Загадай меня, ведьма

Я резко обернулась и успела заметить, как подруга активно делает какие-то знаки Брэйку. Увидев, что я смотрю на неё, Яла тут же широко улыбнулась и с намёком протянула:

– Ты после библиотеки та-а-ак устала, что сейчас немного не готова к общению.

– Я готова! Я более чем готова! – выпалила я, поворачиваясь обратно к Брэйку. – Я так готова, что придушить готова!

Дверная ручка, в которую я вцепилась, говоря всё это, заскрипела и затрещала, слегка выламываясь из собственно двери. А у меня, кажется, в волосах ветер заиграл, и вообще так свежо стало. Под ночнушку даже поддувать начало…

– Так, она под заклятьем истины, наговорит сейчас много чего, но это полбеды, может же ещё и силой вдарить на эмоциях, - выпалила Аяла, бесцеремонно отпихнув меня вглубь комнаты и выбегая в коридор, тоже в одной ночнушке. – Ведьмоборец вы или кто, сдержите уж как-нибудь!

И она впихнула Брэйка в комнату, захлопнув за ним дверь.

– Крыса! – в сердцах выкрикнула я в сторону двери.

– Я тоже тебя люблю! – донеслось из коридора.

А потом послышался приглушённый стук в дверь соседней комнаты и отдалённый голос «Девочки, я к вам на пару часиков подремать. Не ворчать, а то прокляну!».

– Крыса, но находчивая, - поджала я губы, уставившись в пол.

– Кара… - тихо выдохнул ведьмоборец.

– А я ждала, - перебила, буравя взглядом свои босые ноги. Поиграла пальчиками, закусила губу и добавила: - Извелась вся.

– Я не думал, что так задержусь, - ответил он. – Но я нашёл твою мать! На её поиски и отлучался. Я всё знаю, Кара!

– Можно подумать, я сама это не выяснила! – вскинула я голову и уставилась на него. – Да я тут чуть с ума не сошла! Грома донимала каждый день, про нас даже слухи пошли!

– Какие слухи? – нахмурился Эрен.

– А вот такие! – топнула я босой ногой, отбила пятку и зашипела.

Он тут же подбежал ко мне, опустился на колени и схватил за ногу, которую ушибла.

– Больно? – спросил, глядя на меня снизу вверх.

И у меня будто плотину прорвало. Я так на него заорала, что у самой в ушах зазвенело. Причём кричала такое, ну такое…

– Да я за тебя волновалась, как дура последняя! Думала, что больше не увижу! Ненавижу! Ведьмоборец проклятый! Смылся и ничего не сказал! Гад бессовестный!

И всё это чередовалось отчаянными ударами. Сначала по голове, но он быстро вскочил, и дальше я лупила его уже по груди и плечам. А закончилось всё тем, что он крепко обнял меня, прижал к своей груди и начал нашёптывать что-то о том, как скучал, как хотел порадовать, как нашёл мою маму, но пока ещё не договорился с ней о нашей встрече.

– Так мама правда жива? – сквозь всхлипы спросила я шёпотом.

– Да. Она сейчас на юге королевства и обязательно встретится с тобой, но чуть позже, - заверил Эрен.

– То есть у неё всё хорошо? – переспросила я, прижимаясь к его груди и откровенно наслаждаясь моментом.

– Да, она в безопасности, - заверил маг, поглаживая меня по спине.

Я чуть отстранилась, прищурилась и уточнила:

– Я правильно поняла, моя мама в безопасности, у неё всё хорошо и она прекрасно поживает?

– Да, именно так! – улыбнулся мне Брэйк.

– Вот же ведьма! – воскликнула я, отпихивая его. – Я, значит, тут по ней столько лет страдала, думала, что ты её убил. Даже кролику загадала найти тебя, чтобы отомстить, а она живёт себе припеваючи и за все эти годы ни разу не подумала о том, чтобы найти меня!

– Кара, ты не понимаешь, - попытался успокоить меня маг.

– Да, не понимаю! Почему я должна была столько дней изводиться и переживать за тебя, и только для того, чтобы узнать, что маме на меня наплевать!

– Ты переживала за меня? – глупо улыбнулся Эрен.

Я отчаянно покраснела и в любое другое время начала бы всё отрицать, но сейчас…

Действие треклятого заклятья истины ещё не закончилось. И я выпалила всё как есть.

– Да! Я с ума сходила! Столько всего передумала! Боялась, что ты не вернёшься, что с тобой что-то случилось или ты просто сбежишь, потому что открыл мне свою тайну. А я же никому ничего не скажу, никогда. Потому что… потому…

– Тихо, не надо, - приложил он пальцы к моим губам. – Я не до конца понял, что происходит, но, кажется, сейчас не время. Если хочешь что-то сказать, скажешь позже. А сейчас просто побудь со мной, хорошо?

– Хорошо, - выдохнула я.

И это было не согласие, а искреннее признание. Мне действительно было хорошо, только потому, что он рядом, что с ним всё в порядке. А когда он ещё и обнял меня, вообще стало отлично.

Не знаю, сколько мы просидели на моей кровати, просто обнимаясь. Я молчала, потому что мне было хорошо и спокойно, ну и как-то слегка некомфортно от осознания, что если бы не заклятье Аялы, я бы не наговорила всего этого. Почему молчал Эрен - не знаю. Но мне и не хотелось сейчас разговаривать.

Как-то так получилось, что расстались мы врагами, а спустя неделю встретились уже вот так. Может это и неправильно, может мне не стоит ему доверять, но рядом с этим мужчиной моё сердце замирает, и не от страха. А стоит только вспомнить, как он поцеловал меня в ночь Перводенства, по всему телу разливается необычное тепло и хочется парить. Хочется расправить несуществующие крылья и… Ну да, ещё поцеловаться хочется.

Подняла голову, вглядываясь в лицо обнимающего меня мужчины, и улыбнулась. Он улыбнулся в ответ и начал склоняться ко мне. Вот! Сейчас случится мой второй поцелуй!

Бабах! Дверь с грохотом распахнулась, заставив меня отпрянуть от Брэйка. А на пороге появилась злая Аяла.

– Извините, если помешала, - прошипела она. – Вы продолжайте, я отвернусь.

И, протопав к своей кровати, Ялка завалилась в неё прямо в тапочках. Всхлип я услышала уже после того, как она закуталась в одеяло.

Покосилась на Эрена.

– Понял, ухожу, - улыбнулся он. – Но до моего отъезда мы ещё обязательно поговорим.

– Куда опять собрался?! – нахмурилась я.

– Позже объясню, - заверил он.

И я бы не отпустила, но Аяла ещё раз тихонечко всхлипнула, явно не специально. Она всеми силами старалась скрыть, что ревёт в подушку. А на моей памяти такое, чтобы Яла по-настоящему ревела в подушку, было только один раз. И это был действительно веский повод, тогда погиб её отец. И пусть она с ним практически не общалась в виду непримиримых разногласий родителей, но смерь папы её сильно ранила.

И вот сейчас подруга опять плакала, усиленно скрывая это, потому что всегда считала слёзы непозволительной слабостью, украдкой, тихо.