Загадка 1185 года. Русь - Восток - Запад

Король в ожидании ответа мерил широкими шагами зал заседаний. Ответ архиепископа задерживался.

– В Англии нет места для нас двоих! – вдруг закричал Генрих. – Или он, или я!

Епископы носились между монастырем и замком, уговаривая Бекета отказаться от архиепископской митры. Тогда в королевстве наступит мир, уверяли они. Бекет ничего не отвечал.

После долгого ожидания до замка донесся слух, что Бекет едет к королю в сопровождении двух монахов, неся в руке тяжелый крест.

Король тут же потребовал от вельмож и епископов, чтобы они объявили Бекета изменником и приговорили к смерти. Никто не осмелился возразить королю, но и поддержать открыто такое требование никто не решился. Епископы один за другим тихонько выскальзывали из зала.

Дверь распахнулась. Вошел архиепископ. Он еще более исхудал и оттого казался невероятно высок. Он держался прямо и нес перед собой тяжелый серебряный крест. Зрелище было настолько внушительным, что один из оставшихся в зале епископов подошел к Бекету и, склонившись перед ним, попросил разрешения держать тяжелый крест. Но Бекет лишь сверкнул глазами, отгоняя робкого помощника.

– Идиот! – закричал вдруг в наступившей тишине епископ Лондонский. – Тебя всегда губила гордыня! И ты, я вижу, не раскаялся!

Бекет, словно не слыша этого крика и угрожающего гомона рыцарей, уселся на стул лицом к королю.

Король поднялся и удалился со свитой из зала.

Так прошло несколько часов. Король поужинал. Но Бекет продолжал неподвижно сидеть, не выпуская креста. Иногда к Бекету подходили наглые враги и робкие союзники. И те и другие хотели, чтобы он сложил с себя сан.

– Дитя не может судить отца, – отвечал Бекет. – Король не может судить меня. Лишь папа может меня осудить.

Из соседнего зала слышались пьяные крики. Спустилась ночь.

Неожиданно Бекет поднялся и направился к выходу. Он прошел через зал, где ужинали вельможи и епископы. Поднялся страшный шум: рыцари вопили, что он – предатель, и кидали в него объедки. Но приблизиться к архиепископу никто не посмел.

На улице под холодным дождем Бекета ждала другая встреча.

Там собрался почти весь город.

Слух о том, что Бекет стоит за правду, против вельмож и злых судей, заставил горожан ждать архиепископа на улице и трепетать в страхе, что его убьют.

Отныне Бекет был святым человеком, действиями которого руководил Господь. Не будучи народным вождем, Бекет становился им. И два рыцаря, выскочившие с пьяными угрозами вслед за Бекетом на улицу, вдруг оробели перед толпой и поспешили обратно в зал.

А Бекет был в отчаянии. В те часы, которые он провел в опустевшем зале, и минуты, когда шел под градом оскорблений, он понял свое бессилие. И понял, что в Англии его заточат в тюрьму или тихо задушат. И дело будет проиграно.

И он решил добраться до Рима. В этом был огромный риск, и только быстрота могла его спасти.

Решение Бекета оказалось полной неожиданностью для короля, который продолжал спокойно пировать с вельможами, смеясь над Бекетом и полагая, что тот прячется в монастыре. Он недооценил своего противника, хотя должен был знать решительный характер архиепископа.

Когда, спохватившись на следующий день, взбешенный Генрих разослал по всем прибрежным городам приказ схватить «бывшего архиепископа, а ныне изменника и преступника, скрывающегося от правосудия», было поздно. Бекет уже пересек Ла-Манш.

Добравшись до Рима, Бекет получил аудиенцию у папы и положил перед ним Кларендонскую конституцию. Хитрый Александр заявил, что он и не подозревал о ее содержании и никак не может ее одобрить, хотя еще недавно советовал Бекету покориться. Но это вовсе не означало, что он твердо стал на сторону Бекета. Он продолжал увертываться, стараясь не испортить отношений с Генрихом и в то же время опасаясь резкого языка Бекета и его все крепнущей репутации несгибаемого борца за торжество церкви.

В течение семи последующих лет Бекет жил на континенте. Людовик VII несколько раз обещал ему начать войну с Генрихом, чтобы восстановить справедливость. Но ничего реального не сделал – для него Бекет был лишь фигурой на шахматной доске, передвигая которую можно угрожать Генриху. Папа то посылал к Генриху кардиналов, чтобы помирить его с Бекетом, то корил Бекета за излишнее упрямство и отказ от компромисса. Генрих тратил бешеные суммы на подкуп кардиналов и нужных людей в окружении папы, надеясь выкрасть Бекета или добиться папского осуждения.

Все эти годы Бекет жил на хлебе и воде. Он повторял, что служит лишь Богу. Легенды о его святости и магической силе распространялись по всей Европе и докатывались до Англии, обрастая по пути все новыми и новыми деталями. Бекет стал надеждой всех англичан, недовольных королем и вельможами, он стал знаменем для того крыла духовенства, которое боролось за очищение церкви от скверны.

Бекет продолжал бороться, он писал страстные послания, которые достигали Англии, он грозил королю отлучением, и лишь папа смог удержать его от этого крайнего шага.

В течение этих лет Генрих продолжал укреплять свои владения во Франции, присоединил Ирландию, привел к покорности Шотландию. И неожиданно для многих он объявил о желании короновать своего старшего сына Генриха. Генриху-младшему было в то время пятнадцать лет, и король был еще совсем не стар. В 1170 году ему исполнилось тридцать семь лет. Он был здоров, энергичен и предприимчив, как прежде.

Генрих не намеревался отказываться от престола. Он задумал другое.

Статуя императора Фридриха Барбароссы в Гамбурге, Германия

В Европе было несколько королей и лишь два императора – император Византии и германский император Фридрих Барбаросса. Оба они считали себя наследниками римских цезарей.

Генрих решил создать третью империю – Британскую.

Титул императора он предназначал себе. А сыновей, их было четверо, хотел сделать королями. Для этого у него были королевства Английское, Ирландское, Шотландское и владения во Франции.