Загадка Генри Киссинджера. Почему его слушает Путин?

В ходе обсуждения сущности личности еврея заслуживает внимания проблема соотношения холодного интеллекта и системы этики (морального кодекса). Прежде всего, будем исходить из устоявшегося определения морали (нравственности) как совокупности принятых в том или ином социуме неписанных норм поведения, общения и взаимоотношения. Мораль пронизывает и охватывает социально-личностную и духовную сферы: «все отношения людей, от интимных до «межконтинентальных», проникнуты ею, подвержены моральной оценке и с ее помощью проходят проверку на жизненную целесообразность» [308] . Структурно мораль состоит из нравственных взглядов, смысложизненных ориентаций и идеалов, нравственных чувств, традиций, норм, принципов, заповедей, мотивов, целей, отношений, поступков, оценок и пр. Дефиниция интеллекта была приведена выше, поэтому при сравнении холодного интеллекта, который действует по вполне определенной, безличной логике, и интериоризированной индивидом этической системы можно вычленить их «пересечение», служащее основой для их взаимоотношения и взаимодействия.

308

Всемирная энциклопедия: Философия. С. 657.

В плане нашей проблематики особый интерес представляет такая способность интеллекта, как умение адаптироваться к сложной изменяющейся незнакомой среде. Она оказывается сопряженной с целесообразностью этической системы, ибо общественное мнение поддерживает те нравственные нормы, которые прошли испытание на адекватность их существующей социальной среде и которые выбираются интеллектом, зондирующим эту сложную и динамичную среду. Такого рода сопряженность холодного интеллекта, обезличенной логики и нравственных заповедей, индивидуализированной системы этики фактически коренится в том, что они представляют собой две стороны познавательного процесса. «Обе эти дисциплины, — отмечают Р. Исмаилов и С. Переслегин, — изобретены для того, чтобы дать человеку четкие ориентиры поведения в мире. Решая одну и ту же задачу, они не могут не приводить в схожих ситуациях к схожим ответам. Именно поэтому в этически неоднозначной ситуации следует поступать из логического анализа; в ситуации, неоднозначной логически, правильным будет самое нравственное решение» [309] . Это значит, любые неэтичные действия не смогут привести к полезному результату, тогда как этичные действия приводят к позитивному эффекту. В целом можно утверждать, что в иудаизме интеллект, сопряженный с этикой, в итоге дает деловую этику, без которой невозможно осуществлять различного рода действия, в том числе торговую и финансовую деятельность [310] .

309

Исмаилов Р., Переслегин С. Этика войны и непрямые действия // Лиддел-Гарт Б. Энциклопедия военного искусства. М. — СПб., 2003. С. 566.

310

См. Абрамович М.Л. Бизнес по-еврейски-2: деловая этика мудрых и богатых. Ростов-на-Дону. 2007.

* * *

Шестая установка еврейского сознания представляет собою глобальный, целостный подход к окружающему социальному и культурному миру. Рассеяние евреев по всему земному шару обусловило выработке у них глобального, целостного восприятия мира в отличие от локального, фрагментированного представления о мире других народов. Фейхтвангеровский еврей Зюсс иронизирует над вюртембергскими политиками, которые «вымеряют мельчайшие паутинные нити, а целого охватить не могут» [311] . В отличие от политиков того времени, мыслившими категориями локального мира, и поэтому оказавшимися неспособными охватить глобальный мир, евреи обладают такой способностью. Из подобного рода установки иудейского сознания вытекает порождение им глобальных проектов освоения и переустройства окружающей социальной и природной среды.

311

Фейхтвангер Л. Указ. соч. С. 509.

Эта установка тесно связана с тем обстоятельством, согласно которому диаспора евреев является многоагентной, распределенной системой (о чем шла речь выше), позволяющей охватывать весь мир в его многообразии. Она также своими корнями уходит в способность иудейского интеллекта адекватно отображать закономерности реальной действительности. Ведь фактически интеллектуалы еврейства использовали идеи, заложенные в теоремах Геделя: существуют утверждения в рамках данной системы, которые нельзя ни доказать, ни опровергнуть (первая теорема); имеются решения, чья справедливость устанавливается только при выходе в более широкую систему (вторая теорема). Ведь рассеяние еврейских общин по всему миру (диаспора) дает возможность получить глобальное, целостное представление о нем на основе множества фрагментов знания почти о всех государствах и социумах мира. Такая стратегия способствует формированию универсальной системы знаний о человечестве. Это, в свою очередь, способствует не только обмену знаниями между всеми еврейскими общинами мира, но и (согласно идеям Геделя) развитию адаптивной стратегии еврейской цивилизации в разнообразных социокультурных условиях…

Седьмая установка еврейского сознания — его ориентация на стратегию непрямых, косвенных действий, которая является гораздо эффективнее стратегии прямых действий. Ведь на протяжении длительного отрезка истории евреям пришлось вырабатывать методы косвенного адаптивного управления чужой социокультурной системой: управление финансами, управление посредством советников при государях, система представительств еврейских общин в чужих странах, позволяющая безопасно осуществлять транзит товаров и торговые операции и пр. В своем романе «Еврей Зюсс» Л. Фейхтвангер весьма четко показал основной принцип, лежащий в основе методов непрямой стратегии: еврей — это мозг, нееврей — тело, выполняющее инструкции мозга. Так, генерал Ремхинген по приказу герцога Вюртембергского Карла-Александра, чьим тайным советником по финансам был Зюсс, стал сотрудничать с последним, они «…стали работать совместно: генерал воплощал силу, еврей — мозг» [312] . Именно еврейские «мозги» в различных странах мира участвовали весьма эффективно в финансовой, торговой, правовой, медицинской и других сферах жизнедеятельности социума.

312

Фейхтвангер Л. Указ. соч. С. 306.

Еврей со своим оппонентом не входит в непосредственный контакт, он проводит свои операции опосредованно при помощи интеллекта, денег и различного рода юридических законов. Один из основных методов их стратегии непрямых действий является управление финансами той или иной страны: «Кто управляет финансами — управляет страной» [313] . Известен случай, когда могущественный халиф сменял множество раз министров своего правительства, только еврей, управляющий финансами, оставался несменяемым. Вполне естественно, что правители государств были марионетками в руках евреев [314] . Интересно, что ориентация еврейского сознания на стратегию непрямых действий служила некой гарантией безопасности иудея. Так, с юридической точки зрения к Зюссу невозможно было предъявить какие-либо обвинения. Он был неподсуден законам страны, ибо не состоял на действительной службе и не был ее подданным. Он был частным лицом, имел звание финансового советника и давал герцогу советы. Государственными преступниками оказались находящиеся на действительной службе министры и советники, выполнявшие пагубные замыслы Зюсса [315] . Известно, что эти замыслы Зюсса были продиктованы его местью за гибель своей дочери, вызванной домогательствами герцога.

313

Там же. С. 308.

314

Там же. С. 537.

315

Там же. С. 559.

Необходимость адаптироваться к сложным и непростым условиям привела евреев к появлению у них своих представителей, защищающих их интересы. Это хорошо демонстрирует деятельность еврейских купцов, которые сыграли определенную роль в развитии мусульманской цивилизации. «Очевидно, что самой насущной причиной самодеятельной организации еврейских купцов, — пишет Ш.Д. Гойтейн, — была необходимость в защите их интересов и даже самой жизни. На длинном пути из Испании и Северной Африки в Индию им встречалось немало мелких царьков, порой неотличимых от пиратских или разбойничьих атаманов. Даже в добропорядочных государствах почти невозможно было получить доступ к местному правителю в том случае, если купец был ограблен, обманут или подвергся другой напасти. Вдобавок во многих странах существовал обычай законной конфискации собственности купца, умершего в дороге. Чтобы защитить себя от этих бед, еврейские купцы в каждом значительном торговом городе имели «представителя», который обращался по их делам к правителю страны, заключал специальные соглашения «со всеми хозяевами морей и пустынь» в интересах своих клиентов и заботился об их имуществе в случае кораблекрушения или смерти при других обстоятельствах» [316] . Таким образом, это представитель (на иврите пакид ха-сохарим, по-арабски вакиль) исполнял консульские функции, осуществляя стратегию непрямых действий.

316

Гойтейн Ш.Д. Евреи и арабы. Их связи на протяжении веков. М., 2001. С. 123.

Исследования показывают, что стратегия непрямых действий представляет собою ключ в практическом решении любой задачи, так как дает возможность избежать конфликта противоречивых интересов. Ведь метод непрямых действий охватывает практически все сферы жизнедеятельности человека и социума — «он является законом жизни во всех областях, философской истиной [317] . Не следует забывать, что стратегия непрямых действий была выработана в древнем Израиле и древнем Китае, что она сейчас применяется весьма эффективно в различных областях жизнедеятельности современного общества.

317

См. Лиддел-Гарт Б. Указ. соч. С. 14.

* * *

Восьмая установка еврейского сознания связана со специфически окрашенным мистицизмом, выработанным в контексте иудаизма и имеющим практический эффект. Мистическая каббала (в этом состоит одна из специфических ее окрашенностей) дает еврею такое состояние духа, которое позволяла ему решать проблемы повседневной жизни. «За редкими исключениями, еврейские мистики постоянно предостерегали своих последователей от аскетизма, и в особенности от попыток отделить духовную практику от тела и его функций. Само человеческое тело, будучи образом и подобием Бога, считалось божественным, и обращаться с ним следовало как с обиталищем Шехины. Поэтому в каждое мгновение жизни перед мистиком открывается очередная возможность вспомнить о святости всего сотворенного мира. Особые медитативные мгновения связываются со всеми повседневными видами деятельности — от утреннего пробуждения, гигиенических процедур, одевания и завтрака до общения со сотрудниками в обеденные перерыв» [318] .

318

Бессерман П. Каббала и еврейский мистицизм. М., 2002. С. 138.

Иными словами, значимость каббалистического мистицизма в повседневной жизни еврея следует из того фундаментального положения, согласно которому сущность божественного образа представляет собою действие.

В Каббале излагается серия упражнений, которые нацелены на установление непосредственной связи человека с богом, с Абсолютом как Небытия. Их цель состоит в использовании сенсорного аппарата индивида (зрение, слух, обоняние, осязание), чтобы освободить себя от собственного «эго» и отождествиться с Небытием. Когда каббалисты говорят о перемещении «души» между мирами сефирот по древу, то метафорически излагают философскую концепцию о духовной природе психики. Это значит, что здесь речь идет о таком аспекте человеческой психики, который способен воспринять опыт Небытия. «Именно к этой цели устремлены все медитации, молитвы и повседневный дела. Несовершенное «я» должно вновь и вновь устранять иллюзорный разрыв между Небытием и миром форм. И средством для этого служит наша жизнь в земном мире» [319] .

319

Бессерман П. Каббала и еврейский мистицизм. С. 140.

Другой специфической окрашенностью еврейского мистицизма является особое понимание природы зла и его соотнесенности с добром, что весьма рельефно проявляется в хасидизме. В предисловии к работе известного еврейского мыслителя М. Бубера «Хасидские предания» дается следующая чеканная формулировка хасидизма: «Хасидизм — это Каббала, ставшая этосом» [320] . Сама этика хасидизма основана на Декалоге (Десяти заповедях), которые раскрываются в Торе и Талмуде. В хасидизме как форме еврейского благочестия, религиозно-мистическом течении иудаизма следующим образом решается проблема соотношения зла и добра: «Мистическая этика хасидизма утверждает, что зло не только не абсолютно и указывает лишь на недостаток добра в здешнем мире, но что зло специально создано (курсив наш. — В.П.) для того, чтобы быть обращенным на служение добру» [321] . Хасидизм — это одно из учений, которые не идеализируют человека и которые вместе с тем считают, что он по своей природе может быть добрым. Само же осуществление добра зависит от приложения им усилий над самим собой, в чем и заключается нравственный оптимизм хасидизма.

320

Бубер М. Хасидские предания. Первые наставники. М., 1997. С. 8.

321

Там же. С. 15.