Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова
Шрифт:
Имеется в виду молодой миссионер-монах Сергий (Иван Николаевич Страгородский), возвращавшийся из Японии сибирским путем в Санкт-Петербург. В 1904 г. Г.Е. Распутин отправился в Петербург, где сблизился с ректором духовной академии епископом Сергием (ставшим в 1943 Патриархом Московским и всея Руси). «Но в этот год епископ Сергий познакомит Григория с высокопоставленными архиереями и, в частности, епископами Феофаном и Гермогеном». (Платонов О.А. Жизнь за царя. (Правда о Григории Распутине). СПб., 1996. С. 23)
Он поверил искренности Распутина и, в свою очередь, познакомил его с епископом Феофаном [223] , который привез самозванного «подвижника» в Петербург.
Председатель Государственной Думы М.В. Родзянко делился воспоминаниями о роли епископа Феофана в судьбе Царской четы: «…Папюс вскоре был выслан, и его место занял Феофан, ректор СПБ Духовной академии, назначенный к тому же еще и духовником Их Величеств. По рассказам, передаваемым тогда в петербургском обществе, верность которых документально доказать я, однако, не берусь, состоялось тайное
Личность преосвященного Феофана стяжала себе всеобщее уважение своими прекрасными душевными качествами. Это был чистый, твердый и христианской веры в духе истого православия и христианского смирения человек. Двух мнений о нем не было. Вокруг него низкие интриги и происки иметь места не могли бы, ибо это был нравственный и убежденный служитель алтаря Господня, чуждый политики и честолюбивых запросов.
Тем более непонятным и странным покажется то обстоятельство, что к Императорскому Двору именно им был введен Распутин.
Надо полагать, что епископ Феофан глубоко ошибся в оценке личности и душевных свойств Распутина. Этот умный и тонкий, хотя почти неграмотный, мужик ловко обошел кроткого, незлобивого и доверчивого епископа, который по своей чистоте душевной не угадал всю глубину разврата и безнравственности внутреннего мира Григория Распутина. Епископ Феофан полагал, несомненно, что на болезненные душевные запросы молодой императрицы всего лучше может подействовать простой, богобоязненный, верующий православный русский человек ясностью, простотой и несложностью своего духовного мировоззрения простолюдина. Епископ Феофан, конечно, думал, что богобоязненный старец, каким он представлял себе Распутина, именно этой ясной простотой вернее ответит на запросы Государыни и легче, чем кто другой, рассеет сгустившийся в душе ее тяжелый мистический туман. Но роковым образом честный епископ был жестоко обморочен ловким пройдохой и вследствие сам тяжко поплатился за свою ошибку». (Родзянко М.В. Крушение империи. Харьков, 1990. С. 13–14)
223
Феофан (в миру Быстров Василий Дмитриевич) (1872–1940) – епископ, церковный писатель, архимандрит. Более подробно см. аннотированный список имен.
Обыкновенный мужик легко бы растерялся в столице. Он запутался бы в сложных нитях и сплетениях придворных, светских и служебных отношений, не говоря уж о том, что у него не хватило бы смелости, особенно на первых порах, держать себя так независимо и развязно, как держался Распутин.
А между тем свободное обращение и фамильярный тон, который позволял себе со всеми, вплоть до высокопоставленных лиц, этот бывший конокрад, в значительной степени способствовали его успеху.
Распутин вошел в царский дворец так же спокойно и непринужденно, как входил в свою избу в селе Покровском. Это не могло не произвести сильного впечатления и, конечно, заставило думать, что только истинная святость могла поставить простого сибирского мужика выше всякого раболепства перед земной властью.
А мужик в шумном и многолюдном Петербурге все, что ему было нужно, заметил, запомнил и сообразил.
Он почти безошибочно разобрался в некоторых характерах и быстро учел слабые стороны тех, на кого он хотел и мог влиять. Свое поведение он согласовал с обстоятельствами: в Царском Селе он являлся под личиной праведника, посвятившего себя Богу; в светских гостиных, среди своих поклонниц, стеснялся уже гораздо меньше и, наконец, у себя дома или в отдельном кабинете ресторана, в интимной компании своих сообщников, давал полную волю своему пьяному и развратному разгулу.
В некоторых, к счастью, весьма ограниченных, кругах высшего петербургского общества, где оккультизм всякого рода имел самое широкое распространение, где люди искали волнующих ощущений в спиритических сеансах, тянулись ко всему острому и необычайному в области нездоровой мистики, Распутин стяжал себе выдающийся успех.
Как ни скрывал он своей принадлежности к сектантству, люди, при близком соприкосновении с ним, может быть, бессознательно чувствовали, что в нем, помимо его собственной темной силы, живет и действует какая-то жуткая стихия, которая к нему влечет. Эта стихия была хлыстовство, с его пьяно-чувственной мистикой. Хлыстовство все построено на сексуальных началах и сочетает самый грубый материализм животной страсти с верой в высшие духовные откровения.
Молитвенные собрания, «радения», хлыстов имеют целью одновременно доводить до высшей степени и религиозное исступление, и эротический экстаз. По верованиям хлыстов, в момент наибольшего истерически-сексуального возбуждения Святой Дух нисходит на человека, и свальный грех, которым зачастую заканчиваются хлыстовские моления, есть не что иное, как действие божественной благодати.
В основе хлыстовства есть, несомненно, что-то языческое: танец, начинающийся с медленных ритмических движений, затем переходящий в безумное кружение, ослепительный блеск множества свечей, зажигаемых в комнате во время «молений», и дикая любовная оргия.
В темных тайниках народной души, видимо, сохранились чувства и образы далекой древности, которые вылились в формах кощунственного искажения христианской веры.
Характерно, что хлысты не только не разрывают официальной связи с православной церковью, но посещают ее богослужения, признают все ее таинства и очень часто причащаются, находя, что принятие Святых Тайн дает им особую силу для «призывания Святого Духа».
Свой чудовищный разврат Распутин оправдывал типично хлыстовскими рассуждениями и внушал иногда женщинам, что близость с ним отнюдь не является грехом.
Многие считали Г.Е. Распутина «хлыстом». Документально установить это наверняка не удалось. Запрещенная секта «хлыстов» была очень осторожна в своих действиях и хорошо законспирирована.
Внешне «хлысты» держались как православные: посещали православные храмы, соблюдали посты, исполняли обряды, покаяния и причащения, усердно молились святым иконам, которые держали в своих домах, признавали священников и т. д. Все это, однако, являлось своеобразной маской, чтобы избежать преследования. В действительности на устраиваемых «хлыстами» собраниях, так называемых «радениях», под маской «единения со святым духом» совершались дикие сексуальные оргии. Культ тела, половых сношений со всеми был возведен здесь в ранг наивысшей добродетели, как мистический обряд очищения. Некоторые видели в Г.Е. Распутине унаследованные от «хлыстов» привычки:
истовое лобзание, посещение вместе с женщинами бани, обессиливающие пляски, без которых не обходилось ни одно хлыстовское «радение».Энциклопедический словарь «Брокгауза и Эфрона» трактует это понятие так:
«Хлысты считают священников “поганцами”, смутниками, любодеями, потому что они женаты… Брак и крещение хлысты считают за осквернение. Отвергая церковный брак, уча, что с прежней женою следует жить как с сестрой, хлысты имеют духовных жен, плотские связи с коими не составляют греха, ибо здесь проявляется не плоть, а духовная “Христова” любовь. Иметь связи с чужими женами – значит у хлыстов любовь иметь, что голубь с голубкой. Поэтому хлысты, не теряя брака, оправдывают внебрачные отношения, но без гласного расторжения брака».
В «Большой советской энциклопедии» (1978 г.) читаем:
«Хлысты – искаженное от “христы”, самозваные “люди божьи” – религиозная секта. Возникла в России в конце XVII века среди крестьян нечерноземной полосы. Основателем секты считают Филипповича. Хлысты не признают священников и поклонение “святым”, отвергают так называемые священные и церковные книги. Посещение православных церквей ими допускаются. Основой вероучения хлыстов является представление о возможности прямого общения человека со святым духом и воплощение “духа” в конкретных людях, которые становятся для хлыстов “Христами” и “богородицами”. Главное место в идеологии хлыстовства занимает проповедь аскетизма. Собрания хлыстов происходят в форме “радений” (молитвы, сопровождаемые плясками), участники которых доходят до религиозного экстаза.
В дореволюционной России в начале XX века было около 40 тысяч хлыстов».
Вопрос о принадлежности Г.Е. Распутина к секте хлыстов возникал несколько раз. В частности, по утверждению Л. Базылова, «в первый раз Распутина обвинили в принадлежности к хлыстовской секте уже в 1902 году, на основании доноса попа из деревни Покровское. Это дело рассматривали тобольские духовные власти, потом власти губернаторские, местные архиереи и инспектора духовного семинария. В это время Распутин выехал в Петербург.
Правда, он возвращался в Сибирь, но только затем, чтобы построить новый дом, показаться в дорогих шубах, похвалиться медальоном, полученным от царицы, с портретами высокопоставленных лиц. Все угрозы, что его будут судить, исчезли».
Известно, что при проведении в 1907 г. духовного расследования о Г.Е. Распутине к следственному производству были приобщены письма, полученные местным священником села Покровского от интеллигентных почитательниц «старца» того раннего периода – Берландской, Сильверс и Манчтет.
29 мая 1907 г. корреспондент тюменской газеты побывал в селе Покровском, сообщает: «На церковном сходе 9 мая прихожанам слободы Покровской церкви местным крестьянином Григорием Ефимовичем Распутиным, переименованным по указу Его Императорского Величества в “Новых”, было предложено 5 тысяч рублей на постройку новой церкви в с. Покровском с тем, чтобы и крестьяне со своей стороны сделали хоть что-нибудь…» В селе Покровском в основном на деньги Г.Е. Распутина были построены школа, попечителем которой он стал, и церковь, которую разобрали после войны 1946 г. на печи и на строительство МТС.
Неоднократно вопрос о сектантстве Григория Распутина волновал депутатов Государственной Думы. После Февральской революции он официально выяснялся ЧСК Временного правительства.
Стоит отметить, что В.М. Руднев, бывший следователь ЧСК Временного правительства, о Г.Е. Распутине писал следующее:
«Ввиду сведений, что Распутин в Сибири мылся в бане вместе с женщинами, родилось предположение о его принадлежности к секте хлыстов. С целью выяснить этот вопрос Верховной следственной комиссией был приглашен профессор по кафедре сектантства Московской духовной академии Громогласов. Последний ознакомился со всем следственным материалом и, считаясь с тем, что совместное мытье мужчин и женщин в бане является в некоторых местах Сибири общепринятым обычаем, не нашел никаких указаний на принадлежность его хлыстам. Вместе с тем, изучив все написанное Распутиным по религиозным вопросам, Громогласов также не усмотрел никаких признаков хлыстовства» (Руднев В.М. Правда о Царской семье и темных силах. Берлин, 1920).
Из допроса ЧСК Временного правительства бывшего царского министра В.Н. Коковцова от 11 сентября 1917 г.:
«Коковцов. …Тобольская духовная консистория занималась рассмотрением вопроса о Распутине. По-видимому, это было в 1910 году. Причиной этому послужили разговоры о кружке Распутина, который будто бы проводил хлыстовские собрания, а также нелестные выражения Распутина о православном духовенстве» (Сб. «Падение царского режима»).
Версия о принадлежности Г.Е. Распутина к секте «хлыстов» была в ходу с момента появления «старца» около Императорского Двора и Царской семьи. Этот вопрос неоднократно поднимался в печати и был предметом рассмотрения Св. Синодом. В результате расследования обвинение Распутина в принадлежности к «хлыстам» было снято. В Государственном архиве РФ (бывший ЦГАОР СССР) в фонде 612 (документы Г.Е. Распутина) хранится дело 13 – заключение по секте хлыстов от 23 ноября 1912 г.
Распутин ездил из дома в дом, засыпаемый приглашениями. Одни хотели видеть его из любопытства, другие, особенно вначале, интересовались его святостью и прозорливостью, третьи – больные натуры – порабощались ему окончательно.
Когда Распутин приобрел влияние в политических сфеpax, его окружили еще более тесным кольцом. Перед ним заискивали, ему дарили подарки и давали взятки, кормили его обедами, спаивали вином… Распутин пользовался популярностью только в определенном кругу своих поклонниц и тех лиц из правящих кругов, которые нуждались в его поддержке. Остальной же здравомыслящий Петербург относился к нему отрицательно.
Его жизнь в Петербурге превратилась в сплошной праздник, в хмельной разгул беглого каторжника, которому неожиданно привалило счастье.
Понятно, что, в конце концов, у него вскружилась голова от сознания своей силы, от подобострастия окружающих, от непривычного количества денег и невиданной роскоши. Его цинизм дошел до последних границ. Да разве и могло быть иначе? Мог ли он стесняться с теми сановниками, которые дожидались у него в передней, с теми женщинами, которые готовы были почтительно целовать его грязные руки?
Чем сильнее он чувствовал свое могущество, тем меньше уважал окружающих. Но от разгула и опьянения властью он и сам опускался, теряя всякое чувство меры, всякую осторожность.
Конец его явился характерным завершением всей его жизни.
В ледяную воду Невы было брошено его тело, до последней минуты старавшееся преодолеть и яд, и пулю. Сибирский бродяга, отважившийся на слишком рискованные дела, не мог умереть иначе; только там, у него на родине, в волнах Тобола или Туры, едва ли бы кто искал труп убитого конокрада Гришки Распутина.