Загадки звездных островов. Книга 3
Шрифт:
Начало весны 1934 года. Быть может, 9 марта. Запомним это число! В воротах дома № 19 по Садово-Спасской улице в Москве задержались эти два человека, два инженера из ГИРДа, который помещался во дворе дома. Они шли к трамвайной остановке. Тогда еще по Садовой ходили трамваи. Они собирались поехать за город, где находился институт, который объединил усилия в изучении реактивного движения различных инициативных групп нашей страны.
— Хотел бы я знать, — сказал один, — кто будет проектировать и строить корабль для полета человека в космос?
— Конечно, это будет коллектив, обязательно коллектив. Знаю, и ты, и я войдем в этот коллектив. И если ни одна наша ракета еще не летала в космос, то это
— Обязательно доживем и увидим, как люди, а может, и мы, полетят в космос. Придут замечательные дни!
Я уже говорил — оба собеседника любили помечтать, заглянуть в будущее, мечты помогали работать и отчетливо видеть завтрашний день.
Знали ли тогда они, эти два инженера, что их предвидение осуществится через 27 лет? Ведь многие относили первый полет человека в космическое пространство на конец нашего века или даже на двухтысячные годы!
12 апреля 1961 года в первый полет за атмосферу Земли, в космос, стартовал Ю. А. Гагарин — смелый, молодой. Он родился 9 марта 1934 года…»
Эту заметку написал замечательный инженер, конструктор первой советской жидкостной ракеты 09, стартовавшей 17 августа 1933 года в пригороде Москвы Нахабине, Михаил Клавдиевич Тихонравов, а руководил запуском ракеты его собеседник, будущий Главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Павлович Королев. Именно Тихонравов подписал чертежи общего вида первого искусственного спутника Земли, которые были утверждены Королевым. Именно в проектном отделе, возглавляемом Тихонравовым, рождались первые «Луны» и «Марсы», космический корабль «Восток»…
В апреле 1934 года Королев и Тихонравов выступали на 1-й Всесоюзной конференции по изучению стратосферы, созванной АН СССР в Ленинграде. В резолюции конференции по секции техники было сказано: «Конференция считает нужным… сосредоточить особое внимание на освоении техники подъема в стратосферу приборов с помощью ракет как переходного этапа к проектированию ракет для полета человека».
До полета Юрия Гагарина оставалось 27 лет.
Сызмальства, как и все крестьянские дети, Юрий приучался к труду. «Мы с Алексеем Ивановичем заняты были так, — вспоминала Анна Тимофеевна, — что летом ни единой свободной минутки не было. А дети все выросли хорошими, работящими да добрыми, отзывчивыми да внимательными… Дома у нас сложилось распределение обязанностей. Хозяйство и скотина были за мной, а вся тяжелая плотницкая и столярная, словом, мужская работа — за Алексеем Ивановичем.
Ему никогда не приходилось будить меня, говорить: «Нюра, вставай, корову доить пора!» Встанешь сама часа в три утра, русскую печь затопишь, приготовишь еду на весь день, оставишь ее на загнетке. А тут уж пора корову доить да в стадо выгонять, глядишь, время пристало и на работу идти. Вечером после скотину обиходишь, вещички ребятам пересмотришь — что подштопать, что починить, а там и спать пора.
Алексей Иванович все своими руками делал: буфет, стол, диванчик, качку, детскую кроватку. Дом и тот сам строил, печь русскую клал. Валенки подшить или ботиночки починить — тоже его работа была. Сколько ремонта дом требует, чтобы всегда был в порядке! И никогда не приходилось мне его понукать. Если иной раз и скажешь: то-то надо сделать, то только потому, что, может, он сам не заметил.
Думается, что и ребята наши, видя, что родители без подсказки работают, тоже дружно тянулись за нами. Каждый из них свою работу знал…»
Рос Юрий ребенком шустрым, любознательным. Память у него была цепкая: те стихотворения, что старшие братья и сестра вслух учили, мигом запоминал.
В трагический 1941 год 1 сентября пошел Юрий в школу. Около месяца продолжалась
его учеба. А потом, словно дурной сон — полтора долгих года фашистской оккупации. Тяжкие испытания обрушились на семью Гагариных. Валентина, старшего брата Юрия, и сестру Зою фашисты угнали в неволю. В марте 1943-го пришло наконец желанное освобождение.Полуголодные, полураздетые, привыкшие к бомбежкам и артиллерийским обстрелам, дети войны истосковались по школе. Мальчишкам и девчонкам тех лет, учившимся читать и писать по фронтовым газетам, военным плакатам и листовкам, не знавшим листка белой бумаги, очень хотелось поскорее выучиться и стать настоящими помощниками семье, стране.
После войны семья Гагариных перебралась в Гжатск: Алексея Ивановича пригласили плотничать в квартирно-эксплуатационную часть. Золотые у него были руки. Понемногу обустроились на новом месте.
Объявились и Валентин с Зоей. Валентину удалось сбежать из эшелона. Довоевывал он башенным стрелком тридцатьчетверки. Зоя бежала в Польше, когда их гнали в Гданьск грузить на транспорт и топить. Считали, что Гагариным повезло, потому что редко какая семья осталась не опустошенной войной.
Юрий пошел в третий класс школы-четырехлетки. Дом, в котором располагалась школа, был в некотором роде историческим. Когда-то он принадлежал купцу Церевитинову. Сюда жители Гжатска пригласили Кутузова, когда он, назначенный главнокомандующим, проезжал через Гжатск к войску в Царево Займище. Интересно, что под Гжатском начинал свои боевые действия против наполеоновских завоевателей партизанский отряд Дениса Давыдова. «Мама! Я учусь в историческом доме», — с гордостью как-то сказал матери Юрий, возвратясь из школы.
В пятый класс Юрий стал ходить в другую школу. Об этих годах вспоминает его учительница Елена Александровна Козлова: «Он был моим учеником в пятом-шестом классах. Я преподавала ботанику. И хоть Юра явно тяготел к точным наукам, его знаниями по ботанике я могла гордиться. Все задания он выполнял в срок: собрать ли гербарий, провести наблюдение или что-то зарисовать.
Мальчишки гагаринского поколения умели трудиться, белоручек не было. После войны многие без отцов остались, ребята в семье помощниками были. За все брались: и огороды вскапывали, и дрова заготавливали, и сено косили. Уставали, конечно. Поэтому хоть и журила, но по-матерински понимала, если иногда кто-то не успевал выучить урок. Но не было случая, чтобы материала не знал Юрий Гагарин. Трудолюбивый, он успевал и дома помогать, и уроки учил на совесть, и спортом занимался.
Трудное время было. Не хватало всего: одежды, топлива, книг. Но трудности закаляли наших мальчишек, в борьбе с ними крепли их силы, воспитывалась настойчивость.
Несколько лет назад в школе собрались одноклассники Гагарина… Это люди, самостоятельно проложившие себе дорогу в жизни, делающие свою судьбу трудовыми руками.
Более чем скромно одетые, зимой в стареньких подшитых валенках, чаще в одежде не по росту, весной и осенью в пилотках, перепоясанные солдатскими ремнями, разносолами не избалованные, но как жадно впитывали они все новое, как умели мечтать и как потом осуществляли все, о чем мечтали.
Жизнь шла и брала свое. Как большинство сверстников, Юра был очень подвижный, не чуждо ему было и озорство. Но как учительница, просто как взрослый человек, я отмечала особые товарищеские качества этого мальчишки. Другом он был преданным.
Помню, группа мальчишек, среди которых был и он, забралась на копну сена, а копешки эти стояли в черте нашего городка, по берегам речки Гжати. И кто-то начал курить. Взрослые заметили, пытались «обезоружить» проказников, но они кинулись врассыпную. Один только замешкался, не успел удрать. И быть ему примерно наказанным, да некоторое время спустя пришел Юра: