Загадочная пленница Карибов

Витус засмеялся:

— Хорошо сказано, отец мой! Благодарите одного, который ныне со шпагой, а прежде был монастырским школяром. Меня зовут Витус из Камподиоса. А это мои друзья, — он представил Магистра и Коротышку.

— Рад встрече, — поприветствовал монах друзей и сунул руки в рукава своей рясы. — Вы сказали «Камподиос», сэр. Могу ли я спросить, не о монастыре ли речь?

— Да, святой отец, это цистерцианский монастырь на севере Испании, точнее сказать, в благодатной долине Сьерра-де-ла-Деманда. Могу ли я в свою очередь поинтересоваться, как ваше имя и к какому ордену вы принадлежите? Цвет вашей рясы не позволяет этого определить. Она… э-э… немного выцвела.

— О, простите, забыл представиться! Я отец Амброзиус из августинского ордена. Моя монастырская обитель в Эрфурте, в Тюрингии, там, на континенте. В молодые годы я принял обет, позже был рукоположен в священники и — сподобился стать монастырским проповедником. А потом произошло нечто, что в корне изменило мою жизнь. Я заболел смертельной болезнью, таял день ото дня, и никто не мог мне помочь, не говоря уж о том, чтобы определить, каким недугом я страдаю. В короткие минуты просветления, когда лихорадка отпускала меня, я дал обет Господу, что, случись мне выздороветь, я отправлюсь в Новый Свет, чтобы там проповедовать Слово Божье. И Господь попустил мне встать на ноги. Поэтому я здесь и… О Отец Небесный, почто Ты отнял у меня память?! — Амброзиус обратил глаза к небесам, комически воздев руки в отчаянии. — Как Ты позволил мне забыть, что Витусу из Камподиоса и его друзьям я обязан скорой помощью и спасением? — И снова потупив взор: — Прости, Господи! Итак, джентльмены, слава Богу, что вы уберегли меня от хорошей взбучки!

— Щё, щё, гыля в капюшоне? — заявил о себе Энано, который, как и остальные, не мог не оценить физическую силу монаха. — Щё ты тут нам лепишь? Щё не отвалил бы пару оплеух этому дубине? Или не сделал пару насечек опилку? Не свисти!

— Несомненно, Энано, сын мой. Но я живу в нищете, смирении, непорочности и, не в последнюю очередь, в мире со всеми. Как сказано в Евангелии от Матфея, глава 5, стих 39? «Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую».

Магистр осклабился:

— Но где-то в Писании, святой отец, также и сказано: «Дух силен, а плоть слаба». Вы уверены, что смогли бы сдержаться?

Амброзиус вздохнул:

— Вот тут вы попали в самую точку, господин магистр. Когда меня объемлет гнев, я совершаю вещи, которые не подобает совершать. Как часто мне приходится каяться в моих пороках!

Магистр еще шире улыбнулся:

— Не отчаивайтесь, отец мой. В Писании нет ни единой строки, которая запретила бы вам посетить трактир, а именно это я и хочу вам предложить, если, конечно, наше общество вас не утомило.

— Ценю людей с таким здравым смыслом, как ваш! Я как раз был на пути к… Но у меня не так уж много времени!

— Тогда… — начал Магистр.

— «Пристань Полли», — закончил Витус. — Ты это хотел сказать, неистребимый сорняк?

— Ты просто читаешь мои мысли, сорняк!

Чуть погодя они уже были у дверей трактира. Войдя внутрь, они с удовлетворением отметили, что трапезная еще не была заполнена народом. Полли вынырнула из глубин кухни, смерила Амброзиуса с ног до головы, воздержалась от едких замечаний, а вместо этого спросила:

— По большой?

— Ага.

— Уже несу.

— Она просто золото! — с улыбкой сказал Витус Амброзиусу. — Без нее нам пришлось бы туго. Но позвольте мне один, может быть, не столь уместный вопрос. Поскольку вы из того же монастыря, где пребывает доктор Мартин Лютер, вы католик или протестант?

Едва приметная складка недовольства обозначилась на лбу монаха, но почти тут же разгладилась.

— Почему же, Витус из Камподиоса, вопрос вполне уместен… Спасибо, госпожа хозяйка! — Амброзиус поднял свою кружку в знак приветствия. — И вам спасибо! Ваше здоровье или, как говорят у вас, чи-из!

Все выпили. Крепкий бренди теплом растекся по всем жилам.

Амброзиус, фыркнув, поставил свою кружку.

— Так где я остановился? Ах, да! Вы задали мне вопрос, католик я или протестант. Что ж, отвечу. Я правоверный католик и не боюсь заявить это в стране, где нас так опрометчиво обругивают «папистами».

— Не только обругивают, но и убивают, — с горечью заметил Витус. — Ричард Гринвилл, шериф Корнуолла, в этом году повелел повесить, растерзать, четвертовать одного священника для устрашения. С тех пор Южная Англия слывет протестантской страной, свободной от католицизма. Однако вы не англичанин, отец мой, и к тому же проездом. Но все-таки будьте осторожны!

— Спасибо за заботу! — Нельзя сказать, чтобы Амброзиуса не впечатлило это предупреждение. — Но ничто меня не удержит! Я католик до мозга костей и всегда был им. Хотя кое-что в учении Лютера задевает мои струны. Я проповедую милосердие и любовь к ближнему, в моих глазах все люди равны, поскольку все равны перед Богом. Откуда, к примеру, у меня права обрушиваться на евреев, как это делает господин Лютер? — Амброзиус хлебнул еще. — Чтобы не наскучить вам, скажу только, что тот, кто попросту честно и праведно живет, мне во сто крат милее того, кто с утра до вечера разыгрывает из себя святошу. Знаете ли вы, господин Витус, что в мире существуют тысячи законов, наставлений, предписаний, положений и распоряжений, чтобы…

— Ну, отец, я знаю, что…

— А они существуют. И все для того, чтобы соблюдались заповеди Божие. Всего десять заповедей, сэр! И это все, что человеку нужно! И именно они необходимы людям там, в Новом Свете.

— У вас доброе сердце, отец мой, если мне позволено будет так сказать, — Витус улыбнулся. — Вы представляете церковь терпимости, как и я. Дайте я пожму вам руку! — Витус перегнулся через стол. — Но разрешите еще один, чисто светский вопрос: вы нашли корабль, который переправит вас в Новую Испанию?

— Ну конечно, сын мой! Я отправляюсь на «Галанте» капитана Арчибальда Стаута.

— Что-о-о?!

— Минутку!

— Это невозможно!

Все трое заголосили, перебивая друг друга.

— Я что-то не так сказал? — обалдел от внезапного напора Амброзиус.

— Еще как так! — поспешил заверить его Витус. — Просто дело в том, что мы дни напролет тщетно ищем оказии в Новый Свет, а вы говорите об этом так, словно найти место на корабле не представляет никакого труда.

— Ну… так оно и есть. То есть не совсем так. Мне пришлось пообещать капитану Стауту, что я буду заботиться о бренных душах его команды, помимо этого еще и брасопить понемногу, а кроме прочего, уплатил еще три фунта за переезд.

— Три куска с пуза? Ну и загнул! — возмущенно вскричал Коротышка. — Вороп! Натуральный вороп!

Амброзиус кивнул:

— Стаут не упустит своей выгоды. В это время года он единственный, кто еще отплывает в Новый Свет. Но в любом случае ему не хватает матросов, почему он и нанял меня.

— Плата действительно непомерная, — заключил Витус. — Но я готов ее уплатить. А если по пути придется вылечить парочку-другую больных, она, возможно, снизится.

— А вы еще и врач, сэр? — Амброзиус удивленно поднял брови.