Загадочные свитки

– Согласен!

* * *

В 1894 году по ходатайству Светлейшей княжны Евгении Максимилиановны, между прочим – самой принцессы Ольденбургской, на базе общины сестер милосердия имени Святой Евгении, в самом сердце Петербурга была открыта лечебница для малоимущих граждан. В 1921 году ей присвоили имя одного из вождей пролетарской революции – Якова Михайловича Свердлова (отсюда, как вы понимаете, и прозвище – Свердловка).

В начале тридцатых годов в больнице стали обслуживать партийных, советских и хозяйственных руководителей Ленинграда и области, а также ветеранов большевистской партии. Поэтому именно здесь были собраны все крупнейшие ученые и ведущие медицинские специалисты «колыбели революции».

Об этом Плечову с Альметьевым сообщила сухонькая старушка, к которой они решили обратиться за помощью.

Старушка с радостью откликнулась и, пока они вместе неспешно добирались до Старорусской улицы, выложила все, что ей было известно об истории искомого медучреждения.

Впрочем, друзья (ученые как-никак люди!) уже знали многое из сказанного попутчицей. Просто не подали виду.

Однако не будем отвлекаться…

Через полчаса ходу они распрощались с отзывчивой старушкой:

– Прощай, бабуля. Спасибо за бесценную услугу!

На пороге медучреждения, прямо под недавно установленной вывеской «Эвакогоспиталь № 51» (раньше, в дни бесконечных бомбежек и обстрелов, ее попросту не могло существовать: всякая информация о медицинской, как и любой другой воинской части, – дело весьма секретное!) – огромный, тучный, но весьма резвый дядька в халате (язык не поворачивался назвать его белоснежным) теребил ухо какого-то паренька, изо рта которого выпала только что прикуренная папироска, и неустанно приговаривал:

– Сколько можно повторять: курить на территории вверенного мне учреждения категорически возбраняется. Не только в помещениях, но и на прибольничном участке!

– Я больше не буду-у-у! – покорно визжал нарушитель порядка, в котором наши герои не без труда узнали своего юного друга.

Уж больно окреп, да что там окреп – располнел Васька за те несколько дней, что он провел без движения на больничной койке. Особенно впечатляли его щеки. Лощеные, сочные, словно надутые, они, казалось, вот-вот могут треснуть.

– Э-э, товарищ, оставьте мальчишку в покое! – без промедления вмешался в ситуацию Альметьев. – Еще уши ему оторвете.

– Ничего. Сразу же и пришьем. Сами. Прямо здесь, на месте – никуда ходить не надо, – флегматично отозвался дядька, но посмотрел на неожиданных защитников нарушителя весьма недовольно.

– Понятное дело! – поспешил задавить намечающийся конфликт в зародыше секретный сотрудник. – Ведь в Ленинграде и окрестностях всем хорошо известно, что именно в вашем медучреждении собрана целая плеяда выдающихся специалистов высочайшей квалификации. Хирургов. И прочих отоларингологов.

– А вы кто будете, товарищи? – не поддаваясь очарованию откровенной лести, решил проявить далеко не лишнюю в военное время бдительность доктор.

– Дядя Коля! Ярослав Иванович! – раньше тех, кому адресовался этот вопрос, радостно воскликнул избавленный от пыток юный отрок.

– Из Москвы. Командированные, – расписываясь за двоих, поспешил дополнить его ответ наш главный герой.

– Тоже медики? – резонно поинтересовался рьяный последователь Гиппократа и пристально уставился в чистые Ярины глаза. После чего так же тщательно пробуравил испытывающим взором его спутника – Альметьева.

– Никак нет. Представители иного, гуманитарного цеха, – бодро доложил тот.

– Какого именно? – повысил голос рыцарь белого (ну не совсем, как в нашем случае!) халата.

– Философы мы. Из МГУ.

– И документы у вас в порядке? Можете предъявить?

– Естественно!

Плечов взял раскрытую корочку из рук Николая, успевшего первым отреагировать на просьбу военврача, добавил к ней свою, а также хранившиеся во внутреннем кармане командировочные листы, и, улыбаясь, передал документы доктору. Тот лишь мельком бросил на них пристальный, тренированный взгляд, сразу же вернул законным владельцам и представился:

– Виктор Степанович.

– Очень приятно! – откликнулся Плечов.

– Вообще-то мы с Васькой живем более-менее дружно, – миролюбиво пояснил последователь Гиппократа. – Причина такого нервного, прямо скажем, срыва лежит исключительно во мне. Я ведь сам лишь совсем недавно завязал с этой заразой. И с тех пор как только услышу будоражащий душу запах – сразу зверею! Из вас хоть никто не смолит?

– Нет! – спешно заверил Ярослав.

– Вот и славно, – окончательно успокоился строгий эскулап. – К нам по какому случаю?

– Да вот… Интересуемся здоровьицем этого самого сорванца, – привычно прибирая инициативу в свои руки, признался секретный сотрудник. – На днях надо отправляться в дорогу, а он на нашем судне – чуть ли не самый главный.

– Можете забирать хоть сейчас. Парень в рубахе родился… Просто крови много потерял. Как видите: отлежался, отогрелся, отъелся, а теперь еще и к дурной привычке пристрастился.

– Не переживайте. Мы вдвоем из него эту погань мигом выбьем, – пообещал Альметьев, прижимая к себе юношу, по которому он основательно успел соскучиться.

– Не сомневаюсь, – незлобливо пробурчал Виктор Степанович, завистливо оценивая спортивную фигуру собеседника (своя-то давно расплылась-расползлась и даже откровенно деградировала!). – Документы на выписку когда готовить?

– У вас еще есть целый завтрашний день. Управитесь? – добродушно поинтересовался Ярослав.

– Да-да… Непременно… Только я его, неоформленного, потом в таком неопределенном статусе держать долго не смогу.

– Ну… Совсем немного. Пару часиков. Постараемся прибыть в первой половине дня.

– Договорились, – кивнул доктор.

– Вот и славно. Хочешь с нами, Василий?

– Еще как! – восторженно отозвался юноша.

– Значит… Послезавтра отчаливаем.

– Ура!

– Не спеши ликовать, сынок. Тебя мы возьмем с собой только в том случае, если у Виктора Степановича не возникнет больше никаких претензий. Все ясно?

– Так точно! – по-военному ответил Васька. Все же практически военный человек. Юнга!

Но и усилия Виктора Степановича не пропали даром. С тех пор Василий больше ни разу в жизни не прикоснется к табаку. До самого конца своих длинных, славных и светлых дней!

Глава 4

Минут десять подряд друзья поочередно то нажимали кнопку звонка (электричество, пусть и не всегда, но на несколько часов давали в осажденный город Ленина практически каждый день – еще с 1942 года, когда по дну Ладожского озера проложили кабель от частично восстановленной Волховской ГЭС), то что есть мочи колотили в двери восемнадцатой квартиры дома номер двадцать пять по Набережной реки Карповки – и все без результата. Напрасно.