Загадочный город Сказок
Шрифт:
– Чую свежей человечиной пахнет! Выходи, посмотрю кто ты есть и с чем тебя съесть! – и смеётся змей своей шутке, дым из ноздрей.
Вышел отважный добрый молодец и встал перед столами змея, смотрит смело в глаза всем трём головам, не моргнёт. Змей спрашивает:
– Каким ветром занесло тебя, парень, в мои хоромы?
– Домой путь держал, да в окне увидел красоту эту, – Иван кивнул головой на Марью, которая, стояла в стороне и теребила в руках платочек, а Иван говорит: – Отпусти девушку со мной и братьев её расколдуй, тогда проси чего хочешь.
Змей двумя головами мясо жуёт, а третьей речи ведёт:
– В шахматы
– Согласен! – отвечает Иван.
Расставили они фигуры на доске. Марья чарки принесла. Змей с Иваном выпили, играть начали. А в те времена, когда Иван у старика науки изучал, они каждый вечер в шахматы играли, логическое мышление развивали. Вот и сейчас пригодились доброму молодцу умения эти. Как ни начнут игру – победа за Иваном, да ещё в три хода. Вроде как не успели сесть за игру, как уж заканчивать пора. Все победы за нашим красавцем. Пришлось змею и жизнь Ивану оставить, и Марью отпустить и братьев расколдовать. Уговор есть уговор!
Стоят перед змеем четверо: Иван, к которому Марья прижимается, да два брата богатыря. Змей глядит на ладных ребят, за проигрыши не печалится, а умиляется и сердцем смягчается.
– Ладно, – говорит змей трёхголовый, –
– залезайте ко мне на спину, отнесу я вас ко входу во Внешний мир, к Ивану домой.
Вернулся Иван с невестой Марьей да с братьями домой. Сёстры Ивана влюбились в братьев Марьи! Так и сыграли три свадебки, шумные да весёлые.
Иван да Марья всем на зависть жили–поживали, деток рожали, и друг друга не обижали! Всем бы так жить, книги читать и умными быть.
Медведь и русалка
Медведь Потап Потапыч знатный был хозяин. Славился он умением заготовить впрок огромные запасы, чтобы и на осень, и на зиму хватило. А как любил полакомиться рыбкой этот лесной богатырь!
Каждый день Потап Потапыч забирался в быструю холодную реку и рыбачил там, выхватывая сильными лапами мелькавшие рыбьи хвосты. Вдруг лохматый рыболов заметил такую крупную рыбину, какой в жизни своей медвежьей никогда не видывал. Глаза загорелись у Потапыча, оскалил он зубы, размахнулся и схватился за длинный чешуйчатый хвост…. А там русалка!
Завизжала девка хвостатая, руками белыми замахала; волосы зелёные к спине и плечам прилипли. Медведь ещё больше перепугался, и вместе с русалкой на берег выскочил. Глядит на неё, только пасть от удивления разинул. А русалка схватилась за густую шерсть, визжит, брыкается в железных объятиях Потапа Потапыча. Медведь дышит русалке в красивое лицо, а та подняла на косматого верзилу глаза зелёные гневные и завопила тонким, но нежным голоском:
– Косолапый! Ты меня когтищами своими ободрал всю, изранил!
Потапыч сконфузился и говорит:
– Да я что…рыбки, это самое, хотел было откушать.
– Лечить меня теперь будешь, – заявляет русалка.
Делать нечего, понёс Потап Потапыч жертву рыбной ловли к себе в берлогу. А берлога большая, удобная, разными припасами забита, и стоит в живописном месте.
Зашёл медведь в берлогу, русалку положил на свою кровать мягкую, а сам в уголке примостился.
Сидит, глазами на чудо–чудное смотрит и не представляет, что же дальше будет.– Давай, – говорит русалка, – лечи меня.
– А как? – спрашивает медведь.
– Рыбки дай мне да чаю травяного приготовь, с малиной чтобы.
Достал Потапыч из подполья рыбы, чай заварил с малиной и травами. Наелась русалка, а лицом недовольная.
– Сделай мне прудик, какой, что ли, – выпрашивает зеленоглазка.
Потапыч что–то прорычал и вышел копать пруд. К вечеру хворающая речная дева уже плескалась, в тёплом неглубоком бассейне, весело смеясь. «Рыбки мне, малинки мне!» – кричала русалка, а медведь суетился вокруг наглой девушки–рыбы.
И пробегал так Потапыч до самой зимы. Русалка давно в берлоге на правах хозяйки жила, румяная была и здорова, а вот медведь в слугах у неё бегал.
Зима! Медведю давно спать пора. Он глядь, а запасов–то как не было. Рассвирепел от голода Потапыч, схватил хитрую бабу–рыбу в охапку да потащил на речку.
Вечер стоял тихий, луна гуляла по чёрному небу; вокруг деревья в белых шапках. Нашёл медведь прорубь и, не задумываясь, бросил в неё русалку. Направился уже домой, а сзади проклятия разносятся:
– Обидел ты меня, Потап Потапыч. Шатайся теперь один–одинёшинек век напролёт!
С тех пор бродит медведь–шатун зимой, ищет, чем бы поживиться.
Алёша и телефон
В нашем царстве, в нашем государстве жил–был мальчик Алёша. Жил он в обычном городе, таком, как мой и твой, в такой же обыкновенной квартире на третьем этаже. Была у него своя комната, где Алёша, по обыкновению, ленился делать уборку. В школе ему так же учиться было лень, на переменах бегал и прыгал, словом, вёл себя мальчик из рук вон плохо. Надо сказать, что Алёша не занимал смелости и упорства, но не хотел чем–то заняться, ни к чему душа не лежала. А ещё темноты Алёша боялся, так и спал с включённым светом.
Закончил мальчик три класса, и родители подарили ему большой и мощный телефон (очень уж Алёша просил). Мама сказала, что в учёбе пригодится, а папа велел много не играть. Мимо ушей пропустил Алёша слова родительские. Ох, как бы он не пожалел потом об этом.
Всё больше и больше времени проводил Алёша в телефоне: в игры играл, мультфильмы смотрел без меры, музыку без конца слушал. А уроки не сделаны, в комнате беспорядок. По три дня и три ночи кряду не выпускал он телефон из рук.
И вот однажды родители увидели в комнате сына, пустую смятую кровать, на которой одиноко лежал телефон, большой и чёрный. Кругом беспорядок, а сына нет как нет. Мама в обморок упала, а папа бросился искать сына по всему городу.
Случилось же вот что. Играл Алёша в новую игру, лёжа на кровати в одежде и ботинках, жвачку жевал и пузыри лопал. Вдруг телефон раскалился докрасна, заходил ходуном, раздулся, раскрылся, будто пасть разинул, и проглотил Алёшу. Мальчишка и пикнуть не успел. Когда пришли родители, телефон покоился на кровати, как ни в чём не бывало. Кто бы мог подумать, что такое вообще возможно!
Очнулся Алёша в тёмном–претёмном Цифровом царстве. Ничегошеньки не видать. Страшно стало мальчику, – не был бы смелым, точно заплакал бы, непременно. Принялся Алёша на помощь звать, авось кто–нибудь да отзовётся.