Загляни в свое сердце

–Присаживайтесь, – Сергеев указал на стулья. – Говорим коротко,

времени на болтовню жалко. Думаю, уже знаете, что делать – конкретнее уточнит наш архитектор, он детально проект проработал. Так что

Андрей Кузьмич, ты деньги по цепи прогони, когда дело на мази будет,

разбросаем прибыль по счетам, как обычно.

Курков послушно кивал головой.

Гоша рисовал у себя в блокнотике квадратики, поглядывал то на Семёна, то на Сергеева. Глаза усталые. Его болезнь была видна уже

не вооруженным глазом.

–Я думаю, нет особой нужды ждать, пока начнется строительство, а

деньги, я имею в виду прибыль, можно сразу вычесть, – он говорил

Сергееву, а смотрел то на Пирогова, то на Куркова, словно ища их

поддержки.

–Нет, – Пирогов отрицательно мотнул головой. – У меня не совсем

частная лавочка, а почти госпредприятие – блокирующий пакет акций

у госимущества, я откровенно куролесить не могу.

–Подождем, – Сергеев также не хотел торопиться. – Я уже сказал, ты,

Гоша, перегибаешь палку. И так получаешь ссуду и льготы, а хочешь

ещё деньги прокрутить вперед, удвоить капитал. Шустришь.

–Помогу и вам тоже сделать.

–Пока подождем.

–Ладно, – сдался Гоша. Откровенно сказать, ему было всё равно, удалось бы уже сейчас получить деньги и пустить их в новый оборот или

нет, во всем он видел бесполезность, его болезнь мешала ему работать

на всю катушку, но именно работа и оставалась сейчас в его жизни

главным.

Семён всё время молчал. Его ни о чем и не спрашивали, ничего конкретно ему не говорили и не собирались сказать – он был тенью Гоши, одним из его работников, всё ещё оставаясь пешкой в большой игре и ,после смерти Гоши, мог автоматически выпасть из клана.

Гоша не давал ему первых ролей в операциях с участием людей, решающих всё в этой жизни, но Семён надеялся, что освободившееся

место всё же останется за ним, хотя бы потому, что от него уже не держали секретов, а это говорило о многом.

Итак, дело с подземными переходами было открыто, участники его

становились ещё богаче. Семёну, после всей канители, очищалось несколько миллионов рублей, и он верил, что в дальнейшем станет долларовым миллионером, как Гоша, а может, ещё круче.

* * *

Катя проснулась раньше обычного, позавтракала, как попало покрасила ресницы и губы – ощущение утраты не покидало её. Надо

было снова идти на работу, где всё будет выворачивать наизнанку. Опять терпеть ехидные взгляды сослуживец, сарказм Наташки, нелепое заигрывание следователей и бесшабашных оперов. Сплошная пошлота.

Дочь проснулась, бабушка повела её умывать, по дороге не переставая

ворчать. Вчера она устроила скандал из-за того, что Катя немного выпила у Юльки. Нет, от старого не избавишься, уже нет. Живое напоминание будет всегда с ней.

Она ушла из дому, оставив мать ворчать над дочерью в одиночестве.

Подошёл наполовину заполненный людьми автобус. Пришлось ехать

стоя.

Вестибюль управления Катя проскользнула незамеченной, перевела

дух – с утра Наташкиных гримас сегодня не будет. Она отомкнула

ключом дверь кабинета, бросила на пыльный стол сумку, опустилась

на жесткий стул. Итак, заботы и сопли остались на улице, здесь –

только работа. Она вздохнула, достала из несгораемого шкафа скоросшиватели с делами.

В дверь простучала скорая дробь и, тут же стремительно вошёл непосредственный начальник Кати – старший следователь Панин, майор, грубиян и охальник. Вид у него был взволнованный, худое лицо плохо выбрито, волосы торчком.

–Привет, подчинённая! Порученное вчера уже сделано?

Катя неспешно уселась поудобнее, раскрыла скоросшиватель с делом.

–Сделано, товарищ майор.

–Что там у нас по делу об ограблении кафе? Ты обещала поговорить с

Линьковым насчёт видео, – Панин встал у окна и, внимательно глядя

на пустой двор управления, забарабанил пальцами по подоконнику.

–Сегодня поговорю. Вчера не дозвонилась.

Панин вдруг обернулся, впился глазами в лицо Кати. Она поняла, что

«шеф» собирался о чём-то спросить, не относящимся к делу. Отношения

у Кати и Панина были не формальными, но иногда майор её стеснялся.

–А насчёт моей просьбы как?

–А-а. Тоже сегодня. Дай мне её номер телефона, если что выгорит, я ей

позвоню, куда и когда подойти.

Панин на днях просил разузнать среди Катиных знакомых, может, у

кого есть на примете место работы для его племянницы, чтобы не пыльное и деньги платили регулярно, и Катя собиралась обратится с этим всё к тому же Линькову.

Линькову было тридцать девять лет, в молодости он трудился водителем грузовика, торгуя углём, дровами, песком и щебнем. Скопленные деньги удачно вложил, выкупив по– дешёвке у мэрии убыточный Дом Быта и сейчас процветал на услугах населению. У Линькова могла оказаться свободная вакансия, тем более для племянницы следователя – ему это было более чем выгодно – в случае чего, свои люди в «ментуре» прикроют. А звонить насчет ворованных дивидюшников – в Доме Быта у Линькова была скупка телевидеотехники, и туда частенько мазурики носили всё, что плохо лежало у граждан в квартирах. Если Линьков купил украденный дивидюк из кафе, у него была запись этого действа с камеры слежения, размещенной в помещении скупки и можно было рассмотреть злодеев, их физиономии и прочие физические характеристики.