Заглянуть за горизонт

– Какая же я красивая, прямо настоящая принцесса Софья, правда, мам-пап? – девчонка требовала от окружающих непременного подтверждения своих слов.

– Ты у нас красавишна, – умилялась Валентина.

– В мою породу пошла! – гордо заявлял Николай, а Катя только фыркала, глядя, как ловкая сестрица вытягивала из родителей новые шмотки.

Валентина всегда удивлялась, какие же разные у неё получились дочки, не похожие ни друг на друга, ни на неё.

Катюша, невысокая, фигуристая, сероглазая, с каштановой косой до попы, неуверенностью в себе, мягким податливым характером и готовностью прийти на помощь.

И Соня, вредная проныра, тоненькая, артистичная девчонка, с зелёными глазищами и вьющейся копной рыжих волос, закрывающих половину лица. Крупный нос немного портил симпатичную мордашку. Другая девочка на месте Сони страдала бы по этому поводу, но только не она. «Это придаёт мне шарм», – заявляла мелкая задавака.

Родители Николая души не чаяли в единственной внучке, часто брали её к себе, всё ей позволяли и баловали сверх меры. А Катю они не замечали, никогда не передавали ей подарки к праздникам, не покупали шоколадки и мороженое. Сначала девочка обижалась, даже плакала от такой несправедливости, а потом, привыкнув держать эмоции при себе, перестала показывать, как ей горько и больно.

Впрочем, Катя, вообще, не демонстрировала собственные чувства, скрывала неприятности и утаивала проблемы. Всё равно никому не было дела до её внутреннего мира, так зачем оголять душу? У неё есть дневник, поверенный тайн и тревог, печалей и размышлений, на его странички выплёскивались и боль, и обиды, и тревоги. До поры до времени…

В четырнадцать Катя резко перестала быть голенастым подростком. Из гадкого цыплёнка с торчащими коленками и лопатками сформировалась симпатичная девушка, ниже среднего роста, стройная и, как быстро выяснилось, привлекательная для парней постарше. На неё стали обращать внимание старшеклассники и студенты, с ней заигрывали взрослые дяденьки на улице.

Сначала девочка с ужасом шарахалась от предложений проводить до дома, потом стала находить прелесть в букетах и конфетах от поклонников. Дяденьки с сальными взглядами были откровенно противны, одноклассники казались зелёными и глупыми, а вот студенты были занятными. Они старались развлечь понравившуюся девушку, приглашали в кино и дарили цветы.

– А Катька-то наша – ого-го! Расцвела девка, – заметил как-то Николай в разговоре с женой, когда Катя домой вернулась довольно поздно, сияющая и с охапкой ромашек.

Валентине, как всегда, было некогда, она до позднего вечера пропадала на массажах, зарабатывая деньги нелёгким трудом. Дочек видела только утром, убегая на работу, или ночью, падая с ног от усталости. Катя давно уже освободила мать от всех домашних забот, кроме огорода. И то только потому, что у девочки начиналась страшная аллергия на пыльцу и почти на все виды цветов. Катюша задыхалась, покрывалась пятнами, обливалась слезами, и врач-аллерголог, известный в городе специалист, категорически запретил привлекать девушку к полевым и садовым работам.

В этот период преподавателям стали давать участки под строительство. Валентина с Николаем тоже взяли себе шесть соток и начали заготавливать материал, потом потихоньку строиться. На участке сначала возвели кухоньку, поставили диванчик, где можно было переночевать, чтобы утром опять приступить к работе. Валентина с Колей сами месили цемент, клали кирпичи, привлекая наёмных рабочих только в крайних случаях. Денег всегда не хватало, и стройка шла медленно.

Валентина сразу же принялась сажать на участке деревья и кустарники, построила небольшую теплицу и разбила цветник. Дома она почти не бывала и совсем упустила старшую дочку из виду. Кстати, Соне очень нравилось возиться с мамой в саду, она с удовольствием пропалывала грядки и поливала цветочки. На эту домашнюю работу у девочки всегда находилось и время, и желание.

Николай регулярно уходил в загул, всесезонно чувствуя себя мартовским котом-переростком, но всегда возвращался домой. На привычный диван, к любимым котлетам и жареной картошке.

«Крысёныш опять вернулся утром. Как ни в чём не бывало, заявился и сразу на кухню. Жрёт котлеты прямо из кастрюли. И напевает что-то себе под нос. Сволочь!

Мама вчера снова весь вечер прятала глаза, а потом плакала в своей комнате. Соньке всё равно, а я сунулась с утешениями и огребла по полной. Лезу не в свои дела. Обидно, и маму жалко. Зачем она терпит? Я бы ни денёчка не стала, прогнала бы взашей», – четырнадцатилетняя Катя писала в дневнике и рисовала «мерзкого крысёныша» на виселице…

Валя давно махнула рукой на измены мужа, периодически лечилась от инфекций, принесённых супругом, иногда рыдала по ночам, не в силах разорвать замкнутый круг.

– Что я могу сделать? Я уже в тираж вышла, а он в самом соку, получается. Бабий век короток: раз-два, и ты никому не нужна, а мужики кобелируют, пока рабочий орган в порядке, – опустив натруженные массажами руки со вздутыми толстыми венами, жаловалась Валентина Ольге, с которой они опять оказались соседками, теперь уже по участкам для строительства. – У нас стройка, огород, детей учить нужно. Я одна не справлюсь. Это раньше я ничего не боялась, когда моложе была, а сейчас… эх… – оправдывала она собственную слабость и безволие. И страх остаться одной. Снова одной, безмужней разведёнкой. Уже с двумя детьми.

– Ох, Валюшка, плохой из меня советчик. Что я могу сказать, если я за Жориком как за каменной стеной. Он у меня и муж, и друг, и отец замечательный. Я без него как без рук. Ты ж сама знаешь. И не было у меня никого другого, и не надо мне. – Ольга вздыхала, жалея подругу, так и не нашедшую своё женское счастье.

У Оли с Жорой была прекрасная семья, тёплые отношения и абсолютно другое распределение ролей. Ольга сделала в институте карьеру, защитила кандидатскую, а через четыре года и докторскую диссертацию. Между диссертациями родила вторую дочку, практически не отвлекаясь от своей любимой науки. Женщина активно занималась исследованиями, участвовала в научных конференциях, соответственно, дома бывала редко и не могла уделять девчонкам много внимания.

– Если б не Жорик, я бы так и сидела на печке ровно. Помнишь, как я ничего не успевала и злилась на всех? А теперь не жизнь, а сказка! Приезжаю, дочки накормлены, уроки сделаны, ужин меня дожидается, а Жора знай себе по клавишам своего компьютера стучит. И когда он всё успевает? Как стал работать в институтском компьютерном центре, так я и выдохнула спокойно. Я у них так, мама-праздник.

Ольга, действительно, всё по командировкам да по семинарам ездила, привозила подарки и вкусности. Ей не приходилось ругать девочек, зато она устраивала для них вечеринки с розыгрышами. При этом мама всегда полагалась на мнение папы в воспитании девчонок и не отменяла его запреты и наказания.

Как же Валентина завидовала подруге! Белой завистью, разумеется.

Катерина. Дожить до утра!

Взрослые уезжали на свою бесконечную стройку, Соня цеплялась с ними, а Катя чаще всего оставалась дома, в квартире, вечерами гуляла с друзьями, познавая первые «прелести» взрослой жизни. Девочка стала покуривать, попробовала спиртное. Однажды мать почувствовала запах сигарет от старшей дочери и в сердцах огрела её шваброй. А потом, опустившись на стул, заплакала от собственной беспомощности.