Заглянувшие в Бездну
Шрифт:
Сделав еще один круг и не заметив ничего подозрительного, Димон подошел к Рушану и сел на другом конце скамейки.
Рушан сидел вытянув ноги, обутые в черные, узконосые штиблеты, и засунув руки в карманы длиннополого серого плаща, из-под которого едва виднелись края отутюженных черных брюк. На голове у Рушана была такая же серая шляпа с высокой тульей и широкими, будто мятыми полями. Рушан был модником. Димон в моде не разбирался, но считал, что в такой одежде, которую выбирает Рушан, работать неудобно. Однако Рушан всегда четко выполнял свою часть работы. Не подкопаешься. Поэтому и по поводу одежды Димон к нему не придирался.
— Кому
На карте, по которой они выбирали место для встречи, оно было обозначено просто как смотровая площадка. И с нее действительно открывался неплохой вид на расположенную в низине часть города.
— Откуда я знаю? — не меняя положения, пожал плечами Рушан.
— На постаменте должно быть написано. Мог бы полюбопытствовать, — с укоризной заметил Димон.
С того места, где он сидел, куст закрывал постамент.
— Там только чей-то неразборчивый автограф.
— А в лицо не узнал?
— Не-а, — мотнул головой Рушан.
— Лысый?
— Не-а.
— Значит, не Ленин, — сделал вывод Димон. — Пускай будет Пржевальский!
Рушан покосился на него из-под жеваных полей чудной шляпы.
— А что бы тебе самому не встать да не посмотреть?
— Так неинтересно, — улыбнулся Димон. — Пока я точно не знаю, чей это памятник, он все равно что кот Шредингера. Даже лучше. Потому что может быть памятником кому угодно. Сейчас я хочу, чтобы это был памятник Пржевальскому. А потом, может быть, пожелаю, чтобы он стал памятником Бонч-Бруевичу.
— А это еще что за мерин? — недовольно скривил губы Рушан.
— Средневековый автор детских страшилок.
— Ну и на кой ляд он тебе сдался?
— Я просто к примеру сказал.
— Странные у тебя фантазии, Димон.
— Это не фантазии, а образ жизни.
— Ну да, — уныло клюнул длинным носом Рушан и больше ничего не сказал.
— Как добрался? — сменил тему разговора Димон.
— Отлично. В самолете вздремнул. В поезде вздремнул. В машине поспал основательно.
Рушан любил поспать. Это было, пожалуй, единственной его слабостью. Которая отчасти компенсировалась способностью просыпаться в точно назначенное время и сразу, без потягиваний и зевков, приниматься за дело.
— Машину присмотрел?
— В двух кварталах отсюда стоит неплохой «мерс» с полным баком.
Димон посмотрел на часы.
— Пора? — спросил Рушан.
— Пять минут.
Не вынимая рук из карманов плаща, Рушан повел плечами, как будто ему вдруг сделалось зябко.
— Что? — непонимающе посмотрел на него Димон.
— У тебя как на космодроме.
— Это плохо?
— Это странно.
— Почему?
— Ну, не знаю, — пожал плечами Рушан. — Просто мне это кажется странным.
— Что именно? — не отставал от него Димон.
— Сидеть пять минут и считать про себя секунды.
— Зачем?
— За тем, что ты сказал, что осталось пять минут. И я теперь не могу выкинуть эту мысль из головы. Только и думаю: пять минут ровно, четыре пятьдесят девять, четыре пятьдесят восемь, четыре пятьдесят семь…
— Расскажи анекдот.
— Какой еще анекдот?
— Любой. Чтобы переключиться на что-то другое.
— Не получится, — уверенно качнул головой Рушан.
— Ты же даже не пробовал.
— Ну хорошо. — Рушан поправил мятую шляпу на голове и глубоко вздохнул: — Однажды шах Бадур-Аль-Бадин велел своему старшему евнуху Ильшасу привести
всех его жен. А было их у шаха по одной на каждый день года. То есть ровно триста шестьдесят пять…— Это точно анекдот? — перебил Димон.
— Ну да… А в чем проблема?
— Нет, все нормально, — мотнул головой Димон. — Продолжай.
— А сделал он это потому, что случайно услышал, как визирь Турхан-Ибн-Улла шепнул главному военачальнику Ильсуру-Тах-Да-Беку, что самая красивая жена у шаха та, у которой родинка в форме сливы на левой ляжке. Шаху, разумеется, стало интересно, откуда визирь знает про родинку? Но при этом он оказался еще и немало озадачен, поскольку понял, что понятия не имеет, у какой из его жен на левой ляжке родинка в виде спелой сливы. Нужно было со всем этим разобраться. И вот Ильшас по приказу шаха ввел в его покои первую жену. Звали ее Гюзель. У нее были огромные, как у серны, глаза цвета темного меда, волнистые волосы, ниспадающие до пояса, а талия у Гюзель была такой, что шах, если бы захотел, смог бы обхватить ее, соединив кончики пальцев рук…
— Вот такая? — Димон показал Рушану руки, соединив средние и указательные пальцы.
— Ну да, — кивнул тот.
— Явное преувеличение… Или… — Димон в задумчивости потянул за свисающий кончик банданы. — Или все же преуменьшение?
— Это просто метафора.
— То есть на самом деле шах не мог обхватить талию Гюзель ладонями?
— Скорее всего, нет. Если, конечно, цапалки у него не были похожи на клешни лобстера.
— Хорошо, — кивнул Димон. — Продолжай.
— Когда Ильшас ввел Гюзель в покои шаха и удалился, Бадур-Аль-Бадин обратился к жене, вежливо и почтительно: «Скажи, о жена моя! Нет ли у тебя на левой ляжке родинки в форме зрелой сливы?»
Димон хлопнул Рушана по коленке.
— Классная история.
— Но я ведь только начал, — озадаченно посмотрел на него Рушан.
— Ну, я уже примерно представляю, что будет дальше. Шах будет поочередно обследовать все триста шестьдесят пять своих жен на предмет обнаружения родинки. И, надо полагать, ни у кого ее не найдет. Суть же истории в том, что не нужно слушать чужую болтовню.
— Не совсем так, — возразил Рушан. — Бадур-Аль-Бадин обнаружил родинку в форме спелой сливы на левой ляжке двести восемьдесят седьмой жены.
— Вот же незадача, — цокнул языком Димон. — А я-то полагал, что все хорошо закончится.
— Все действительно закончится хорошо.
— Шах разве не прикажет удавить жену, а вместе с ней и главного военачальника?
— Ты бы так поступил?
— Я не шах. И у меня нет ни одной жены. Поэтому мне трудно представить себя на его месте.
— Тогда послушай, что было дальше.
Димон демонстративно посмотрел на часы.
— Время!
Они разом поднялись на ноги.
— Подгоняй машину к входу через десять минут, — сказал Димон.
— Что так долго? — удивленно приподнял тонкую бровь Рушан.
— Боюсь, родителей придется уговаривать, — Димон недовольно дернул щекой. — Провинция.
Рушан с пониманием кивнул.
— Если, когда подъедешь, дверь все еще будет закрыта, сделаешь круг по кварталу. Если снова закрыта…
— Делаю еще один круг.
Димон улыбнулся и хлопнул Рушана по плечу. Рушану ничего не надо было объяснять. Он и сам отлично знал, что нужно делать.
Рушан подтянул пояс плаща, засунул руки поглубже в карманы и пошел в сторону дороги.