Заговор Аквитании

– Mein Gott! – воскликнул Иоганн, взглянув на сложенную газету у прохожего слева. – Убит американский посол!

– Возьмите! – Конверс бросил на прилавок горсть монет, и молодой немец выхватил газету из руки киоскера. – Давайте выбираться отсюда! – крикнул Джоэл, схватив студента за руку.

Но Иоганн не трогался с места. Он застыл посреди орущей толпы, глядя в газету расширенными от ужаса глазами, его губы дрожали. Конверс грубо оттолкнул плечами двух мужчин и потянул за собой молодого человека. Теперь на них со всех сторон напирали орущие немцы, которые тоже хотели пробиться к киоску.

– Вы!… – Испуганный крик застрял в горле Иоганна. Джоэл вырвал газету у студента. Вверху на первой странице были фотографии двух мужчин. Слева – убитый Уолтер Перегрин, посол США в ФРГ, справа – фотография американского Rechtsanwalt – одно из немногих известных ему немецких слов, оно означало “адвокат”. На него смотрело его собственное лицо.

Глава 20

– Нет! – взревел Джоэл, сжимая в левой руке газету, а правой хватая Иоганна за плечо. – Что бы здесь ни говорилось, это – ложь! Я к этому не причастен. Разве вы не видите, что они пытаются сделать? Пошли со мной!

– Нет! – крикнул молодой немец, испуганно оглядываясь вокруг и прекрасно понимая, что голос его тонет в общем гаме.

– А я говорю: пошли! – Конверс сунул газету в карман пиджака и схватил Иоганна за шиворот. – Думайте и делайте что хотите, но сначала идемте со мной! Вы должны прочесть мне каждое слово в этой проклятой газете!

– Da ist es! Der Attentater! [88] – закричал молодой немец, вцепившись в брюки какого-то мужчины, но тот с руганью оттолкнул ухватившуюся за него руку.

Зажав локтем шею студента, Джоэл потащил его за собой, выкрикивая ему в ухо слова, которые поразили его самого ничуть не меньше, чем молодого человека:

– Смотри, схлопочешь! У меня в кармане пистолет, и, если потребуется, я им воспользуюсь! Двое честных людей уже убиты, а теперь еще и третий. Почему ты должен быть исключением? Потому что ты молод? Это не причина! А если подумать, ради кого мы, черт возьми, умираем?

Конверс рывком вытащил молодого человека из толпы. Оказавшись на более свободном тротуаре, он освободил его шею и снова крепко ухватил немца за руку. Джоэл быстро тащил его вперед, оглядывая улицу в поисках укромного местечка, где бы они могли поговорить, а вернее – где Иоганн мог бы прочесть ему этот поток лжи, опубликованный людьми из “Аквитании”. Газета выскользнула из кармана, и он едва успел подхватить ее. Нельзя оставаться на улице, да еще волоча за собой сопротивляющегося пленника, – люди уже бросали на них удивленные взгляды, а это опасно. Господи! Да ведь фотографии, его лицо, во всех газетах. Его может опознать первый встречный, а он еще и привлекает к себе внимание, волоча за собой этого мальчишку.

Впереди справа от них была какая-то кондитерская с выставленными на тротуар столиками под зонтами; несколько столиков в дальнем конце пустовали. Конечно, он предпочел бы уединенный проулок или выложенную булыжником боковую улочку, слишком тесную для транспорта, но нельзя же долго шагать вот так – быстро и таща человека за руку.

– Сюда! Займем столик в глубине. Вы сядете лицом к улице. И помните: я не шутил насчет пистолета – моя рука будет в кармане.

– Прошу вас, отпустите меня! С меня уже хватит! Мои друзья знают, что мы вместе покинули кафе вчера вечером, а хозяйка вспомнит, что я снял для вас комнату! Полиция обязательно выйдет на меня!

– Входите, – сказал Конверс, проталкивая Иоганна между стульями к самому дальнему столику. Они сели. Молодой немец перестал дрожать, но теперь он лихорадочно осматривался. – И без всяких штучек, – продолжал Джоэл. – С официантом разговаривайте только по-английски. Только по-английски!

– Здесь нет официантов. Посетители сами берут внутри рогалики и кофе.

– Тогда потерпим, позже вы купите себе все, что угодно. Я должен вам деньги, а я всегда плачу свои долги.

“…Я всегда плачу свои долги. По крайней мере, последние четыре года”. Слова из записки, оставленной еще одним любителем приключений – актером по имени Калеб Даулинг.

– Не нужны мне ваши деньги, – сказал Иоганн. От страха в его английском появились гортанные звуки.

– Вы думаете, что это грязные деньги и, приняв их, вы станете моим соучастником, не так ли?

– Вам виднее. Вы – юрист, а я всего лишь студент.

– В таком случае позвольте объяснить вам. Это деньги не могут быть грязными, ибо я не сделал ничего из того, что мне инкриминируется, а быть соучастником невинного не грешно.

– Вы юрист, сэр.

Конверс подтолкнул газету к молодому человеку, а правую руку опустил в карман, где у него лежало десять тысяч германских марок тысячными купюрами, предназначенных для текущих расходов. Не вынимая руки из кармана, он отсчитал семь тысяч, вытащил их и положил перед Иоганном.

– Берите, не дожидаясь, пока я вобью их вам в глотку.

– Не возьму я ваших денег!

– Берите, а потом, если сочтете нужным, заявите, что получили их от меня. Им все равно придется возвратить их вам.

– Правда?

– Сущая правда, коллега. Когда-нибудь вы поймете, что это лучшая форма защиты. А теперь – читайте, что пишет эта газета!

– “Посол был убит прошлой ночью… – запинаясь, начал переводить студент, неловко пряча западногерманские марки в карман. – Точное время смерти трудно установить до проведения полной экспертизы, – продолжал он переводить урывками, выхватывая отдельные слова, стараясь как можно точнее передать смысл. – Смерть наступила в результате… Schadee – черепное ранение, рана в голове, тело пролежало в воде много часов, пока не оказалось выброшенным на берег у Плиттерсдорфа, где и было обнаружено сегодня утром По словам военного атташе, последним человеком, который был рядом с послом, является американец Джоэл Конверс. Когда всплыло имя этого…” – Молодой немец поморщился, нервно покачал головой. – Как это вы говорите?

– Не знаю, – холодно сказал Джоэл ровным голосом. – Что я говорю?

– “…очень нервного, безумного… Связи между правительствами Швейцарии, Франции и Федеративной Республики координируются Международной криминальной полицией, известной более под названием Интерпол… И теперь части трагической… Ratzel… загадки сложились в единое целое…” Имеется в виду, что все стало понятно. “Неизвестный послу Перегрину американец Конверс уже был предметом поисков Интерпола… Suche… поисков, связанных с убийствами в Женеве и в Париже, а также нескольких других покушений, прямая связь которых с его личностью пока не установлена”. – Иоганн посмотрел на Конверса, в горле у него застрял ком.

– Продолжайте, – строго приказал Джоэл. – Вы не представляете, как это все поучительно… Читайте дальше!

– “Согласно полученным в посольстве данным, этот Конверс потребовал организовать ему конфиденциальную встречу с послом, заявив, что у него имеются сведения о наличии угрозы американским интересам, что впоследствии оказалось ложным. Встреча с послом была назначена у въезда на мост Аденауэра между половиной восьмого и восемью часами вечера вчера. Военный атташе, который сопровождал посла Перегрина, подтверждает, что встреча состоялась в семь часов пятьдесят одну минуту и что оба они двинулись через мост по пешеходной дорожке. Больше никто из персонала посольства живым посла не видел”. – Иоганн с трудом проглотил слюну, руки его заметно дрожали. Он сделал несколько глубоких вздохов, а потом продолжал, всматриваясь в мелкий газетный шрифт. На лбу у него выступили частые бисеринки пота. – “Ниже приводятся более полные… eingehendere… детали в том виде, в котором они стали известны позднее, однако, согласно заявлению Интерпола, подозреваемый Джоэл Конверс, внешне совершенно нормальный человек, в действительности является… wanderne… – молодой немец понизил голос до шепота, – ходячей бомбой с серьезными психическими нарушениями. Заключение дано крупнейшими экспертами Соединенных Штатов, которые уставили что его психическое расстройство обусловлено почти трехлетним пребыванием в плену во время вьетнамского конфликта…”

Иоганн, спотыкаясь, продолжал свое чтение, пугаясь собственного голоса, осуждающие слова и клеймящие фразы повторялись с поразительной регулярностью, подтверждаемые наспех притянутыми ссылками на правительственные источники и безымянными, неназванными “авторитетами”. Складывался портрет психически ненормального человека, разум которого временами возвращался в прошлое; в настоящее время обострение болезни было вызвано неким жутким инцидентом насилия в Женеве, который, оставив в неприкосновенности разум, лишил его морального и физического контроля. В дополнение ко всему объявленный на него Интерполом розыск описывался весьма туманно, заставляя предполагать, будто охота на него ведется уже много дней, если не недель.