Заговор богинь

 – Он снова хмыкнул, но на этот раз кивнул и, когда Катина нырнула под полог шатра, последовал за ней.

 – Однако, очутившись в шатре, Ахиллес совершенно перестать обращать внимание на Кэт. Он прямиком направился к огромной кровати, зашел за прозрачную занавеску и, повернувшись к Катрине спиной, спокойно снял тунику и начал обтираться ею.

 – Кэт уселась на предназначенную ей постель, сняла сандалии и смахнула со ступней песок. Потом она сняла шелковую тунику рубинового цвета и осталась в одной только легкой кремовой тунике, свободной, но при этом прилегавшей к юному телу. И все время, пока Кэт занималась этим полураздеванием, она изо всех сил старалась не посматривать в сторону Ахиллеса.

 – Когда он появился из-за занавески, чтобы пригасить лампы, Кэт увидела, что он почти обнажен; только короткая полоса льняной ткани, похожая на полотенце, опоясывала его бедра. Кэт, не веря собственным глазам, уставилась на шрамы, пересекавшие его грудь.

 – У тебя шрамов больше, чем я у кого-либо видела! – брякнула Кэт.

 – Ахиллес стиснул зубы.

 – Я знаю, что выгляжу как настоящее чудовище.

 – Нет, что ты! – быстро возразила Катрина, радуясь, что они снова разговаривают друг с другом. – У тебя вид человека, который использует собственное тело как оружие.

Он некоторое время молча смотрел на нее, потом коротко кивнул.

 – Именно так.

Он привернул фитиль последней лампы, и в шатре осталось лишь смутное, рассеянное освещение. Потом он вернулся к своей занавеске и скрылся за ней.

Катрине хотелось забыться на всю ночь... растянуться на тюфяке, закрыть глаза и притвориться, что она всего лишь ночует на кушетке у Джаки, а утром проснуться и ощутить обычное солидное похмелье. Но она не могла этого сделать... не могла, если действительно хотела вернуться пусть не в прежнее тело, так хотя бы к прежней жизни. Гера сказала, что работу надо выполнить быстро, так что у Кэт не было времени на самообман и промедление. И... и тут было кое-что еще. Поцелуй Ахиллеса окончательно закрепил влечение, которое почувствовала к нему Катрина. И она хотела помочь ему. А еще она вполне осознавала и то, что ей хотелось бы снова ощутить его прикосновение. Да, то, что начало с ним происходить, ее напугало. Но это ее и возбудило. Ахиллес возбуждал ее, да еще она постоянно помнила, что он уже очень давно не был с женщиной...

 – Ахиллес, – тихонько позвала Катрина, не желая разбудить героя, если он уже заснул.

 – Тебе нечего бояться, царевна.

 – Ага, ты не спишь, – сказала Кэт.

Она образованная, умная женщина, и почему же ей не воспользоваться всем этим?

 – Я вообще не сплю, – ровным тоном ответил он.

 – Никогда?

 – Очень редко.

Катрина улыбнулась, хотя Ахиллес и не мог ее видеть.

 – Теперь я точно знаю, что могу тебе помочь.

Последовало молчание, потом Ахиллес спросил:

 – Как?

 – Ну, мне надо подойти к тебе поближе. Если можно.

 – Ты можешь подойти, – сказал он, но Кэт решила, что его голос прозвучал уж слишком спокойно.

Она раздвинула занавески и обнаружила, что Ахиллес сидит в напряженной позе, прислонившись спиной к резному дубовому изголовью кровати.

 – Не возражаешь, если я сяду здесь?

 – Нет, я не возражаю.

Катрина села – точнее, пристроилась на самый краешек кровати. Ахиллес слегка изменил позу, чтобы его ноги не очутились в опасной близости от ее тела. Голубые глаза устало посмотрели на Кэт.

 – Ты сказала, что можешь помочь мне заснуть.

 – Могу, – кивнула Катрина.

 – Как?

Но прежде чем она успела ответить, Ахиллес добавил:

 – Я не хочу пить какие-то зелья или чтобы меня окуривали вонючим дымом какой-нибудь мерзкой травы.

 – Это хорошо.

 – Но тогда как?

Кэт немножко подумала, как наилучшим образом объяснить воину Древнего мира, что такое гипнотическое воздействие. Наконец она нашла вариант:

 – Это чары, которые я могу наложить на тебя силой Афины. Так делают оракулы.

Ахиллес кивнул с серьезным видом.

 – Эта богиня обладает огромной силой. И что ты Должна сделать?

 – Вообще-то делать должен ты, а я тебе буду помогать. Погоди-ка...

Катрина вышла из-за занавески и сняла с крюка едва тлеющий фонарь. Вернувшись с ним к кровати, она поставила фонарь на ночной столик. Еще больше прикрутив фитиль, Катрина оставила едва заметный огонек.

И, довольная результатом, вернулась на свое место в изножии кровати.

 – Начнем с того, что ты должен расслабиться, – Сообщила она Ахиллесу.

Он глянул на нее скептически.

Катрина улыбнулась.

 – Просто доверься мне. Я ведь оракул.

 – Ну, оракул, если бы я смог расслабиться, я смог бы и заснуть. Но, видишь ли, как раз в этом и загвоздка.

 – Ладно, давай просто поговорим. Может быть, я сумею наложить на тебя чары.

 – Поговорим?

 – Да, мы ведь уже это делаем. И именно это мы делали раньше, вечером.

Ахиллес ответ взгляд.

 – Я должен просить у тебя прощения, царевна. Мне не следовало прикасаться к тебе так, как я это сделал.

 – Если ты не забыл, я первая начала.

 – Я не должен был этого допускать. Это было опасно.

 – Одиссей рассказал мне о ярости, которая овладевает тобой, – медленно произнесла Кэт.

 – Вот именно потому я и не должен был такого позволять, – сказал Ахиллес.

 – С тобой такое всегда случается, если ты... э-э... целуешь женщину?

Ахиллес снова посмотрел ей в глаза.

 – Это случается, когда я возбуждаюсь.

 – Каждый раз? – мягко спросила Катрина.

 – Я... я не знаю.

 – Как это понимать? Как ты можешь не знать этого?

 – Очень просто...

Ахиллес сорвался с места так быстро, что Кэт не успела ничего понять. Только что он сидел там... и вот он уже метнулся к ней и схватил ее за запястья, притянув к себе так, что ее лицо очутилось всего в нескольких дюймах от его лица.

 – Я не могу этого знать, потому что обычно не позволяю себе желать женщину. Прикасаться к женщине. Вот так, как я желаю и прикасаюсь к тебе сейчас.

«Вот дерьмо, – подумала Катрина, – Пожалуй, было бы куда проще и легче, если бы меня отправили прямиком в ад...»

Глава 11

 – В самом деле? – Она произнесла это ровным, спокойным голосом. – Значит, ты не прикасался и не пугал до полусмерти Брисеиду?

Ее слова оказали на Ахиллеса желаемый эффект. Ржаво-красный свет, уже начавший разгораться в его глазах, угас, и он выпустил руки Катрины, словно обжегшись о них.

 – Нет, – коротко ответил он, – Я ни разу не прикасался к этой девице Брисеиде.

Катрина подавила желание потереть запястья в тех местах, где, как она была уверена, останутся теперь синяки.