Заговор богинь

Потом она наклонилась, и кончик ее языка коснулся выпуклых мышц живота, облизывая, целуя... Кожа Ахиллеса была соленой, волнующей, она напоминала Катрине о море. Она передвинулась поближе к его пенису, хотя и не ускорила темп поглаживаний. Когда ее язык наконец лизнул скользкую, влажную головку, тело Ахиллеса дернулось.

 – Ах, боги, да... – простонал он.

 – Ты спишь... – Теплое дыхание Катрины согревало кожу Ахиллеса, язык продолжал мягко двигаться... – Тебе снится волшебный сон, Ахиллес...

Медленно, очень медленно Катрина взяла пенис в рот. Но хотя бедра Ахиллеса судорожно дернулись ей навстречу, она не стала спешить. Она забрала его мужское естество глубоко, до самого горла, потом выпустила, и снова забормотала утешающие слова, в то время как ее руки и губы ласкали крепкое тело, а потом она снова втянула в рот его пенис...

Каким-то образом во время этих ласк Катрина успела сбросить с себя всю одежду, сама того не заметив. Она легла на Ахиллеса, прижавшись влажным жаром своего сокровища к его окаменевшему копью. Кэт поцеловала Ахиллеса в подбородок, проследила губами шрам, доходивший до рта. Она не целовала его с того момента на пляже, когда в воине начал пробуждаться берсеркер. Но теперь между ее грудями приютился прохладный металл оракула богини, и он служил Катрине утешающим напоминанием о том, что в случае наихудшего развития сценария она может позвать на помощь. Поэтому Кэт прижалась губами к губам Ахиллеса, целуя их нежно, осторожно. Они тут же ответно раскрылись.

 – Поцелуй меня, Ахиллес. Поцелуй меня во сне... ты спишь...

И он поцеловал ее. Катрина позволила его языку проникнуть в свой рот, медленно, глубоко. И ответила на этот неторопливый поцелуй таким же неторопливым движением бедер, скользя своей щелью вдоль его естества, вверх и вниз, вверх и вниз...

 – Да, царевна... да, еще... – сонно пробормотал Ахиллес.

Катрина выпрямилась и села на него, обхватив ногами. Продолжая бормотать ласковые, утешающие слова, она приподняла бедра – а потом медленно опустилась вниз, дюйм за дюймом пронзая себя его толстым копьем.

 – Ах, боги! – выдохнул Ахиллес, и его дыхание стало быстрым и бурным, а бедра дернулись навстречу Катрине.

Но она не стала двигаться на нем, а всего лишь поглаживала обеими ладонями его грудь, дожидаясь, пока дыхание Ахиллеса немного выровняется. И только после этого она начала движение. Она медленно приподнялась, до самого конца его пениса, потом так же медленно опустилась, пока он не вошел в нее до самого конца. Немного помедлив, Катрина повторила цикл...

Ей казалось, что она вот-вот сойдет с ума. Это была такая изысканная, такая прекрасная, такая болезненная пытка...

 – Прикоснись ко мне, – шепотом сказала она Ахиллесу.

Его руки без малейших колебаний взлетели к ее бедрам, потом поднялись к талии, погладили, обхватили груди... Грубые, мозолистые ладони, привыкшие орудовать мечом и копьем, царапали сверхчувствительные соски Катрины. Кэт не смогла удержаться. И пока его руки ласкали грудь, а она сосредоточенно поддерживала медленный, ровный ритм движения их слившихся тел, ее собственные пальцы скользнули к отвердевшему бутону ее клитора. Она быстро поглаживала себя, чувствуя, как стремительно приближается оргазм, и потом, когда на ее тело уже набегали волна за волной, она выдохнула:

 – Давай, Ахиллес!

Его могучее тело напряглось – и он с силой ударил копьем раз, другой и с громким стоном изверг в Катрину свое семя.

Кэт без сил упала ему на грудь, пытаясь выровнять дыхание, чувствуя, что ее сердце колотится, словно взбесившаяся птица. Она вытянулась во весь рост, лежа наполовину на Ахиллесе, наполовину рядом с ним, и их тела все еще были слиты, и они покрылись потом любви. Кэт поцеловала его в плечо, а он повернул к ней голову и его губы изогнулись в знакомой легкой улыбке. Катрина попыталась вспомнить необходимые слова, но тут его веки затрепетали и поднялись. Бирюзовая голубизна глаз Ахиллеса была как будто слегка затуманена, и воин с довольным видом посмотрел на Кэт. Он сонно окинул взглядом их обнаженные слившиеся тела. А потом его губы слегка приоткрылись и он улыбнулся по-настоящему Кэт изумилась, каким он вдруг показался юным и свободным...

 – Так это не сон?

 – Не сон, – ответила Катрина, и у нее вдруг перехватило дыхание. – Это не сон, но тебе, пожалуй, сейчас нужно закрыть глаза и заснуть.

Его веки опять дрогнули и опустились, но улыбка осталась блуждать на губах. Перед тем как его дыхание обрело ровный сонный ритм, Катрина услышала, как он прошептал:

 – Две ночи подряд я сплю, и она ласкает меня...

Потом он повернулся на бок, положил руку на талию Катрины, прижал Кэт к себе, уткнулся лицом в ее волосы – и погрузился в глубокий спокойный сон.

«А, пошло оно все к черту! – подумала Катрина, – Если я проснусь рядом с чудовищем, для меня это будет не в первый раз».

Глава 17

 Агамемнон шагал взад-вперед по спальной части своего просторного шатра, а Брисеида растянулась на его кровати и надула губки.

 – Ты говорил, сегодня вечером устроишь развлечение. С этими греческими рабами, танцорами.

Брисеида поднялась на колени. Она была обнажена, если не считать нескольких нитей отборного жемчуга на шее. Вскинув руки над головой, Брисеида покачала красиво очерченными бедрами.

 – Ты говорил, они научат меня танцевать так же чудесно!

Агамемнон посмотрел на нее, и взгляд царя невольно задержался на молодых грудях и на розовых соблазнительных сосках. Он снова желал эту женщину, конечно же. И он будет ею обладать. Но прямо сейчас она только отвлекала его, а царю это было совсем не нужно.

 – Я уже сказал, я не могу устроить сегодня вечеринку. Не могу, после того как мы потеряли столько людей в сражении.

 – Это все из-за него, правда ведь? Это он виноват! – заявила Брисеида, и ее нежный голосок вдруг зазвучу резко, а круглое мягкое личико исказилось в злобной гримасе.

 – А ты все еще горюешь из-за того, что он так легко нашел тебе замену, малышка? Брось, не беспокойся. Ему просто не понравился твой аппетит.

Агамемнон подошел к кровати и погладил длинные волосы девушки. Другой рукой он болезненно ущипнул ее за сосок. Но вместо того чтобы вскрикнуть или отшатнуться, Брисеида застонала и выгнула спину.

 – Я его ненавижу! Он все испортил! – сказала она и ахнула от наслаждения, когда рука Агамемнона, оставив ее волосы, резко, с силой шлепнула ее по обнаженным ягодицам.

 – Но не самого Ахиллеса следует винить за то, что он отсутствовал на поле боя. Он слишком отвлекся, заменив тебя.

Брисеида нравилась Агамемнону больше всего именно в те моменты, когда она бывала вот такой – то есть сбрасывала покрывало нежной девицы и обнажала свою истинную суть, свое черное злобное сердце и беспредельную жажду все новых ощущений. Каким же дураком был Ахиллес, когда отказался даже попробовать этот сладостный пир!

Рука Брисеиды скользнула по телу царя и начала теребить дряблый пенис, пытаясь вернуть его к жизни.