Заговор красных генералов
Шрифт:
Я внутренне облегченно вздохнул. Старик взял правильный тон и темп в беседе.
Однако замнаркома продолжал гнуть свою линию:
— А зачем ты нам, Ян Карлович, все ЭТО показал и рассказал? Я так понимаю, что будь ты на стороне Усатого, то сейчас бы мы все, — он небрежно махнул рукой в сторону остальных четверых, — были в другом месте и разговаривали совершенно в другой обстановке.
Ян Карлович в ответ дружелюбно улыбнулся и проговорил:
— А ты не совсем безнадежен, Миша. Из тебя еще может выйти толк. Если думать начнешь постоянно, а не периодически. Вот скажи мне, Михаил Николаевич, я отношусь к высшему командному составу армии?
— Ну…
Берзин вдруг резко поднялся со своего места, шагнул к вальяжно сидевшему на стуле Тухачевскому и рванул его на
— Что ну, что ну, сука!? Ты что, вообще мозги потерял? Вопросы он тут мне задает!
Потом толкнул замнаркома назад на стул и упер тому палец в лоб:
— Ответь мне, идиот, что сделает Усач с высшим командным составом страны, после того как он тебя и твоих подельников подвесит у Менжинского в подвалах на дыбу? И вы запоете, перебивая друг друга, выторговывая себе лишние секунды жизни, рассказывая все как на последней исповеди? Сколько человек пойдут под нож из-за того, что вы будете готовы подписать любую бумагу? И вы ее подпишете, в том числе и на меня, который еще несколько месяцев назад вообще не знал, что вы решили Усача грохнуть. Вы все подпишете только потому, что, пока будете писать и говорить, вы будете ЖИТЬ. Ты думал об этом? Или у тебя все мысли направлены на то, как ты на белом коне парады принимать будешь ПОТОМ, по-наполеоновски? А до скучной реальности у тебя руки не доходят?
Я мысленно поздравил Старика. Он прекрасно импровизировал. И даже было похоже, что это не столько импровизация, сколько слова человека, реально понимающего, что могло бы произойти, начни Сталин действительно копать под военных.
Берзин вернулся в свое кресло и вдруг очень спокойно проговорил:
— Он теперь все руководство наркомата вырежет под корень. Оставит Ворошилова, своего другана, на хозяйстве, а всех остальных — в расход. Он нам не доверяет, Михаил, после ваших чудачеств. Никому в наркомате. И мне в том числе. И получается, товарищ замнаркома, что вы нам, всему высшему командному составу страны, да и не только высшему, очень большую свинью подложили.
Было видно, что Тухачевского все же проняло. Он уже вежливо и осторожно спросил:
— Ты что-то хочешь предложить, Ян Карлович?
Я мысленно медленно выдохнул. Старик выправил ситуацию, и беседа начала перетекать в заранее заготовленное русло. Хотя расслабляться было рано. Уж очень непредсказуем оказался замнаркома, да и Якир до сих пор мрачно молчал.
Берзин в ответ нехорошо улыбнулся Тухачевскому:
— Я? Это вы все, Михаил Николаевич, должны мне что-то такое особенное предложить, чтобы я раздумал обо всех ваших художествах докладывать Усачу. Но пока не вижу у вас никакого желания вылезать из дерьма, в которое вы влезли. Я все больше и больше склоняюсь к мнению, что вот эти ваши собственноручно написанные признания о ваших планах и о сотрудничестве с рейхсвером мне надо немедленно отдавать Сталину, чтобы я мог себя обезопасить. Он ведь сейчас только подозревает. А это будут уже факты, говорящие о том, что его подозрения правильные. Может, тогда я жив останусь. Мне вот только одно интересно, Михаил. Усач, когда увидит вот эту красную папку с резолюциями фон Бломберга и фон Фрича, лично вас всех после допроса удавит рояльной струной или все-таки поручит это дело костоломам Менжинского?
Тухачевский в ответ несколько минут помолчал, глядя куда-то вбок, потом тихо, но напряженно сказал:
— Хорошо. Пойдешь с нами, Ян? С перспективой, что система безопасности в новом правительстве будет за тобой? Вся. Внешняя и внутренняя. От милиции и контрразведки внутри страны до военной и политической разведки за рубежом. Если согласен, то с этого момента ты входишь в руководство ОРГАНИЗАЦИИ и начинаешь отвечать за безопасность заговора. Более того, ты получаешь в свое распоряжение весь план переворота и вносишь в него свои коррективы. Без твоей резолюции, как человека, отвечающего за безопасность, с этого момента ничего не будет делаться, до внесения поправок, на которых ты будешь настаивать.
Произнеся эти слова, Тухачевский выпрямился на своем стуле и выжидательно уставился на Берзина. Я мысленно зааплодировал замнаркома.
Вот же Наполеон Камышинского уезда. Лежит, можно сказать, под топором, башка на гильотине, а он должности раздает. Однако интересные партнеры вырисовываются. С такими надо ходить и оглядываться. Если что, то приласкают с летальным исходом и не поморщатся. Впрочем, грех было жаловаться. Именно получение такого предложения от путчистов и было целью нашего плана.«Старик» на предложение Тухачевского долго не отвечал. Он сидел с закрытыми глазами в кресле, и казалось, был где-то далеко в своих мыслях. Молчали и наши гости. В комнате повисло вполне ощутимое напряжение. Наконец, Берзин, потерев переносицу, открыл глаза и пристально посмотрел на Тухачевского:
— Это официальное предложение?
В ответ замнаркома решительно произнес:
— Да, это официальное предложение. Я считаю, что без твоего управления, без твоих людей, — тут он взглянул на меня, — нам действительно крышка. Ты это сегодня доказал. И что работать умеешь, тоже доказал.
Старик повернулся к остальным четверым:
— И вы тоже так думаете и подтверждаете эти слова?
Трое, несколько повременив с ответом, несколько раз переглянувшись с Тухачевским, тоже выразили свое согласие. Только Якир сам, ни на кого не глядя, кивнул снисходительно. Так обычно кивают, когда делают большое одолжение…
Берзин в ответ им всем обаятельно улыбнулся:
— Ну что же, товарищи командиры. Вы приняли разумное решение. А то я уж чуть было не взял грех на душу. Но поскольку вы пришли к согласию и все решилось, я готов с вами начинать работать. Однако, чтобы у нас не возникало никакого недопонимания, все бумаги и записи с вашими признаниями я отдавать вам не буду. На всякий случай. И лежать они будут не у меня, а в швейцарском банке. Если со мной что-то произойдет, то вот Андрей Егорович, — Берзин показал на меня, — постарается передать их вы-сами-понимаете-кому. И будьте уверены, он их обязательно передаст. Правда, Андрей Егорович?
В ответ я согласно и весело закивал головой.
— Теперь о нашей работе. Как уже ответственный за безопасность, требую: все встречи между собой и мной, за исключением необходимых по службе, вы прекращаете. С теми из ваших подчиненных, кто вас разрабатывает и о ком вы узнали, вы продолжаете ровные отношения, ничем не показывая, что вам об их деятельности что-то известно. Даже больше того, вы их приближаете к себе. Любые контакты с немцами — только через меня. Поэтому, Михаил, ты меня выводишь на своего помощника военного атташе. Мне как начальнику уже НАШЕЙ контрразведки будет сподручнее с этим шпионом разговаривать. Это для начала. Об остальных деталях…
Тут его перебил до сих пор молчавший Якир:
— Ян, мы свое согласие дали, а вот ты о своих гарантиях, что нас в нужный для тебя момент не сдашь, не сказал ни слова. Может, ты какую свою игру затеял?
Не знаю как Старик, но я просто опешил от такого. Нет, с ними обоими действительно будет очень непросто. Они слишком быстро пришли в себя и начали пытаться диктовать свои условия.
Но Берзин и тут не сплоховал. Он сухо и коротко, не глядя на командующего Украинским военным округом, бросил:
— Тебе лично только одну гарантию могу дать. Ты отсюда живым уйдешь. Если я, конечно, этого захочу. Как тебе такая гарантия, Иона Эммануилович?
Якир отвел взгляд и ничего не сказал в ответ.
В наступившей тишине Берзин проговорил:
— Ну, если тебя такая гарантия устраивает, то больше не перебивай меня, когда я говорю… А я все-таки продолжу. Так вот, для успешной реализации плана считаю, что Усача надо опередить по времени. Предлагаю перенести сам путч на первый день съезда. Все детали я уточню после того, как буду иметь в руках разработанный вами план. В нем хотелось бы детально увидеть, какими силами вы располагаете и кто вас будет поддерживать. К плану я после анализа ситуации приложу свои предложения. Все контакты с вами будет осуществлять Андрей Егорович. — Берзин показал на меня. Я в ответ еще раз радостно улыбнулся всем пятерым. — С ним и его людьми вы сегодня познакомились. Он мой подчиненный, и ему я доверяю. Считайте, что он мой заместитель по всем вопросам.