Заговор призраков

– Не угодно ли будет осмотреть здание?

– Бесплатно? – навострил уши Чарльз.

– Конечно.

Щедрость аптекаря опечалила юного лорда.

– Я читал, что в минувшем столетии, когда Бедлам еще располагался в Мурфилдзе, полюбоваться на безумцев стоило два пенса. А за полшиллинга их, наверное, давали потыкать тростью, – добавил лорд Линден мечтательно.

– Пусть сии варварские практики и остаются уделом прошлого, – поморщился аптекарь, сверкнув очками. – Итак, откуда джентльменам угодно начать осмотр?

– С подземелий, – снова влез Чарльз, прежде чем дядя успел рот открыть. – Самое интересное всегда находится в подземельях.

– То, что вы именуете подземельями, всего лишь полуподвальный этаж. Да, в нем расположены палаты для, скажем так, безнадежных, но от остальных палат они отличаются лишь тем, что вместо матрасов больные спят на соломе. Солому меняют регулярно, однако определенного рода миазмы все равно неистребимы.

– Спасибо, что предупредили, сэр. Мое чувство обоняния тоже рассыпается в благодарностях.

– В таком случае, позвольте препроводить вас на второй этаж.

По просторной лестнице они поднялись наверх. Если Чарльз рассчитывал увидеть хоть какие-нибудь обломки прошлого в виде торчащих из стен цепей или железных клеток, его чаяния рассыпались прахом. Коридор был выстелен добротным паркетом, а стены тщательно выбелены – ни трещинки, не говоря уже о пятнах крови.

Каков все-таки контраст с Кливлендским работным домом, подумал мистер Линден. Хотя чему удивляться? К безумцам англичане относятся куда милосерднее, чем к тем же ткачам из Спиталфилдза, оставшимся без работы из-за появления фабричных машин.

– Здесь неожиданно тепло, – заметил священник, следуя за аптекарем.

– И вы туда же! Не так уж неожиданно, сэр, учитывая, что у нас центральное отопление. Новейшее слово в механике.

Палаты пустовали. Как пояснил мистер Хаслэм, в это время суток пациенты упражняются на свежем воздухе, так что если джентльмены желают осмотреть, в каких условиях они содержатся, то милости просим. Приоткрыв дверь в одну из палат, мистер Линден увидел койки, заправленные свежим бельем, а на окне – цветочные горшки и клетку с щеглом. Под самым его ухом племянник испустил заупокойный вздох. В ответ дядя пребольно стиснул его локоть. Нечего устраивать сцены. Мог бы сидеть дома и штудировать церковную историю Лондона, выискивая среди тысяч имен – латинских, французских, английских – подходящего аббата-отступника.

В рекреационной тоже оказалось уютно: от обычной, хотя и скромно обставленной гостиной ее отличал разве что камин, забранный толстой решеткой, к которой была прикована кочерга (как ни пытался Чарльз оторвать ее, цепь оказалась прочной). Не будоражила воображение также и столовая, где пахло молочной кашей. У одного из длинных столов трудилась женщина в чепце и простом сером платье. Из корзины она доставала сложенные в стопки скатерти и, неловко шевеля короткими пальцами, разглаживала их по столешнице.

– А вот и Мэдж Уайлдфайр! – обрадовался Чарльз своей первой сумасшедшей, но вместо безумных завываний она только кланялась и бормотала.

Пресытившись этим зрелищем, лорд Линден развернулся и вышел вон.

Догнали его на заднем дворе. Со скучающей миной он наблюдал за тем, как больные прогуливаются по присыпанной песком площадке. Кто-то плакал, кто-то баюкал щенка, замотанного в полотенце, несколько человек играли в потертый мяч.

– А там что?

За площадкой для прогулок виднелся двухэтажный флигель, отгороженный чугунным забором. Заметно было, что пациенты хотя и разбредались по всему двору, но от этой пристройки держались подальше.

– Отделение для преступников, – сообщил аптекарь. Очки запрыгали на его приплюснутом носу. – Душегубы всех мастей, но тоже душевнобольные. Сомневаюсь, что встреча с ними украсит ваш день.

– Отчего же? Давайте и с ними сведем знакомство. Нам поручено было осмотреть все помещения, – возразил мистер Линден с деланым равнодушием.

А про себя торжествовал – вот она, цель их визита. Много лучше, чем нахваливать тупые костяные ножи в столовой и отвешивать комплименты бильярдной.

Опасные больные бродили по дворику, громыхая ручными и ножными кандалами, прикованными к железному поясу. В сторону визитеров повернулось несколько бритых голов. Недобрыми были их взгляды. С особенной злобой зыркали на Чарльза, который чуть в ладоши не хлопал от восторга – наконец-то ему показали хоть что-то интересное! Аптекаря, начавшего представлять заключенных, он слушал куда внимательнее, чем в главном корпусе.

Вон там, привалившись к забору, стоит Джон Хордер. Убил свекра, вступившегося за его жену, когда она, избитая, прибежала в отчий дом. Тот господин в шляпе, утыканной кокардами и перьями, – Ной Пейдж, законченный неудачник. Даже милостыню не мог просить как следует, вследствие чего оказался в работном доме. Там ему не понравилось, и он выразил свой протест, зарезав интенданта. А шляпа – его корона. Рядом с ним Хью Тир, Главнокомандующий земного шара, и Джон Робертс, Бог войны.

А убеленный сединами джентльмен, величавый, как лорд-канцлер, – Джордж Барнетт. Выстрелил в актрису Фанни Келли во время спектакля. До покушения он засыпал мисс Келли акростихами, но она не оценила его поэтический дар. Тогда поклонник поклялся наказать ее «за хамство и возмутительную наглость», а также за то, что актриса имела дерзость расхаживать по сцене в брюках. Произошло это двадцать шесть лет тому назад. Господин, швыряющий мяч о стену, – Дэвид Дэвис, пытался убить министра лорда Палмерстона. Милорд не только простил злодея, но и оплатил услуги его адвоката…

– Кстати, о покушениях. Который из них Эдвард Оксфорд? – спросил мистер Линден. – Тот самый, что пару лет назад стрелял в королеву.

– Его здесь нет. Во время прогулок он обычно остается в камере.

– Привязанный к койке? – обрадовался Чарльз.

– Неужели он настолько опасен?

– Напротив, сэр, тише воды. Он любитель игры на скрипке, но товарищи по несчастью поклялись, что перережут ему горло смычком, если не прекратится пиликанье. Он упражняется, когда никого нет поблизости.

– Вот он-то нам и нужен.

Аптекарь понимающе кивнул. Не так давно здесь содержался еще один неумелый цареубийца – Джеймс Хэтфилд, выпаливший в короля Георга в театре Друри-лейн. Но в прошлом году он составил компанию Кассию и Бруту, так что Оксфорд остался главной знаменитостью Бедлама. К нему хоть экскурсии води. Не задавая лишних вопросов, аптекарь подозвал одного из охранников, здоровяка в серой рубахе, поверх которой, словно нарцисс над коркой грязного снега, желтел шейный платок. С угрюмым вздохом детина повел визитеров во флигель.

Стоило священнику переступить порог, как здание дохнуло ему в лицо сырым зловонием. Вонь от помоев, переполненных ведер с нечистотами и прелой соломы застоялась в тесном, как угольный чулан, холле. За спиной дяди засопел Чарльз, хлопая по карманам в поисках флакончика с уксусом, да и сам мистер Линден прикрыл нос манжетой. Доказано, что болезни передаются посредством дурных запахов, а здесь миазмов хватило бы на две эпидемии. Охранник высморкался в свой шарф и, что-то буркнув, повел гостей вверх по лестнице.