Заговор против Афин

Зена отвернулась, пекарь бросил своему надутому сыну маленькую булочку и продолжил:

— Офер, Пиксус и Мидерон втроем разработали план. «Великие Покровители» — так они себя назвали и собрали шайку, которая стала воровать вместо них. Поначалу они были очень осторожны и заманивали только мальчишек, которым все казалось веселой игрой. «Покровители» обращали внимание и на родителей: им подходили лишь те, кому некогда заниматься детьми. Но жадность их непомерно росла, и денег стало не хватать. Троица принялась вербовать всех подряд, и вскоре все мальчишки с ближайших улиц, да и многие девчонки, уже промышляли воровством. Их родители узнали об этом, но… Неважно. Некоторые дети по-прежнему считали кражи забавой и радовались паре медяков, подаренных «Великими». Другие боялись ослушаться, потому что те угрожали их семьям.

Зена покачала головой:

— Поправь меня, если я ошибаюсь, но ведь это противозаконно. Почему никто не сообщил царю?

— Никто не знал, что происходит, — извиняющимся тоном ответил пекарь. — Неужели кто-то поверит мальчугану, рассказавшему такую историю? Конечно, нет: решат, что выдумал оправдание. Или, допустим, отец замечает, что у его ребенка водятся деньги, и точно знает, что честным путем сын их добыть не мог. Думаешь, он пойдет доносить царю? А если ребенок отдал медяки нищей матери? Выбор простой: голодать — или поверить, что сын нашел монетку на дороге. Какая польза от правды?

Рано или поздно правда выходит на свет: сын стал вором. Хоть один отец пойдет болтать об этом направо и налево?

— Но ведь существует царь, — напомнила Зена. — Есть закон и стража, которой полагается следить за его соблюдением. Слышал об этом?

— Мы отправили посла, — вступил в разговор Брезакиус. Его зрачки расширились от страха, — человека, который передает наши просьбы царю. Полидор так и не вернулся.

— Постой, — перебила воительница, поднимая руку. — Я что-то не понимаю. Ты хочешь сказать, что Тезей…

Брезакиус развел руками и вздрогнул, проведя костяшками пальцев по грубому столу.

— В том-то все и дело! Мы не знаем, что случилось с послом, добрался ли он до царя. Порядок приема таков: сначала нужно встретиться с младшим чиновником. Идиометом, он решает, пускать тебя к следующему чиновнику или выгнать взашей на улицу. В наши дни, спроси любого на рынке, редкие счастливчики добираются до второго чиновника. Только их просьбы все равно остаются без ответа. Говорят, с Идиометом лучше не связываться.

Воцарилось молчание, прерванное долгим, усталым вздохом воительницы.

— Мне очень жаль. Но я не могу вам помочь.

— Ты еще не все узнала, — остановил Брезакиус и поспешно, боязливо добавил: — Прости, что вмешался, королева воинов!

— Правильно сделал. Рассказывай.

— Мы не стали отправлять во дворец второго гонца. Честно говоря, добровольцев не было. Тогда мы припугнули Кратоса и еще двух мальчишек, и они рассказали нам всю правду про «Покровителей». Мы с Уклоссом навестили троицу и велели разбойникам убираться подобру-поздорову, — Брезакиус закусил губу и потупил глаза. — Они ничего не ответили. Принимали нас по-царски: предложили вино в роскошных кубках, каких никто здесь не может себе позволить. В общем, негодяи вели себя любезно и гостеприимно, но даже Уклоссу стало страшновато. Что уж говорить обо мне! У меня все поджилки тряслись. Думал, они вот-вот на нас бросятся и убьют, — мужчина помолчал и добавил: «Покровители» не сомневались в своей безнаказанности. Они победили, а мы проиграли.

Наконец, мы ушли, и проводили нас так же вежливо, как встретили. Вернувшись домой, я застал жену всю в слезах, а мой отец и сынишка исчезли без следа. Жена так рыдала, что говорить не могла. Выяснилось, что «Покровители» послали вооруженных солдат, и они увели с собой папу и сына. Жена хотела было кричать и звать на помощь, но один из негодяев приставил меч к горлу ребенка — а ему ведь всего пять годков, воительница!

Голос Брезакиуса сорвался, и он замолчал. Пекарь в молчаливом сочувствии положил руку другу на плечо. Минуту спустя мужчина собрался с силами и продолжил:

— Они велели женушке передать мне такие слова: «Живи, как жил, и не лезь в чужие дела. Ослушаешься — вернем тебе родных по частям. Каждого». Несчастная Силексия чуть ума не лишилась от горя.

— Понимаю, — сказала Зена, когда горемыка поднял на нее покрасневшие глаза. — Такое нелегко пережить.

— И это было только начало. Потом «Покровители» забрали отца Кратоса, но он оказался не последним. Сейчас у них не меньше двадцати заложников. Все это мужчины и юноши с ближайших улиц: те, кто мог бы вступиться за родных и близких. Из оставшихся никто не умеет сражаться. Я без колебаний ринулся бы в бой, чтобы защитить семью. Но теперь я бессилен, боюсь навредить…

— Почему они не трогают женщин? — спросила воительница. — Женщин легче охранять, а их мужья станут кротки, как ягнята. Любой военачальник поступил бы именно так.

— Я тоже думал об этом, — грустно ответил Брезакиус. — Торговец пергаментом помог мне понять. Они используют мужчин как рабочую силу, а женщин держат в узде. Бедные жены смертельно боятся за своих ненаглядных, они выполнят любой приказ «Покровителей». Но хуже всего неизвестность. Может, мой сынок и отец давно уж мертвы, и грифы клюют их останки. Откуда мне знать, вернутся ли они?

Перехватив тоскливый взгляд друга, Уклосс промямлил слова утешения. Брезакиус покачал головой, вздохнул и продолжил рассказ. В голосе его больше не было ярости, только бессильное отчаяние: как легко было бы при его силушке просто шмякнуть наглецов кулаком и покончить с гнусными делами, но такое решение исключалось сразу, стоило подумать о пленных родных. Дослушав до конца, Зена в который уж раз повторила:

— Мне жаль, но я не могу помочь.

— Пойми же, воительница, — упрямо твердил Брезакиус, — мы в растерянности. Мужчины привыкли сначала действовать, а потом уж думать, но в нашем положении это невозможно. Женщины переживают за родных и не позволят нам начать драку. А умные слова делу не помогут.

— Я все понимаю, — вставила Зена, пока он переводил дух, — и не виню вас за бездействие.

— Но я виню себя, — прошептал мужчина. — Что ж, у нас нет выхода. Дети продолжают воровать для проклятой троицы, и некоторые женщины занимаются тем же.

— А «Покровители» грозят избить несчастных заложников, — вставил свое слово Уклосс. — Знаешь, что случилось с Элизебой? Негодяи сказали ей, что если женщина помешает сыну выполнять поручения «Великих» — представь себе, они именуют это поручениями, — то Кериксу, ее мужу, весьма не поздоровится. Он, мол, украл у троицы свиней, и пока ему это простили.

— Очень мило.

— «Покровителей» совсем обуяла жадность, и теперь они вербуют женщин. Негодяи считают, что женщины вызывают у стражей куда меньше подозрений, чем оборванцы мальчишки, и значит, могут легко срезать кошельки, добывая монеты. Их не поймают, — пекарь вздохнул и покачал головой. — О Зевс, куда мир катится! Мы стали бояться, что троица возьмется и за девушек… ну… — Уклосс отчаянно покраснел.

— Понимаю. Не ищи слов.

— У них есть свои люди среди стражников, — внезапно вмешался Кратос. — «Покровители» платят им деньгами, которые приносим мы.