Заговор против «Эврики». Брошенный портфель

Она тепло встретила Вальтера, когда он вернулся от бека.

К приему “гостей” все было готово. Илья и Анна поехали к тайнику, где хранилась рация, укрытая Ильей еще в первое его пребывание в Иране.

Из Тегерана он повел машину в сторону города Кума. Проехав километров двадцать, свернул в выжженную солнцем степь, на заброшенную, протоптанную когда-то караванами верблюдов дорогу. По ней ездили, наверно, еще в XVI–XVII веках, а может быть, и раньше. Вдоль проселка часто встречались руины гробниц и развалины караван-сараев.

Одна из гробниц хорошо сохранилась. На невысоком ступенчатом постаменте покоилась четырехугольная усыпальница из обтесанных камней, с покатой крышей.

Через небольшой проем Илья и Анна вошли внутрь. Илья зажег карманный фонарь. Гробница, видимо, давно была пустой, ее разграбили, наверно, какие-нибудь пришельцы. Местные жители считали гробницы святынями и никогда не прикоснулись бы к ним, не взяли бы даже при большой нужде ни одного камня. На это и рассчитывали немцы, выбирая их местом для тайников. Илья, следуя указанию Миллера, укрыл здесь рацию. Он вынул камень из стены, за ним оказалось углубление, там и лежала тщательно упакованная рация.

Вместе с Анной они распаковали ее. Рация оказалась в полной исправности. Анна, используя привезенную из Тегерана батарею, передала в Берлин, что к приему “гостей” все готово, и сообщила точные координаты места, где можно было приземлиться. На следующий день Илья и Анна приняли радиограмму из Берлина: “Встречайте гостей в ночь с 24 на 25 ноября. О прибытии немедленно сообщите”.

Теперь Илье по инструкции надо было ехать к Махмуд-беку и ждать там “гостей”. Светлов сказал Анне, что пойдет в город — предупредить Глушека и посмотреть, все ли готово у Гусейн-хана к приему боевиков. Сомнения опять стали одолевать Анну. Она решила пойти в город. Только стала одеваться, как раздался стук в дверь и в комнату вошел мулла, в коричневой, широченной и длинной до пят аба, в белой чалме. На его лице поблескивали очки в золотой оправе.

— Да пошлет аллах благополучие этому дому.

— Вы ошиблись. Хозяин дома живет рядом, — сказала Анна, всматриваясь в лицо священнослужителя, что-то в нем ей показалось знакомым.

— Нет, Анна, я не ошибся. Не узнаешь? — спросил мулла по-немецки.

— Реслер, неужели это ты? Что за маскарад?

— Да, милая, конечно, я. Без этого маскарада мне опасно разгуливать по городу. Меня многие здесь знают, и, если я попадусь им на глаза, это не сулит мне ничего хорошего.

— Как ты нашел меня?

— Я хорошо знаком с твоим Вальтером и, когда узнал, что он вернулся в Иран, решил с ним повидаться. Я никак не могу наладить связи с Берлином. У меня сохранился шифр, но нет рации, и я не знаю берлинских координатов. Ведь до прихода русских я все делал через посольство. Хотя Вальтер и из другого ведомства, он должен помочь мне. Это ведь в наших общих интересах. Когда ты вышла за него замуж?

— Я не жена Вальтера, а просто радистка, прикомандированная к нему под видом жены. Он готовит очень серьезную операцию. Ты знаешь, Реслер, я почему-то не верю ему. — Она сама не заметила, как вырвалось у нее наболевшее.

Реслер удивленно посмотрел на нее:

— Что ты, он старый член партии. Какие у тебя основания?

— Оснований нет. Пока просто предчувствие.

Анна стала рассказывать. Реслер задумался. Ему вспомнился разговор с Вальтером в абвере. Он тогда предположил, что Вальтер приехал из Советского Союза, неожиданно после этого его, Реслера, отозвали из абвера. Может быть, к этому приложил свою руку Вальтер Шульц — он мог, у него такой влиятельный дядя. Как он раньше не догадался? Подозрения Анны показались Реслеру серьезными. Во всяком случае, Шульца следует проверить.

— Надо сообщить об этом в Берлин. Пусть его отведут от операции. Я сделаю вместо него все, что нужно.

— Но когда и как сообщить? Я обычно всегда с ним и работать на рации без него не могу.

— Сейчас же, немедленно, пока его нет, нужно передать шифровку.

Анна взяла лист бумаги. Реслер стал диктовать. В телеграмме от имени Анны сообщалось, что она серьезно подозревает Вальтера Шульца в предательстве и предлагает парашютистов направить не к Махмуд-беку, а к друзьям Реслера, с которым встретилась в Тегеране. Она указывала координаты места, где “гости” из Берлина могут приземлиться. Реслер обеспечит их укрытие в Тегеране. Ответ Анна просила передать шифром, который известен Реслеру, по берлинской радиостанции в промежутках между обычными радиовещательными передачами на следующий день.

— Ну, я поеду, — сказала Анна, составив шифровку.

— Поезжай. Я зайду потом узнать, все ли благополучно. Вальтеру и вида не показывай, что подозреваешь его. Потом мы с ним расправимся.

Идя к дому, Реслер то и дело отвечал на почтительные поклоны правоверных мусульман. Он настолько привык к этому, что принимал знаки внимания незнакомых людей как должное.

У особняка, утопавшего в зелени сада, обнесенного узорчатой решеткой, Реслер остановился и нажал кнопку электрического звонка.

— Дома агаи Баят? — спросил он слугу, войдя в вестибюль.

— Он у себя.

Баят — крупный тегеранский домовладелец, популярный общественный деятель, был когда-то депутатом меджлиса, убежденный противник англичан. На этой почве он сошелся с немцами. Баят был связан с Реслером задолго до вступления союзных войск в Иран. Реслер первое время скрывался у своего друга в Кередже под Тегераном, потом перебрался к Баяту. Тот поселил его у себя в доме. Там было безопасно. Слуг Баят подбирал из числа своих многочисленных бедных родственников, и на них можно было положиться вполне.

Переодевшись, Реслер пошел к Баяту.

Домовладелец поднялся ему навстречу. Баят был широкоплеч и высок и выглядел довольно бодро, несмотря на свои шестьдесят лет и пряди седых волос в черной шевелюре. Молодили его карие искристые глаза.

— Агаи Баят, очень важное и срочное дело. Могли ли бы вы укрыть несколько гостей из Берлина? — прямо спросил Реслер.

Баят ответил не сразу. Прошелся из угла в угол по кабинету и остановился перед Реслером.

— Я понимаю, что они прибудут с серьезной миссией. Для меня это связано с большим риском, но вы знаете, Реслер, чтобы насолить англичанам, вековым угнетателям моей страны, я готов на все. Гостей можно укрыть на моей даче в Шимране. Для поездок в город вместительный “крайслер” будет в их полном распоряжении. Могу субсидировать эту операцию.

— Спасибо, агаи Баят, но думаю, нужды в деньгах гости испытывать не будут.

— А не связан ли их приезд с тем, что английское посольство ожидает какую-то важную персону из Англии? В посольстве идет подготовка к встрече.

— Возможно… Возможно, — заметил Реслер. Анна не посвятила его, в чем будет заключаться операция, которую должны провести гости из Берлина, но как только Баят заговорил о приезде важной персоны из Англии, он сразу понял, что ликвидация этой персоны, видимо, и есть цель операции. — Суть операции станет известна, только когда наши офицеры прибудут сюда, — сказал Реслер.