Заговоренный меч
Шрифт:
— О чем же хочешь просить меня?
— Чтобы ты выслушал меня до конца…
— Говори!
— Прежде всего тебе надо знать, почему я служил тебе все эти годы верой и правдой. Только сумасшедший променял бы чистого и благородного Улугбека-мирзу на такое чудовище в облике человеческом, как ты, мой повелитель-хан. Так что услышь подлинную причину и не думай ничего другого.
— Ладно… послушаем!
— Всем известны десять поколений твоих предков… И у меня были десять поколений предков. И хоть не сохранились их имена в памяти людей, мне знать их нужно, как каждому человеку… Я далек от того, чтобы сравнивать своих предков с твоими, хан. Вы властители, а мы — рабы.
Даже от супа остается на дне котла накипь. Так и Кара-Нар хоть и был простолюдином, но тоже славился как батыр. В одном из сражений с калмыками, пытаясь спасти султана Иис-Буги, он с несколькими другими батырами был сбит с коня и попал в плен. Когда закончилось сражение, начался обмен пленными. Калмыки брали выкуп за них — по сто голов лошадей за султана и по десять голов за простого джигита. Были, правда, среди пленных батыры, за которых калмыки требовали столько лошадей, сколько за трех султанов сразу. Слишком большой урон нанесли они им в бою. Одним из таких троих батыров, оцененных в триста лошадей каждый, был и мой прадед Кара-Нар…
Двух батыров, происходивших из знатных казахских родов, сразу же выкупили богатые родственники, а кому было дело до простого ханского раба-туленгута? Горько заплакал он тогда, но аулы, к которым он принадлежал, сами жестоко пострадали от завоевателей и все вместе не могли собрать такого табуна. Его ждала смерть, потому что калмыки тут же срезали головы тем пленным, которых не выкупали вовремя. В лучшем случае они заковывали их в кандалы и гнали на китайские невольничьи рынки для продажи в рудники. Это было еще хуже смерти…
Но тут подоспел благородный султан Иис-Буги. Не проронив ни слова, отсчитал он триста иссиня-черных чистопородных коней из своего табуна и выкупил моего прадеда. Вернувшись к семье, Кара-Нар дал клятву, что семь последующих поколений его потомков будут беззаветно и преданно служить семи поколениям твоей семьи, хан Абулхаир. Он оставил устное завещание, чтобы мы не обижались на вас, даже если будете несправедливы. На нас с тобой, хан Абулхаир, заканчивается заклятие предка моего Кара-Нара… Вот почему я перешел от благородного Улугбека к тебе.
Абулхаир криво усмехнулся:
— Видишь, как далеко забрался ты во времени… Кроме того, твой предок завещал не обижаться на нас?
— Да из рода в род переходит у нас это завещание… И я не обижусь, даже если зарежешь меня, как барана!
— Ну вот видишь, значит, я вдвойне властен над тобой, и приговор тебе вынесен твоим предком…
— Это несомненно так. Если убьешь меня собственноручно без всякой вины с моей стороны, то не окажешься в ответе даже перед Богом. Но дело в том, что я виновен перед тобой хан!..
— В чем же виновен?
— Это я устроил побег батыра Саяна!
— Ты!.. В таком случае я прикажу оттянуть твою смерть на год, на десять лет!.. Я прикажу кормить тебя так, чтобы до глубокой старости прожил ты в каменном мешке и проклял бы десять поколений собственных предков!..
Гнев хана нисколько не тронул узника. Он продолжал смотреть куда-то сквозь стену дворца.
— Хочешь, чтобы каждый день я умирал сначала… — сказал он. — Пусть будет так, я не боюсь… Если ханская воля пересилит божье предопределение, то этому следует покориться.
Но не об этом хотел я говорить…— О чем же еще, старик?
— Почему не спросишь меня, мой хан, зачем я устроил побег этого батыра?
— И божий ангел сворачивает с пути, когда блеснет ему в глаза золото!
— Нет, мой повелитель-хан, ни ангелам, ни рабам не нужно золото. Оно нужно царям. Совсем по другой причине помог я бежать батыру Саяну. Дело в том, что он является самым младшим сыном мирзы Улугбека от его рабыни-аргынки и родным братом по отцу твоей супруги Рабиа-султан-бегим. Об этом знали только она да я…
В числе сорока рабов привезла сюда своего незаконнорожденного брата Рабиа-султан-бегим. Про то, что он сын Улугбека, не должны были знать другие наследники. Тебе, я думаю, мой хан, объяснять не приходится, что всем им не очень понравилось бы появление еще одного претендента на престол. Если отца они не пожалели, то этого малыша зарезали бы еще в колыбели.
Предчувствуя беду, великий мирза Улугбек за год до собственной смерти поручил мне беречь как зеницу ока свою любимую дочь Рабиа-султан-бегим и семилетнего побочного сына. Я дал ему в этом клятву. Ну а ты теперь знаешь, что я верен даже тем клятвам, которые давали мои далекие прадеды…
Теперь тебе известно, в чем я виновен перед тобой, и на душе у меня стало легче. Да, это я устроил побег, да и трех гнедых Рабиа-султан-бегим оставила дома по моему совету. А у султана Джаныбека я взял часовых-аргынов, потому что только они согласились бы бежать вместе с батыром, имеющим отношение к их роду…
Вот и решай сейчас мою участь, мой повелитель-хан, а мне уже все равно. Я спокоен, потому что свято исполнил в этой мимолетной жизни клятву своего предка Кара-Нара и так же честно выполнил свое обещание самому лучшему из людей — ученому мирзе Улугбеку!..
Хан Абулхаир опешил, услышав это признание. Он не знал, радоваться или огорчаться. Ведь когда он намеревался казнить Рабиа-султан-бегим, то исходил не из одной ревности. Ему не терпелось опозорить публично всех тимуридов, которых он не любил. А причиной этого было поведение Абдусаида — правителя Самарканда и его зятя, которое в последнее время все больше не нравилось Абулхаиру.
Посаженный некогда на престол ханом Абулхаиром, эмир Абдусаид признавал его своим верховным правителем и даже выстроил в Герате дворец в его честь. Половину собираемых налогов он неукоснительно направлял в Орда-Базар, за что ханские войска гарантировали безопасность Самарканда. Но в последние годы все переменилось. Присоединив к Самаркандскому и Бухарскому вилайетам значительную часть Ирана, включая богатейший северный Хорасан, эмир Абдусаид перестал считаться с ханом и делал все по-своему. Абулхаир вдобавок узнал, что его родная дочь, которую он отдал в жены эмиру, как раз и подбивает мужа к неповиновению…
Особенно нагло повел себя его самаркандский зять именно сейчас, когда в результате ухода многих казахских родов во главе с Джаныбеком и Кереем значительно ослабло его могущество. Он уже начал грозить кулаком хану, этот Тимуров последыш! Не проучи его сейчас, завтра все подвластные султаны, эмиры и беки станут поступать так же, и развалится его ханство, словно старый дувал…
Нет, этого он не допустит. Дальновидный, многоопытный Абулхаир еще покажет им свои железные когти. Ведь именно Рабиа-султан-бегим хлопотала о том, чтобы хан помог Абдусаиду когда-то воссесть на престол. Пусть она и ответит за все, а до Абдусаида еще дойдет очередь. Жаль, что войска сейчас недостаточно для осады Самарканда.