Загробные миры

Но Кирали всех опередила.

– Как продвигается редактирование «Айлуроманта»?

– На стадии генеральной уборки, – заявила Имоджен, скользнув по ресторану несчастным, блуждающим взглядом. – Я вывалила содержимое шкафов на пол, ковры повешены и ждут, чтобы их выбили. Иными словами – хаос.

Кирали похлопала ее по руке.

– Всегда становится хуже перед тем, как полегчает. Виновато то ужасное название?

– «Парадокс» хочет, чтобы три книги заканчивались на «мант», но им не нравится ничего, кроме «Котомант», а я его ненавижу.

– Есть еще фелидомантия, – заметила Дарси. – Что тоже означает кошек.

– Но это не намного лучше, правда? – возразила Кирали. – Дорогая, я уверена, ты что-нибудь придумаешь. Продолжай размышлять, и муза заголовков однажды явится к тебе. Ты уже начала третью книгу?

Имоджен пожала плечами.

– Пока ни страницы.

– Мысли? Наброски? Общая идея?

– Ну, есть кое-что… фобомантия.

– Фобос, то есть страх? – Кирали откинулась на спинку кресла, уставилась на мозаику и наконец улыбнулась. – Ты можешь создать из страха грозную магию и увлечь читателя. У каждого есть парочка фобий.

Немного озадаченная Дарси кивнула в знак согласия, а Имоджен с жаром решила все объяснить.

– Моя задумка вполне прозрачна. Главная героиня одержима фобиями, которые мешают ей жить. Она боится толпы, кукол, пауков и тесных замкнутых пространств. Как-то раз бедняжку запирают в чулане, и ей приходится столкнуться со своей клаустрофобией. Именно пережитое дает ей ключ к тому, как победить все страхи – один за другим. И тогда она обретает свою магию. Но сначала она просто видит фобии других людей, вроде как ауру или… – увлеченно рассказывала Имоджен.

– Но позже она научится их контролировать. – Глаза Кирали искрились. – Убойная вещь!

– Действительно, потрясающе, – произнесла Дарси. – Хорошо продумано!

Последние слова получились резковатыми, и Имоджен повернулась к ней с виноватым видом.

– Ну да. Я думала над этим некоторое время.

Дарси принялась буравить взглядом стол, удивленная резью в желудке. Значит, она потратила весь день, беспокоясь об обеде, а теперь поняла, что села в лужу.

– Великолепная идея, Джен.

Так оно и было. Но за три недели совместной работы Дарси привыкла делиться с Имоджен абсолютно всем, начиная от варианта правки и заканчивая внезапным озарением. А Имоджен, в свою очередь, тоже делилась с ней подробностями своего редактирования. Но Дарси не слышала ни единого слова о «Фобомантии».

Конечно, мнение Кирали Тейлор было гораздо важней ее собственного, ведь Кирали написала с полдюжины почти безупречных романов. Но почему Имоджен все скрывала?

Дарси почувствовала, что под столом сжимают ее ладонь.

– Кое-что иногда должно оставаться внутри, – прошептала Имоджен. – Пока это не вырвалось на волю, я даже не сознавала, держала рот на замке.

– Конечно, – Дарси усилием воли утихомирила свою ревность. Наверняка Кирали Тейлор посчитала ее жалкой. – Тебе стоит поговорить с моей младшей сестрой. У Ниши есть пара-тройка замечательных фобий.

– Например? – сияя, спросила Кирали.

– Она боится коньков для катания на льду, – ответила Дарси. – А еще изюма в печенье и автомобильных аккумуляторов. Она говорит, это противоестественно, что аккумуляторы квадратные, а не круглые.

– Надо же, – отозвалась Имоджен, вытаскивая телефон, чтобы сделать заметку.

– Чем не вступление к новой трилогии! – воскликнула Кирали. – С фобиями вместо мантий.

– Не искушай меня, – Имоджен печатала, поблескивая металлическими кольцами.

– Также Нишу пугают собаки в свитерах, – заявила Дарси. – И носки. Не собаки в носках, а любые носки без исключения.

Она улыбнулась, довольная тем, что внесла вклад в гениальную идею. Несмотря на приступ зависти, было нечто возбуждающее, почти чувственное в том, чтобы услышать нужные слова прямо из уст Имоджен.

По крайней мере, все притворились, будто ее вспышки раздражения не было.

– Ты бы могла объединить обе трилогии книгой под названием «Мантифобия», [74] – предложила Кирали.

– Ты, разумеется, стараешься меня позлить, но это звучит превосходно! – Имоджен положила телефон и подняла стакан с водой. – За «Фобоманта»!

Дарси последовала ее примеру, но Кирали покачала головой.

– Чокаться водой не к добру, дорогуши. Дождитесь вина.

Когда они послушно опустили стаканы, Имоджен пробормотала:

74

Мантифобия – боязнь прорицаний.

– Что-то новенькое по части фобий.

– Суеверия – совсем из другой оперы, дорогая. – Кирали пролистала меню. – Давайте поедим в семейном стиле. Я закажу, ладно?

Когда официанты убрали острые закуски (рисовые котлеты с баррамунди [75] и маринованным красным луком), Кирали неожиданно произнесла:

– Меня заинтересовала Анна.

Дарси не сразу осознала, что подошло время долгожданной критики ее романа, и слегка запнулась, спросив:

– Мама Лиззи?

75

Баррамунди – белый морской окунь – хищная австралийская рыба, обладающая двумя выдающимися свойствами: в ней практически нет костей, и ее мясо даже в результате долгой термической обработки не теряет сочности.

Кирали кивнула.

– Мне нравится, что она не рассказала Лиззи об убитой подруге детства, что у нее есть свой скелет в шкафу, в прямом смысле.

– Не в прямом же, – простонала Имоджен. – Минди не скелет, а привидение.

– Она действительно находилась в шкафу, и, конечно же, у призраков есть скелеты, иначе бы они вихляли. – Кирали снова повернулась к Дарси. – Да и Минди очень стойкая, что ни говори. Мне нравится, что Лиззи не просто понимает, что в мире есть призраки, а обнаруживает, что у нее самой есть собственные призраки, или скорее у ее матери, что интересней. Молодец.

– Спасибо, – произнесла Дарси, расслабившись от того, что Кирали начала с похвалы. – На самом деле отсюда-то и пошла вся идея.

– Как это?

– Из-за моей мамы. Когда она была маленькой, ее лучшую подругу убили, но она мне об этом никогда не рассказывала. – Дарси мысленно вернулась к лихорадочным раздумьям прошлогоднего октября, которые теперь казались такими далекими. – Я выяснила чисто случайно, когда гуглила фамилию маминой семьи. То дело в Гуджарате было громким.

Кирали поболтала бокалом с вином, внимательно его разглядывая.