Захваченный Храм

Оби-Ван последовал к выходу из этой общей спальни. Он чувствовал вину за те грубые слова, которые наговорил. Просьба Гарена о помощи перед лицом Бент выглядела как намеренное оскорбление.

Осуждающий взгляд Гарена одновременно и сердил его, и заставлял чувствовать себя виновным. Его друг сохранял молчание, пока кабинка лифта с шипением поднималась вверх, к комнате Таллы.

"После того как все закончится, я принесу свои извинения Бент, - подумал Оби-Ван.
– Я позволил ревности вырваться наружу. Это было ошибкой. Но я все сделаю правильно".

Свет в коридоре, ведущем в комнату Таллы, все еще горел на половину от своей мощности. Оби-Ван увидел, что Куай-Гон стоит спиной к нему у двери в комнату Таллы.

"Куай-Гон, я привел Гарена Мулна", обратился к нему Оби-Ван.

Высокий человек повернулся, и Оби-Ван увидел, что это был Али-Аланн.

"Извините, - сказал Оби-Ван.
– Я подумал, что вы Куай-Гон".

Куай-Гон вышел из открытого дверного проема комнаты Таллы: "Это было как раз то, что ты и должен был подумать".

Куай-Гон посмотрел на Гарена. "Ты хорошо справился", - тихо сказал он.

"Куай-Гон, я буду рад помочь вам, но что мне надо будет делать?" - вежливо спросил Али-Аланн.

"Не много, - ответил Куай-Гон.
– Ты должен будешь стать мной на некоторое время, и все. А Гарен, должен будет представлять себя за Оби-Вана".

Гарен кивнул. И он и Али-Аланн поняли всю серьезность идеи Куай-Гона.

"Оби-Ван и я запишем голосовые сообщения, - продолжил Куай-Гон.
– Вам нужно будет включать их, когда будете уверены, что личный навигационный дроид Таллы находиться поблизости. А затем вы будете продолжать поиски злоумышленника. Но так и не сможете его найти".

"Почему не сможем", - спросил Гарен.

"Потому что мы найдем, - сказал Куай-Гон и положил руку на плечо Оби-Вана.
– Мы положим конец всему этому".

Рука Куай-Гона на плече, его спокойные слова - бросили Оби-Вана в дрожь. Он был неправ по отношению к Бент. Если Куай-Гон и поощрял ее, то только из-за своей любезности. Это не означало, что Куай-Гон хочет видеть Бент в качестве своего Падавана больше чем Оби-Вана. Это означало только то, что он поощрял те достоинства, которые имели место.

Оби-Ван понял, что Бент не стояла между ним и Куай-Гоном. Это были личные чувства Куай-Гона. Он это знал. Он просто не хотел с ними соглашаться.

"Мы должны обменяться туниками, - сказал Куай-Гон.
– Все, что сейчас надето на них, должно быть на нас. Не следует недооценивать Ксанатоса. Похожесть должна быть безупречна".

Внезапно к двери подошла Талла. Ее незрячие глаза смотрели прямо на Куай-Гона. Ее способность, узнавать местонахождение людей по голосу, была необычна.

"Куай-Гон, у нас проблема, - сказала она.
– Бент исчезла. Она знает, что не должна перемещаться по Храму без разрешения".

Гарен и Оби-Ван обменялись взглядами. Они то знали, почему Бент ушла без разрешения.

В это же время подал сигнал комлинк Куай-Гона. Он включил его.

"Какое удовольствие приветствовать тебя снова, Куай-Гон".

Все застыли на месте. Насмешка, которая звучала в его глубоком голосе, дала знать каждому, даже Али-Аланну и Гарену, что это был Ксанатос.

"Чего ты хочешь?" - сжато спросил Куай-Гон.

"Мой транспорт, - спокойно ответил Ксанатос.
– Полностью заправленный, на посадочной платформе в космодроме".

"Почему я должен это сделать?" - насмешливо спросил Куай-Гон.

"Хм. Интересный вопрос. Может потому, что я столкнулся с вашим другом в водном тоннеле. Я думаю, что хорошо, если девочка-рыба побудет немного со мной".

Через мгновение, не дольше, Оби-Ван понял, кого подразумевает Ксанатос. Бент. Он похитил Бент.

Куай-Гон так сильно сжал комлинк, что Оби-Ван удивился, почему он не разлетелся на куски. Талла схватилась за дверной проем. Гарен шагнул вперед, как будто он сможет дотянуться до Ксанатоса через комлинк. Только Оби-Ван стоял на месте и не двигался. Его кровь превратилась в лед, а мускулы окаменели.

"Ну, так мы договорились?
– спросил Ксанатос.
– Мой транспорт и я отдам девчонку назад. Я даю тебе пятнадцать минут. Это все, что я хотел сказать".

"Как я узнаю, что у тебя Бент?" - спросил Куай-Гон.

Секунду спустя, решительный громкий голос Бент послышался из комлинка: "Куай-Гон, не соглашайтесь на это. Со мной все хорошо. Я не хочу, чтобы вы

…"

Голос Бент внезапно оборвался. Комлинк мертво замолчал.

Куай-Гон направился в комнату Таллы, чтобы обсудить с ней случившиеся. Али-Аланн и Гарен последовали за ним. Оби-Ван все еще чувствовал, что не может двигаться.

Это было так, потому что его тело отвергало приказы мозга. Неважно, с каким усердием он приказывал своим ногам двигаться, все равно они не шевелились. Никогда с ним такого не было, не в одной битве, даже тогда когда Серази убили на его глазах.

Слова быстро проносились через его мозг, подобно как цифры бегают на экранах с данными.

"Моя вина. Моя вина. Бент умрет. Она умрет. Ксанатос никого не жалеет. Она умрет. И все равно это моя вина".

В его разуме появились Бент и Серази. Его страдания кричали изнутри. Они терзали его желудок, его горло и все же он не мог выпустить их наружу.

Чувство потери Серази пробежало по нему так, как и в тот день, когда он видел, как жизнь исчезает в ее кристально-зеленых глазах. Она ушла навсегда. В последние дни он хотел думать о ней, нуждался в ней, собирался что-то ей сказать, решился завязать с ней отношения… но он никогда не сможет снова с ней встретиться.

Он любил Бент так же сильно, как и Серази. Как он смог так жестко с ней говорить? Как он смог заподозрить самое любящее сердце, которое он когда-либо видел, в заговоре против него? Она никогда не пыталась занять его место. Он знал это так же твердо как знал свое имя. Он высказал всю свою горечь, всю усталость, всю свою неприязнь - все кроме правды.

Бент всегда говорила правду. Каким дорогим она была другом.

А он потеряет ее. Он потеряет ее навсегда.

Моя вина.

Если она умрет, горе лишит его жизни.