Захват Московии

— Was ist los? Wo bist du? [55]

Я переждал, пока в горле с хрустом что-то открылось, и выдавил:

— Ich bin in Moskau, Papi. Das Geld habe ich von einen Bekannten geliehen…

— Ach, so… Nun gut… sei dort vorsichtig und leg dich mit niemandem an. Erinnere dich an Joggi!

— Nein, Papi, ich bin schon okay… Jetzt gehen wir in den Zoo…

— Wohin?

— In den Zoo! [56]

55

— Что случилось? Где ты? (нем.)

56

— Я в Москве, папи. Деньги я одолжил у одного знакомого.

— Ах, так. Ну хорошо. Там осторожнее, ни с кем не связывайся. Помни о Йогги!

— Нет, папи, я о’кей. Сейчас мы идем в зоопарк.

— Куда?

— В зоопарк (нем.).

В голове вдруг чётко возник текст из учебника фрау Фриш: «Московскому зоопарку скоро 100 лет, в нём живут тысячи зверей из разных уголков нашей обширной родины»… Но папа не понимал по-русски, поэтому я только повторил:

— In den Zoo, Tiere beobachten… [57]

Папа вздохнул:

— O, Manfred, mach keine Dummheiten, bitte… [58] — и повесил трубку, сказав, что если мне что-нибудь понадобится — звонить, это я знал и без него (куда же еще звонить, как не домой?).

57

— В зоопарк, зверей смотреть (нем.).

58

— Ох, Манфред, не делай глупости, пожалуйста (нем.).

Я начал прятать телефон, но он, как-то странно мигнув, зазвонил вновь, будто ждал конца разговора с папой. Полковник.

— Фредя! Как дела? Как самочувствие после вчерашнего?

— А, спасибо, махмурлук…

— Что?

— Это по-болгарски… после хмеля.

— А вы что, с болгарами?

— Нет, так… вспомнил… — сказал я и сделал знак не шуршать в машине — с полковником шутки опасны. — Я гуляю. Красную площадь посматриваю.

— Да? — усомнился полковник. — А почему голосов не слышно?

Я поспешно показал Стояну открыть окно, что он и сделал. Я высунул мобильник наружу, как раз проезжала ватага машин:

— Как нет… вот…

Холодный голос полковника возразил:

— По Красной площади машины не ездят…

— А мы, около… — ответил я, думая, чего он привязался к этой площади.

— Ну-ну… А я думаю — позвоню, спрошу, как дела. Вы когда едете? Посылочку возьмёте, как договорились?

— Да, конечно… Всё, как… сделано… сделавши… — Я пытался спешно вырваться из чехлов оболочки, она рвалась, но не выпускала, цеплялась за мысли.

— Ну, перед отъездом ещё увидимся. Надо обговорить детали, связь.

— Хорошо. Я готов-приготов.

— Фредя, ведите себя хорошо! Много не пейте и на камнях не поскользнитесь… Там, на Красной площади, камни скользкие, многие падали, головы ломали…

— Спасибо! Вот даже уже Кремль вижу… из-за далека… Лобовое место…

Голос иронично сказал:

— Да? Поздравляю и завидую! И нашивки свои снимите…

— Какие эдакие?

— Фашистские… На Красной площади этого не любят…

О, как он помнит про нашивки!

— Я не надел… я эту преглупость никогда… зачем?

— Ну отдыхайте!

И он резко отключился, отчего телефон как-то странно вздрогнул. Казалось, Алка не слушала разговор, но, когда я спрятал телефон, спросила:

— Не Майсурадзе ли, случаем?

— Нет, товарищ… А что?

— С ним осторожнее. Опасный человек.

— Почему? Мне… такой милый… милостивый…

Алка махнула рукой:

— Да какое там! Змей еще тот! На всё способен!

— Например? — всполошился я, окончательно высвобождаясь из оболочки.

Алка усмехнулась:

— Ну, например, девочки говорили, что он ихнего грузинцкого бывшего президента то ли сам убил, то ли послал кого-то убить… А потом сбежал, там жить ему нельзя, тут сидит…

— А какого это президента?

— Камасутрия, что ли… Или Хамсамурдия… чего-то такого, сложного… Да я в них не разбираюсь — девчонки говорили… Он нас всех перетрахал, полковник твой любимый…

— И… тебя?

— Ну, и меня… Я чем хуже? — обиделась она, а мне стало жаль её, я скорей полез к ней — только тут можно найти теплоту, доброту… приятное… хорошее… ласковое… Она это поняла и погладила меня по голове, как Бабаня, отчего я совсем сник и раскис и был полностью счастлив в этот день счастья.

А Стоян, поведя ушами и затылком, стал спешно заводить машину, потому что джиповики в шелковых шарфах и длинных плащах уже соизволили подойти к своим клыкастым и глазастым машинам и сейчас громко переговаривались, величественными жестами показывая, кому куда садиться. Под их пристально-недобрыми взглядами мы скромно отъехали и ввернулись в поток машин. Куда мы едем? Куда мы всё едем?

— На Красную площадь?..

Алка ответила:

— Нет, пока в зоопарк, Стояну бабочек надо. Зачем тебе эта площадь? Что там смотреть? — а Стоян, оторвав обе руки от руля, показал квадраты:

— Там сега има решетки, затворено е… Ще има концерт, строят сцена. [59]

— Концерт? Кто приезжает?

— Думати Джими Хендрикс…

— Какой Хендрикс? — Я от души удивился (у нас по ТВ хоть и говорят, что звезды едут в Москву тогда, когда в другие места их уже не приглашают, но не с того же света!..). — Он давным-давным умирал!

59

Там это сейчас решетки, закрыто. Концерт будет, строят сцену (болг.).

— Нет, этот, другой… Джоэл… Вилли…

Алка вытащила зеркалко и стала ретушироваться.

Я следил за ней и вспоминал Италию, где видел, как на пляж утром пришли две славянские туристочки на каблучках, польки или чешки, разложились, первым делом достали косметички и начали краситься… весь пляж смотрел, онемел, но Алка, жмуря пухлые губы и так и сяк, одобрила их:

— А чего, правильно бабы делают! Всегда надо хорошо выглядеть, никто ж не знает, где кого отловишь… Поэтому наши бабы всегда начеку и наготове, вон, мэл-гибсонов и ван-даммов охмуряют, не хренов собачьих, а звёзд… Или как та баба, что через рот забеременела от вашего Беккера?.. Он ей сейчас чуть не 20 тысяч в месяц отваливает… Как её зовут, чернявая такая, на негритоску похожа?.. Взяла за щеку и перенесла, куда надо! Умна баба!

— Получёрная такая, губливая? — включился я в поиск.

Стоян тоже зашевелил затылком. Чувствуя явную неприязнь к его затылку и не вспомнив имени этой получёрной губатой сперматовозки, мы начали обсуждать другую проблему — скоро ли изобретут чипы, чтобы любой язык прямо в мозг сажать?.. Следя за щетиной на затылке Стояна, я начал про себя вычислять, сколько гигабайт информации может вместить средний мозг вот такого среднего индивида?.. И от чего это зависит — от объема черепной коробки, мозгового вещества или каких-то других факторов?.. И если вес души можно мерить в микрограммах, то почему нельзя мерить память ну, в гигабайтах, например?.. У меня вот память быстрая и цепкая, целые куски из книг держит в запасе, иногда даже очень не вовремя их выпускает… И что мерять — объем или скорость поиска? Если скорость, то тогда в битах, как скорость Интернета… Или надо выработать новую единицу, чтобы охватить оба параметра: объем + скорость поиска… Помнится, Хорстович утверждал, что русские втайне, где-то в Сибирии под землёй давно ведут такой эксперимент, и создан уже монстр, который может на ста языках сказать простые фразы типа: «Здравствуйте, вам нефть нужна?», «За пресную воду из Арктики кто платить будет, Пушкин?» или «Медь только у нас осталась, недорого»…