Захватчики под парусами

— Действительно. Но какое отношение?..

— Очень большое, — перебил ее дон Санчо. — Мажордом, проводивший меня, и я, нечаянно наткнулись на буканьеров.

— А! — тихо вскрикнула донна Клара, еще больше побледнев.

— Да, и я намерен проводить тебя к ним. При этом один из этих буканьеров дал мне поручение к тебе.

— Что ты хочешь сказать?

— Ничего более того, что говорю, сестра.

Она подумала с минуту, потом решительно обернулась к молодому человеку.

— Хорошо, брат, отправимся к этим людям. Хотя уверяют, что они жестоки, но, может быть, не все человеческие чувства погасли в их сердце и они сжалятся надо мной.

— Когда мы поедем?

— Как можно скорее.

— Это правда. Но за домом наблюдают; видно, солдаты получили секретное предписание. Ты, вероятно, даже не подозреваешь, что ты пленница, бедная сестра! По какой другой причине находились бы здесь солдаты?

— О! Если это так, я погибла.

— Может быть, есть средство… Вероятно, запрещение касается тебя одной. К несчастью, путь, который тебе предстоит, будет продолжителен, утомителен и усеян бесчисленными опасностями.

— Что за беда, брат! Я сильная, не беспокойся за меня.

— Хорошо, мы попытаемся… Ты непременно хочешь бежать?

— Во что бы то ни стало.

— Подожди меня несколько минут.

Молодой человек вышел и возвратился через некоторое время с большим свертком под мышкой.

— Вот платье моего пажа; слуга по ошибке уложил его в мой чемодан. Оно совсем новое, и я помню, что портной принес его мне за несколько минут до моего отъезда из Санто-Доминго. Но я благодарю судьбу за эту ошибку. Оденься, закутайся в плащ, надень на голову эту шляпу; я ручаюсь за все. Кроме того, этот костюм предпочтительнее женского платья для путешествия верхом. И не забудь обязательно заткнуть эти пистолеты и кинжал за пояс; неизвестно, что может случиться.

— Благодарю, брат, через час я буду готова.

— Хорошо, а я пока пойду посмотрю. Не открывай никому кроме меня.

— Не беспокойся.

Молодой человек закурил сигару и вышел с самым беззаботным видом, какой только мог принять. На дворе он очутился лицом к лицу с мажордомом. Тревожное выражение лица сеньора Бирбомоно не укрылось от дона Санчо, однако он продолжал идти, притворяясь, будто не заметил мажордома. Но тот прямо подошел к нему.

— Я рад, что встретился с вами, ваше сиятельство, я шел постучаться в дверь вашей комнаты.

— Да? — спросил дон Санчо. — А по какой это причине?

— Вашему сиятельству известно, что происходит, — продолжал мажордом, по-видимому не замечая иронического тона молодого человека.

— Разве что-нибудь происходит?

— Разве вашему сиятельству не известно?

— Вероятно нет, если я спрашиваю; впрочем, так как мне это вовсе не интересно, то вы можете и не рассказывать.

— Напротив, ваше сиятельство, это касается вас так же, как и всех живущих в этом доме.

— Ага! И что же это?

— Начальник этих солдат поставил часовых около дома.

— Хорошо, нам нечего бояться нападения буканьеров, которых вы так боитесь. Я пойду поблагодарю офицеров.

— Как вам угодно, ваше сиятельство, только это будет для вас затруднительно.

— Почему же?

— Потому что отдан приказ всех пускать в дом, а из дома никого не выпускать.

Трепет пробежал по жилам молодого человека при этих словах; он страшно побледнел, но, сделав над собой усилие, ответил небрежным тоном:

— Это запрещение не может касаться меня.

— Извините, ваше сиятельство, но оно касается всех.

— Итак, вы думаете, что если я захочу выйти?..

— Вас не пустят.

— Черт побери! Это довольно неприятно, — не потому, что я имел намерение уйти, но мне по моему характеру нравится все, что мне запрещают.

— Вы не прочь бы прогуляться, ваше сиятельство?

Дон Санчо взглянул на Бирбомоно, как будто хотел прочесть в глубине его сердца.

— А если бы и так? — спросил он наконец.

— Я берусь вывести вас.

— Вы?

— Ведь я мажордом.

— Это правда. Стало быть, запрещение вас не касается?

— Оно касается меня так же, как и других. Но солдаты не знают этого дома так, как знаю его я; я проскользну у них между рук, когда захочу.

— Мне очень хотелось бы попробовать.

— Попробуйте, ваше сиятельство. Я приготовил трех лошадей в таком месте, где их никто не найдет.

— Для чего три лошади? — спросил молодой человек.

— Потому что вы, вероятно, имеете намерение отправиться на прогулку не только со мной, а захотите взять еще кого-нибудь.

Дон Санчо понял, что мажордом угадал его мысли, и тотчас же решился.

— Будем вести открытую игру, — сказал он. — Можно ли на тебя положиться?

— Я верен и на меня можно положиться, ваше сиятельство, вы имеете на это доказательство.

— Но кто может поручиться, что ты не готовишь мне засаду?

— Для чего?

— Для того, чтобы получить награду от графа.

— Нет, ваше сиятельство, никакая награда не заставит меня изменить моей госпоже! Я люблю донну Клару, которая всегда было добра ко мне и часто меня защищала.

— Ладно, я тебе верю, да и не время рассуждать сейчас. Вот мои условия: пулю в лоб, если ты мне изменишь; тысячу пиастров, если останешься мне верен. Согласен?

— Согласен, ваше сиятельство. Пиастры мои.

— Ты знаешь, я напрасно не угрожаю.

— Я знаю.

— Хорошо. Что же надо делать?

— Следовать за мной. Наш побег будет самым легким, я все приготовил тотчас по приезде. Я начал подозревать неладное, увидев этих демонов-солдат; подозрения мои переросли в уверенность, когда я стал осторожно расспрашивать всех вокруг: преданность госпоже сделала меня проницательным. Вы видите, что я хорошо поступил, приняв меры предосторожности.

Тон, которым были произнесены эти слова, имел такой отпечаток истины, выражение лица слуги было так чистосердечно, что последняя подозрительность молодого графа рассеялась.