Закат Америки. Уже скоро

Интернет и информационная революция изменили характер глобализации и сделали ее более навязчивой. Мировой рынок привык оперировать с данными из «точек входа», то есть из национальных финансовых и торговых центров. Банкиры, грузоотправители, корпоративные менеджеры в Нью-Йорке, Лондоне, Франкфурте, Токио и Гонконге действовали в рамках глобальной сети. Однако большинство их соотечественников работали отнюдь не в этих коммерческих и финансовых «порталах» и практически не имели прямых контактов с зарубежными рынками и их местными представителями.

Все изменилось в эпоху Си-Эн-Эн, мобильных телефонов и Интернета. Как изящно выразился Фридман, новые технологии позволили «отдельных людям, корпорациям и национальным государствам осуществлять связь со всем миром дальше, быстрее, глубже и дешевле, чем когда-либо раньше»(15). Сегодня не только директор корпорации, но и средний гражданин может играть на мировых рынках. Революция в информационных технологиях охватила даже те общества, которые предпочли бы ее избежать. Шанхай, к примеру, буквально кишит мобильными устройствами, рекламой доступа в Интернет и вышками-ретрансляторами. Он напоминает скорее декорацию из футуристического фильма, чем город, находящийся под контролем (хотя бы номинальным) Китайской коммунистической партии. Смещение Слободана Милошевича произошло в немалой степени благодаря тому, что оппозиция использовала в организационных целях сотовую связь и Интернет перед выборами в сентябре 2000 года. Никакими силами Милошевич не мог монополизировать все информационные каналы. Обезоруженный свободным потоком идей, режим Милошевича вскоре рухнул.

Новые технологии увеличивают не только информационные потоки, «входящие» в государства, но и «исходящие» из них. Не случайно, что практически ежедневно поступают сообщения о скандалах в той или иной стране; от пристального взгляда средств массовой информации и легиона частных информационных агентств, публикующих собственные бюллетени, мало что можно утаить. А объемы и скорость перемещения международных финансовых потоков вынуждают большинство государств действовать в строгом соответствии с принятыми в «цивилизованном мире» условия, заставляют или играть по правилам, или наблюдать, как их бонды дешевеют, а процентные ставки топчутся на месте. Слова Фридмана о «золотой смирительной рубашке» – очень подходящая метафора для описания возможностей глобализации оказывать давление на государства, дабы побудить последние принять методы «открытого бизнеса» и ввести эффективное управление.

Принципиальнейшая ошибка Фридмана заключается не в том, что он убеждает нас в преимуществах глобализации, а в его уверенности, будто «всеобъемлющая международная система», которую он описывает, и есть новый мир будущего, а не кратковременная, переходная фаза на пути к некой иной, пока еще не проявившейся альтернативе. Фридман – газетный репортер, поэтому он пишет о том, что видит и слышит. Но если выглянуть за рамки его репортажей, если рассмотреть его благодушный взгляд на глобализацию в исторической перспективе – фридмановская карта мира немедленно распадется на части.

Фридман далеко не первый ошибочно принимает временное процветание и обусловленную им стабильность за устойчивый, продолжительный мир. Еще в 1792 году публицист Томас Пэйн писал: «Если позволить коммерции развиваться до известных только ей пределов, она искоренила бы войну как таковую»(16). Джон Стюарт Милль в 1848 году отважился предположить, что «грандиозные масштабы и быстрое увеличение объема международной торговли являются основной гарантией мира на земном шаре»(17). Пожалуй, самый известный оптимист среди экономистов – Норман Энджелл, причем своей известностью он обязан во многом своим неудачным пророчествам. В 1910 году Энджелл опубликовал книгу «Великая иллюзия», в которой утверждал, что война между великими государствами становится нерациональной из-за «полной экономической бесполезности завоеваний». По Энджеллу, в мире действует экономическая взаимозависимость, «в степени, какой еще не знала история», и ее возникновению способствовали «быстрота почты, моментальное распространение финансовой и коммерческой информации с помощью телеграфа и в целом стремительное развитие средств коммуникации»(18). Книга Энджелла вышла, напомним, в 1910 году, а к лету 1914 года Европа оказалась в тисках Первой мировой войны.

Исторический опыт – не единственная причина заподозрить оптимизм Фридмана в той же иллюзорности, которая была свойственна теориям Пэйна, Милля и Энджелла. Многие факты подтверждают, что мировая экономика не настолько стабильна, как может показаться. Американский фондовый рынок, без сомнения, демонстрировал на протяжении 1990-х годов впечатляющий рост. Даже учитывая спад, начавшийся в конце 2000 года, последнее десятилетие оказалось беспрецедентно успешным с точки зрения рынка. Однако рыночный рост свидетельствует скорее о нестабильности рынка и неумеренности игроков, чем об экономическом благополучии и о героизме и компетентности политиков и сообщества инвесторов. Несмотря на очевидность существенного пре вышения ценами на акции их номинальной стоимости, в рынок продолжали вливаться средства. Вопреки урокам 1929 года, в целях получения спекулятивных прибылей снова была допущена покупка ценных бумаг с оплатой части стоимости за счет кредита.

Благодаря Алану Гринспену, главе Федеральной резервной системы, и «запасу прочности» американской экономики, опасный рост сменился плавным регулируемым снижением, а не неконтролируемой паникой. Даже крупный сброс акций, вызванный террористическими атаками в сентябре 2001 года, произошел упорядоченно. Тем не менее бурные 1990-е годы, невзирая на сиюминутный оптимизм, поставили американскую экономику в очень уязвимое положение, фактически – на грань биржевого краха. Более того, азиатский финансовый кризис 1997—1998 годов имел широкомасштабные последствия и дал ясно понять, что глобализация, хотя и служит время от времени источником общего процветания, может выполнять роль распространителя экономического шока. Благодаря международной экономике, выступившей в качестве проводника, финансовый кризис, разразившийся в Малайзии, Таиланде и Индонезии – трех странах, которые являются второстепенными игроками на международном рынке и находятся за тысячи миль от важнейших деловых центров, – распространился по земному шару и едва не обернулся крахом мировой финансовой системы.

Даже если Америка избежит затяжной рецессии, а эффективное управление международной экономикой предотвратит распространение очередного финансового кризиса, который будет охватывать страну за страной, глобализация вряд ли является панацеей. Взаимозависимость, которую она порождает, не только не гарантирует мира и процветания, но также может служить источником уязвимости и провоцировать стратегическое соперничество. В конце концов Япония заявила свои права на региональную гегемонию в 1930-х годах во многом ради того, чтобы обрести самостоятельность и самодостаточность и покончить с зависимостью от импорта стали и нефти. Более того, глобализация может принести благосостояние во многие регионы, но она также увеличивает экономическое неравенство как внутри стран, так и между ними, – этот побочный эффект глобализации выливается в антиамериканские настроения и подталкивает экстремистские группировки к насилию по отношению к американским граждан и к США как таковым. Возвышение Европы как нового экономического центра драматическим образом отражается на характере глобализации. Америка продолжает формировать мировую экономику и руководить ею так, как считает нужным. Но в Вашингтоне сознают, что американское влияние постепенно уменьшается, перераспределяется в пользу Европы, и, безусловно, в Азии; стабильность, присущая кораблю с одним капитаном у руля, может смениться глобальной экономикой, утратившей представление о правильном курсе.

С учетом этих обстоятельств реалистический подход к глобализации предусматривает два сценария развития событий, и оба они отвергают устаревшую карту мира «по Фридману». Первый сценарий предполагает, что мировую экономику охватит тотальный кризис, который будет распространяться по тем же оптоволоконным каналам, через те же спутники и торговые площадки, которые обеспечили бурный экономический рост 1990-х годов. Второй сценарий рассматривает ситуацию с устойчивым, исправно функционирующим мировым рынком, при котором экономический рост и его политические последствия устранят самые обстоятельства, обусловливающие благотворное влияние глобализации.

ОПАСНОСТИ СПЕКУЛЯТИВНЫХ ОПЕРАЦИЙ

На оценку здоровья американской экономики понятным образом влияет экономическое развитие страны. И оценки эти – дело настроения. Во время кризисов аналитики, кажется, ищут проявления болезни в каждом факте. На подъеме же экономика подпитывается исключительно хорошими новостями. Унылые 1980-е годы, например, породили озабоченность проблемами трудно управляемой американской экономики, зато впечатляющий рост 1990-х годов возродил почти утраченное доверие к экономике США. Одна за другой появлялись книги, предрекавшие, что индекс Dow Jones воспарит на новые высоты. При этом сыпались предсказания, что электронный век наконец покончит с присущими веку индустриальному подъемами и спадами в экономике.

Такой оптимизм в сочетании с внушительным экономическим ростом, продолжавшимся из года в год, породил значительный подъем американского фондового рынка. 29 декабря 1989 года индекс Dow Jones приблизился к отметке 2753 пункта, а индекс Nasdaq к 454 пунктам. К 31 декабря 1999 года индекс Dow Jones поднялся более чем на 300%, до 11 497 пунктов, а индекс Nasdaq повысился почти на 800%, до 4069 пунктов. Соблазненные вполне реальными перспективами существенных прибылей, американцы дружно принялись вкладывать сбережения в акции. К концу десятилетия около половины американских семей владели акциями, которые составляли более 40% имущества средней семьи. По оценкам Федеральной резервной комиссии американцы к концу 1999 года вложили в акции 13,3 триллиона долларов, что на 26% больше по сравнению с предыдущим годом(19). В начале 1980-х годов в стране существовало около 6 миллионов счетов, открытых во взаимных фондах. К1998 году их насчитывалось почти 120 миллионов, т. е. почти два счета на каждую американскую семью(20). Широкое распространение пенсионного плана 401(к) и решение многих служащих инвестировать средства в акции, а не в инструменты фиксированного дохода, способствовало росту рынка. В итоге оказался запущен сам себя поддерживающий цикл. Инвесторы скупали акции и поднимали цены, поощряя других доверять рынку и вкладывать в него деньги.