Закат Америки. Уже скоро
Шрифт:
Отсюда следуют важные политические выводы. В годы президентства Клинтона армия отстранилась от Демократической партии. Во-первых, президент в молодости отказался воевать во Вьетнаме. Во-вторых, военным не нравились его отношение к проблеме гомосексуализма в армии и длительные зарубежные командировки, в которые президент отправлял американских солдат. В-третьих, социологические опросы выявили идеологические разногласия: армия привержена консервативным ценностям, тогда как Демократическая партия исповедует ценности либеральные(55).
Республиканцы не преминули воспользоваться этим отчуждением армии от демократов. Одним из первых шагов президента Буша стало обещание ввести оплату за участие в парадах. Министр обороны Рамсфелд сначала насторожил военных, выступив с инициативой реформ, но вскоре отказался от своих намерений. Республиканцы также поддерживали и поддерживают неодобрительное отношение Пентагона к миротворческим и гуманитарным
Усилия Буша задобрить армию как нельзя лучше соответствуют популистским традициям аграрного Юга и внутреннего Запада. Население этих регионов поддерживает увеличение расходов на оборону и выказывает приверженность интернационализму, когда у страны появляется серьезный соперник – нацистская Германия, императорская Япония или Советский Союз(56). Подобно большинству американцев, южане и их западные соседи горячо поддержали военную акцию возмездия против террористов.
Однако данный сектор электората становится куда менее активен, когда речь заходит о локальных войнах в регионах, где Соединенные Штаты обладают лишь ограниченными интересами. Отчасти причина заключается в том, что южане устали воевать: небогатые семьи Юга отправили в армию гораздо больше своих детей, нежели зажиточные семьи Северо-Востока(57). Поначалу единодушно согласившись на военную операцию против террористов, эти избиратели постепенно утомились поисками экстремистов в горах и пустынях Ближнего Востока. Вдобавок многие жители Юга и горного Запада недовольны возможным влиянием террористических атак на их свободы. Как заявил один житель Колорадо: «Вот вам и пожалуйста – наше правительство отбирает у нас свободу под предлогом национальной безопасности! Ладно, пускай в аэропортах строже досматривают, – но и все»(58). Перед лицом угрозы терроризма и его возможных последствий американцы, тяготеющие к традициям Джефферсона и Джексона, могут вспомнить о том, что лучший способ борьбы с терроризмом – возведение кордонов и сокращение международного присутствия Америки.
Юг и горный Запад – основной электорат президента Буша, поэтому популистские лозунги в этих регионах популярнее сдержанного отношения республиканцев к проблеме использования военной силы США на «цивилизационных задворках». Жители этих регионов с подозрением относятся к международным институтам и предпочитают тактику односторонних действий. Север же придерживается идеалистической политики, одобряет многосторонность и поддерживает гуманитарные миссии – даже в ущерб оборонному бюджету. Эти региональные противоречия ярко проявились при голосовании в Конгрессе относительно войны в Косово: Юг и горный Запад в целом проголосовали против отправки американского контингента, а Северо-Восток одобрил это предложение(59).
Тот факт, что население Юга и Запада растет быстрее, чем население Севера, также укрепляет влияние первых двух регионов на внешнюю политику страны. В 1990-е годы население северного региона выросло на 7%, тогда как южного – на 17%, а западного – на 20%. В 2000 году на Севере проживало 42% населения США, а на Юге и на Западе – 36 и 22% соответственно. По оценкам, к 2025 году население Севера составит 38% от населения страны в целом, а Юга и Запада – 37 и 25% соответственно(60).
Изменения в этническом составе американского общества также оказывают воздействие на углубление региональных противоречий. С момента своего основания Соединенные Штаты были страной иммигрантов, уникальным сообществом выходцев со всего мира. Хотя иммигранты сохраняли тесные культурные и личные связи с отечеством, свою политическую лояльность они отдавали Америке. Почти все этнические общины организовали свое лобби (а то и сразу несколько) в Вашингтоне. Однако американцы любого происхождения соблюдают, особенно в сфере внешней политики, национальные интересы, не имеющие прямого отношения к их этнической принадлежности.
Впрочем, теория «плавильного тигля», по всей вероятности, скоро перестанет соответствовать действительности. Национальные меньшинства, вопреки традиции, уже не спешат интегрироваться в мультиэтническую Америку. Неиспаноязычные белые составляют все меньший процент американского населения. К 2060 году, как ожидается, их будет менее 50%, а к концу столетия – менее 40%. Зато неуклонно возрастает число испаноязычных американцев, которые к 2060 году будут составлять четверть населения США, а к концу столетия – уже треть. Прирост численности неиспаноязычных чернокожих и выходцев из Азии происходит гораздо медленнее: последние сегодня
составляют 4 процента от населения страны в целом; к 2035 году их будет 7%, к 3060 году – 10%. Что касается чернокожих, они останутся на нынешнем уровне 13%(61).Испаноязычные американцы и выходцы из Азии концентрируются в определенных регионах страны – первые на Юго-Западе, вторые на западном побережье. Вследствие этого куда более реальным, нежели в предыдущих поколениях иммигрантов, становится формирование этнических идентичностей. К2025 году население Калифорнии будет состоять из 33 % белых, 42% испаноязычных, 18% выходцев из Азии и 7% чернокожих. Та же ситуация наблюдается и в других штатах. К 2025 году в Техасе окажется 46% белых и 38% испаноязычных; Нью-Мексико – 40% белых и 48% латиноамериканцев(62).
Концентрация латиноамериканского и азиатского населения повышает политическую значимость этих этнических групп, в особенности потому, что Калифорния и Техас всегда считались одними из наиболее важных штатов с точки зрения выборов. Калифорния и Техас представляют 86 голосов в коллегии выборщиков, то есть третью часть от общего количества голосов (270), необходимых для выборов президента США. Как только дебаты относительно расширения НАТО закончились, этническая концентрация в штатах с большим количеством выборщиков значительно изменилась. Если бы американцы польского, чешского и венгерского происхождения были «ровно размазаны» по многим штатам, они не сумели бы вмешаться, когда в 1990-е годы правительство США решало, заслуживают ли их родные страны вступления в НАТО. Однако вследствие того, что эти американцы проживали компактными группами в густонаселенных штатах Среднего Запада и сумели организовать эффективное лобби, им удалось повлиять на решение правительства(63). Поэтому не приходится сомневаться, что растущая латиноамериканская община будет оказывать влияние на внешнюю политику США. Если кандидаты в президенты хотят победить в Калифорнии и Техасе, им следует завоевывать голоса испаноязычных американцев.
Нет ничего удивительного в том, что различные этнические группы будут бороться за степень влияния на внешнюю политику США. во имя собственных интересов. Так всегда было и так будет. Такова природа плюралистической демократии в многонациональном обществе. Однако меняющая демографическая ситуация в Америке придает новую значи мость национальной политике и сулит серьезные последствия американскому интернационализму.
Численность испаноязычных американцев будет оказывать непосредственное влияние на содержание американского интернационализма и на цели американской внешней политики. Социологические опросы среди испаноязычных, безусловно, не отражают истинного положения дел, но они демонстрируют предпочтения этой группы населения и ее лидеров. Эти предпочтения существенно отличаются от предпочтений американской элиты. К примеру, испано-язычные лидеры «выражают гораздо меньшую приверженность традиционной оборонительной политике и военным союзам». Только 8% испаноязычной элиты (в сравнении с 60% элиты американской) рассматривают защиту союзников как «приоритетную задачу». 85% испаноязычной элиты считают, что США следует уделять больше внимания развитию отношений с Латинской Америкой. Безусловно, Америка может позволить себе многое, однако повышенное внимание к Латинской Америке, скорее всего, нанесет урон отношениям с какой-либо другой страной или группой стран(64).
Потенциальная «балканизация» Америки также затрудняет задачу формирования устойчивого интернационализма на всей территории страны. Юго-Запад ориентирован на Латинскую Америку, западное побережье – на Тихоокеанский регион, восточное побережье – на Европу; в подобных условиях трудно достичь согласия относительно того, что такое общенациональные интересы. Если прибавить к культурным и экономическим разграничительным линиям, всегда разделявшим американские штаты, линии этнические и лингвистические, региональные противоречия окажутся настолько сильными, что приведут к эрозии общественной идентичности, необходимой для определения национальных целей. Вероятным результатом этого будет политический тупик, создание интернационалистских коалиций затруднится намного сильнее прежнего, а «дрейф» в сторону изоляционизма и самодостаточности окажется неизбежным.
Противостоять этой тенденции способна трудовая мобильность. Различные, меняющиеся потребности регионов в рабочей силе сыграли большую роль в превращении Америки в «плавильный тигель»: в 1800-е годы иммигранты и переселенцы двигались на запад, в эпоху индустриализации и урбанизации рабочие перемещались с юга на север, а в конце двадцатого столетия сложился обратный поток – с севера в «солнечный пояс». Именно возникшее в результате многочисленных миграций «смешанное» население сыграло решающую роль в превращении США в могущественную державу с общей идентичностью и этикой, в намного более значимую политическую структуру, нежели простая конфедерация штатов, где у каждого штата своя идентичность и своя мораль.