Закат и гибель Белого флота. 1918–1924 годы

Идею Раскольникова о затоплении флота поддерживал и либеральный командир миноносца «Керчь» старший лейтенант Владимир Андреевич Кукель. Он настойчиво проводил мысль о том, что стоит погубить флот в пику германцам, сделав это накануне истечения их ультиматума о возврате кораблей. Ему возражал старший по званию и многоопытный капитан 1-го ранга Александр Иванович Тихменев, командующий в то время Черноморским флотом. Тихменев ссылался на боевое настроение команд, их готовность предпринять длительный морской переход для того, чтобы спасти честь русского флота. Видя, что его оппонент все более проникается большевистским духом под влиянием общения с мичманом Раскольниковым, Александр Иванович не стал дожидаться гибели всего флота, уведя в Севастополь в ночь на 18 июня дредноут «Император Александр III» и миноносцы «Жуткий», «Дерзкий», «Беспокойный», «Жаркий», «Поспешный» вместе с транспортом «Троян». А утром хватившиеся исчезнувших кораблей красный комиссар Раскольников и его новый помощник старший лейтенант Кукель отдали приказ в срочном порядке начать топить корабли Черноморского флота, остававшиеся на рейде. На дно пошел дредноут «Императрица Екатерина II». Его судьбу разделили и восемь эсминцев — «Капитан-лейтенант Баранов», «Керчь», «Сметливый», «Стремительный», «Фидониси», «Гаджи-бей», «Пронзительный», «Калиакрия» и «Лейтенант Шестаков».

В августе 1918 года, когда Добровольческая армия заняла Новороссийск, ее командование приняло решение о воссоздании русского флота. Комендантом порта был назначен капитан 2-го ранга Потемкин, который сразу же позаботился о том, чтобы собрать под своим началом лучших офицеров флота, различными путями пробравшихся на Юг России. Среди тех, кого он смог сразу же привлечь к работе, оказалось много офицеров Балтийского флота, а также те из них, кто начинал борьбу с большевиками на судах Донской флотилии. На этом фоне резко отрицательно выделялись те морские офицеры, которые служили в Севастополе или прибыли туда на кораблях под руководством Тихменева. Некоторые из этих людей предпочли под разными предлогами не участвовать в белой борьбе, открыто игнорируя призыв Потемкина вернуться в Новороссийск и встать в ряды Белого флота. Впрочем, оставаясь на севастопольском рейде, команды ряда судов подняли на них Андреевские флаги в знак протеста против притязаний германцев на русский флот. В конце ноября 1918 года на смену немцам, вынужденным оставить территорию Украины из-за разгоревшихся революционных событий в Германии, прибыли англичане и французы, союзники России в Первой мировой войне. Радость русских оказалась преждевременной. Английское командование потребовало поднять британские военные флаги и отправило на русские корабли свои команды.

Глава восемнадцатая Большие надежды

Прибытие союзников по Антанте в русские территориальные воды не оправдало надежд на получение Добровольческим командованием сколько-нибудь значимой помощи по организации национального флота, и даже наоборот — начало мешать усилиям флотского командования по формированию полноценных военно-морских соединений на Черном и Азовском морях. «Союзникам» претила сама мысль о том, что в зоне стратегических интересов их правительств может возникнуть независимая российская эскадра, способная повлиять на их амбициозные планы контроля над акваториями южных морей бывшей Российской империи. Особенную щепетильность здесь проявлял британский парламент, отдававший приказания морским силам Его Величества бдительно предупреждать попытки русских возродить флот в «непосредственной близости» от тщательно оберегаемой монополии контроля Босфора и Дарданелл. Вскоре после прибытия союзников в Севастополь они не только подняли свои флаги на всех исправных миноносцах, таким образом де факто зачисляя их в состав британской эскадры, но и физически захватили немногие русские корабли.

Представители стран Антанты и иных иностранных сил поспешили разделить между собой имевшиеся российские суда. Миноносцы «Дерзкий» и «Счастливый» были взяты англичанами, «Беспокойный» и «Капитан Сакен» оказались в руках французов, как и Р-1 и Р-2. Итальянский флаг поднял «Зоркий», а греки получили «Звонкий». Склады порта подверглись буквально разграблению, и команды кораблей всех наций-союзников тащили оттуда без всякого разрешения все, что находили для себя полезным; в особенности в этом отличились греки с броненосца «Лемнос».

Следом за тем всем русским судам было предписано покинуть Севастополь и двигаться под британскими флагами в турецкий порт Измир. Растерянные командиры и команды были вынуждены подчиниться, ибо приказ исходил от объединенного командования союзных армий. Верные союзническому долгу, корабли легли на курс, уходя вдаль от родных берегов.

А в Новороссийске тем временем продолжалась работа по формированию кадров Белого флота. Попытки создать какие-либо морские силы, непосредственно подчиненные Добровольческой армии, были предприняты еще при занятии Ейска кубанскими казаками генерала Виктора Леонидовича Покровского 25 июля 1918 года. В порту ими был обнаружен неисправный крейсер, принадлежащий некогда пограничной страже под названием «Ястреб», а также несколько катеров и малых буксиров. Капитан 2-го ранга Григорий Федотович Дудкин был назначен командиром этого порта. Григорий Федотович хорошо знал Черноморские порты, будучи еще до октябрьского переворота постоянным членом Комиссии по наблюдению за постройкой кораблей в Черном море по подводной части. Он лично инспектировал ход работ по постройке новых подводных лодок на верфи в Николаеве. Морской штаб при Добровольческой армии немедленно подготовил распоряжение откомандировать в помощь к Дудкину в Ейск несколько морских офицеров. Позже последовало новое назначение. Начальником охраны побережья Азовского моря от Ростова на юг был определен капитан 1-го ранга Николай Николаевич Дмитриев. 2 августа 1918 года два буксира, укомплектованные морскими офицерами, вышли из Ейска, попутно высадив в Приморско-Ахтарской десант казаков. Кубанцы освободили от большевиков все морское побережье, вплоть до Таманского полуострова, где в то время хозяйничали германцы.

Выход Добровольческой армии к морю не принес каких-либо положительных результатов, ибо все уцелевшие после потопления флота в Новороссийске корабли и коммерческие пароходы все равно находились у германцев. В Новороссийском порту остались лишь несколько малых судов, для выхода которых в море Добровольческому морскому штабу требовалось разрешение германского командования, с которым Главнокомандующий А. И. Деникин отказался иметь какие-либо сношения. И все же, несмотря на это, в Новороссийске было образовано Управление Военного порта, и туда стали прибывать морские офицеры, гардемарины и кадеты Морского корпуса. Командиром порта стал капитан 2-го ранга Владимир Николаевич Потемкин. Главной задачей командира порта стало оборудование морскими орудиями бронепоездов и подбор для них соответствующих морских команд. По его собственной инициативе сам Потемкин был впоследствии назначен командиром бронепоезда «Князь Пожарский», а на его место уже в январе 1919 года пришел контр-адмирал Александр Михайлович Клыков, после командовавший портом в Евпатории, а затем ставший начальником 3-го отряда судов Черноморского флота. При ставке Главнокомандующего в Екатеринодаре было организовано морское управление, временным начальником которого был поставлен капитан 1-го ранга Виктор Иванович Лебедев, а с декабря его заменил более опытный штабист вице-адмирал Александр Михайлович Герасимов, вышедший на эту должность из отставки, полученной в 1917 году. Помощником у него стал Лебедев.

В Новороссийске группа офицеров-энтузиастов под руководством старшего лейтенанта Анатолия Петровича Ваксмута, бывшего командира парохода «Кубанец» Донской флотилии, получила предписание от вице-адмирала Александра Михайловича Герасимова. Предписание гласило: команде доверенных офицеров отправиться в Севастополь и под любым предлогом получить в распоряжение ВСЮР полноценный боевой корабль. Причины для этого шага были весьма существенные. Безуспешная попытка получить военное судно при посредстве самого Деникина, направлявшего некогда письмо адмиралу Василию Александровичу Канину, лишь придала задора упорному в достижении цели Ваксмуту. В Симферополе образовалось марионеточное крымское правительство, не признававшее генерала А. И. Деникина и претендовавшее на принадлежность ему всего, что находилось в Севастополе. Вице-адмирал Канин, которого Главнокомандующий генерал А. И. Деникин недавно назначил командующим Белым флотом, держался совершенно независимо от Екатеринодара и даже сформировал весьма многочисленный штаб. Под предлогом, что крымское правительство противится переводу кораблей в Новороссийск, а также забастовки рабочих на судоремонтном заводе, он не принимал никаких мер для восстановления кораблей. Союзники захватили все транспорты из бывших австрийских и немецких пароходов, но остальные, так же, как пароходы контролируемых правительством обществ, были в распоряжении Добровольческой армии. Однако частные судовладельцы, чтобы избежать всяких реквизиций и большевистской национализации, стремились вывести свои пароходы за проливы. Во избежание этого было опубликовано запрещение для пароходов покидать Черное море без разрешения. Французы иногда более или менее принудительно фрахтовали пароходы для своих нужд; некоторые большие пассажирские пароходы РОПиТ до конца Гражданской войны находились в их распоряжении и, в частности, были ими использованы для репатриации русских солдат и военнопленных из Франции. Но фрахтование пароходов и военных транспортов приносило Добровольческой армии валюту, которой она расплачивалась за покупки за границей самого необходимого.

После ухода немцев первой военной перевозкой была отправка 29 ноября 1918 года на пароходе «Саратов» частей Добровольческой армии из Новороссийска в Керчь и Ялту. Анатолий Павлович Ваксмут, ясно понимавший сложившуюся ситуацию со странным саботажем Каниным приказов Главнокомандующего, горячо взялся за дело. Прибыв в Севастополь, в штаб Украинского флота, он пытался добиться приема у командующего украинским флотом контр-адмирала Николая Ивановича Черниловского-Сокол, но безуспешно. В течение двух недель делегация флота ВСЮР пыталась организовать переговоры, но гетманские адмиралы упорно избегали официальных встреч и уклонялись от переписки. Возрождение русского флота на Черном море даже в столь ничтожном виде, как один корабль, пугало гетманское правительство в Киеве, которому мерещилась в этом неизбежная потеря мнимой независимости. Осознав, что положительного ответа на просьбу командования ВСЮР им так и не добиться, Анатолий Ваксмут и его офицеры поспешили вернуться в Новороссийск. Дело завершилось тем, что ввиду бездействия адмирала В. А. Канина и его штаба приказом Главнокомандующего от 25 марта должность командующего несуществующего флота была упразднена. Вместо этого на должность «Главного командира судов и портов Черного моря» был назначен энергичный контр-адмирал М. П. Саблин, который 2 апреля прибыл в Севастополь. Но время было упущено, так как до эвакуации оставалось менее двух недель.

По возвращении в Новороссийский порт старший лейтенант Ваксмут обратил внимание на стоявший там «бесхозный» ледокол с ободряющим названием «Полезный». Ваксмут доложил морскому министру о том, что переговоры успеха не имели, однако, дабы не откладывать создание Белого флота в долгий ящик, по его мнению, имело смысл «реквизировать» гражданское судно, которое он заметил, и вооружить его, положив тем самым начало новой флотилии. Получив одобрение, Ваксмут был направлен в подчинение старшему лейтенанту Сергею Ивановичу Медведеву, назначенному новым командиром ледокола. Стараниями молодых офицеров на ледокол были привезены с завода и установлены 75-мм орудия, и над его кормой ввысь взмыл Андреевский флаг. Анатолий Петрович Ваксмут был назначен старшим офицером «Полезного», а артиллерийским офицером на корабль прибыл лейтенант Балтийского флотского экипажа Сергей Яковлевич Ильвов. Это был испытанный участник 1-го Кубанского похода, который он прошел вместе со своим братом Борисом, тоже лейтенантом Балтийского флотского экипажа и его женой Зинаидой Валериановной Ильвовой, служившей в Морской роте Добровольческой армии сестрой милосердия. Штурманом на «Полезном» стал мичман Михаил Иванович Тихомиров. Судьба ледокола «Полезный» сложилась таким образом, что с первых же дней он как боевое судно принял участие в боевых операциях, курсируя у северо-западных берегов Азовского моря, от Геническа до Мариуполя, и прикрывая с моря боевые операции войск ВСЮР. Позже ледокол был выслан обеспечивать охрану Арабатской стрелки и позиций белых на Ак-Манае.

На эти позиции к ледоколу несколько раз подходила подводная лодка «Тюлень» для оказания кратковременной помощи. Лодкой командовал капитан 2-го ранга Владимир Владимирович Погорецкий, бывший некогда русским морским агентом в Британии. Над лодкой, приходившей в надводном положении, развевался Андреевский флаг. Подводная лодка «Тюлень» была заложена 16 августа 1913 года, спущена на воду 19 октября 1913 года. Она успешно участвовала в Первой мировой войне на Черном море и по праву считалась одной из наиболее удачливых русских подводных лодок, что в немалой степени являлось заслугой ее командира, тогда старшего лейтенанта Михаила Александровича Китицына, отбывшего в 1918 году на крейсере «Орел» в Японию, а после принимавшего активное участие в борьбе с большевиками. Китицын ходил на кораблях Сибирской флотилии, и одно время даже заведовал гардемаринскими классами в должности начальника Морского училища во Владивостоке. Его подводная лодка по время войны захватила и потопила только в 1915 году пять парусников. В 1916 году от ее умелых действий пострадали 21 парусник и три парохода, в том числе хорошо вооруженный военный транспорт «Родосто» (6000 т). «Тюлень» привел его, несмотря на возникший на нем пожар, в качестве «приза» в Севастополь. Захват этого парохода является, пожалуй, единственным случаем в нашем флоте, когда подводная лодка после артиллерийского боя с судном противника не только вышла из него победителем, но и сумела привести его в свой порт.

История этого небольшого сражения достойна для отдельного рассказа. Заканчивался четвертый день боевого дежурства подводной лодки «Тюлень» у турецких берегов на важной морской коммуникации противника Зонгулдак — Стамбул, по которой осуществлялась основная поставка угля из Зонгулдакского угольного бассейна. Лодка находилась в надводном положении недалеко от острова Кефкен, когда в 22 часа сигнальщик заметил большой пароход, шедший от Босфора вдоль турецкого берега. По сигналу боевой тревоги орудийные расчеты двух 75-мм пушек заняли свои места, и Китицын повел лодку вокруг Кефкена, чтобы опередить пароход, внезапно его атаковать и отжать от турецкого берега в море. Для экипажа «Тюленя» это была не первая артиллерийская стрельба по турецким судам, и всегда после первых же выстрелов турецкие команды покидали обреченное судно, которое затем пускалось на дно.