Закат империи

–  Что ты вызнал?
– поинтересовался господин посол, когда слуга ловко взбил мыльную пену.

–  Много интересного, милорд, - лицо Джонатана исказилось странной гримасой. Должно быть, ухмылкой, но сэр Чарльз в том почему-то усомнился.
– Я вчера вечером посидел в таверне с черномазым конюхом из Алькасар де Колон. Пить он вовсе не умеет, но за чужой счёт…

–  Говори о главном, - оборвал его сэр Чарльз.

–  Я поставил ему пару кружечек рома, - Джонатан намылил господину щёки и подбородок, одновременно продолжая свой рассказ.
– Язык у него малость развязался. Слово за слово, и выболтал он поразительные вещи о своей госпоже!… Чуть выше голову, милорд, самую малость… Знаете ли вы, что миссис Эшби сейчас в тягости?

–  Нет, - сэр Джеймс старался говорить, не шевеля челюстью: Джонатан уже аккуратно орудовал острейшей бритвой, малейшее неосторожное движение обернётся порезом.
– Очень интересно.

–  Потому-то она в последнее время и одеваться стала как леди, - поддакнул слуга.
– Раньше-то всё в камзолах и штанах бегала, а месяц назад заказала у местной портнихи несколько платьев - и домашних, и для выхода в свет.

–  Выхода в свет?
– нахмурился сэр Джеймс.
– Разве пристойно даме в столь деликатном положении выходить в свет?

–  Здесь нравы попроще, чем у нас, милорд. Взять хотя бы адмирала Роулинга. Где вы видели, чтобы джентльмен женился на какой-нибудь дикой азиатке? А этот привёз из Алжира арабскую женщину, магометанку, и живёт с ней как с женой!… Что вы хотели, милорд: это ж разбойники, а не джентльмены… Чуточку повернитесь, милорд… Но это ещё не самое интересное из того, что выболтала черномазая обезьяна.

–  Говори.

–  Милорд, вы не поверите, - скабрезно хмыкнул Джонатан, аккуратно очищая левую щёку сэра Чарльза.
– Сейчас, когда миссис Эшби в тягости, она и её муж воздерживаются от исполнения супружеского долга - чтоб ребёночку, значит, не повредить. Но три месяца назад они исполняли этот самый долг каждую ночь, и не по одному разу!

–  Что в этом столь необычного?
– сэр Чарльз подпустил в свой ровный спокойный голос нотку сарказма. Он тоже регулярно исполнял супружеский долг - любому джентльмену пристало продолжать род, чтобы было кому передать титул и наследство.

–  Необычного?
– хмыкнул слуга.
– Конюх слышал от своей сестры, горничной миссис Эшби, будто по ночам из спальни господ частенько доносились вот те самые непристойные звуки!

Сведения, что сообщил Джонатан, повергли сэра Чарльза в ступор. Как? Как это может быть?!! Леди обязана рожать мужу детей, а не испытывать наслаждение на ложе, уподобляясь продажной девке! Какое бесстыдство!… Кромвель совершил немало дурного, но какие же благочинные в его время были нравы! Мать, помнится, не смела даже слово сказать без дозволения отца. А сейчас что? При дворе - лупанарий, и тон разврату задаёт сам король! Бедная королева… Истинная леди, хоть природа и обделила её красотой. Такие же истинные леди и джентльмены, как сэр Чарльз и его благовоспитанная супруга, сейчас либо сидят по поместьям, либо отправляются в колонии, ибо при развратном дворе им не место.

–  Немыслимо… - ошеломлённо прошептал он, и в самом деле потрясённый до глубины души.
– Но может быть, она принимала в своей спальне вовсе не мужа?

–  Нет, милорд, именно его, мистера Эшби. И по словам конюха, за завтраком они оба выглядели довольными.

–  Немыслимо, - повторил сэр Чарльз.
– Государыня ведёт себя с мужем словно падшая женщина! Её супруг нисколько не возмущён этим непотребством, и более того - весьма доволен столь недопустимым поведением жены!… Увы, всё обстоит куда хуже, чем я думал: миссис Эшби - не леди. Как и её супруг - не джентльмен…

"Нужно немедленно оградить леди Ховард от общения с этой… публичной женщиной, - думал господин посол, когда Джонатан закончил его брить и удалился.
– Если я этого не сделаю, моя супруга, чего доброго, подвергнется её дурному влиянию, и безупречная репутация нашего семейства может пострадать. Но самое страшное в том, что мне приходится общаться с падшей женщиной как с государыней! Какой позор! Какое оскорбление моей чести!"

Сведения Джонатана лишь укрепили уверенность сэра Чарльза в собственной правоте: Сен-Доменгом правит кто угодно, только не "падшая женщина". А это означало одно: следовало как можно скорее выяснить, кто на самом деле здесь распоряжается, и иметь дело уже с ним.

Оливер Хиггинс. Молодой, но отличный служака. Сэр Чарльз давно отчаялся понять, что он из себя представляет на самом деле. Однако если герцог Йоркский счёл нужным ввести его в штат посольства, следовательно, это необходимо Англии. В конце концов, задача Хиггинса куда посложнее, чем у Джонатана: именно он должен был разобраться во всех тонкостях жизни верхушки Сен-Доменга.

–  Рад вас видеть, Хиггинс, - сэр Чарльз знал, что этот человек из мелких разорившихся дворян. Но он был опасен. Умён, пользуется доверием герцога Йоркского. Следует быть осторожным.
– Кофе?

–  Спасибо, сэр Чарльз, не стоит, - вежливо отказался Хиггинс, но за столик всё же присел.

–  Времени у нас всё меньше, - сэр Чарльз сразу перешёл к делу.
– Мне нужно имя.

–  Я называл вам имя, сэр, - со сдержанным достоинством ответил Хиггинс.
– Миссис Эшби.

–  Я уже говорил вам, что это невозможно.

–  Сэр, ошибка исключена. Я проверил по всем каналам. Нет никаких сомнений в том, что миссис Эшби руководит страной без указаний от посторонних лиц.

–  Это невозможно, - с нажимом повторил сэр Чарльз.
– Женщина в принципе не способна на это, у неё элементарно не хватит мозгов!

–  Но факты, сэр!…

–  Факты, Хиггинс, говорят о том, что истинный правитель этого острова слишком умён для вас, если вы не в состоянии его вычислить!
– вспылил посол.
– Мне нужно его имя, а у вас не более недели на то, чтобы сообщить мне требуемые сведения!

–  В таком случае, сэр, - сцепив зубы, процедил Хиггинс, - я готов предоставить требуемые вами сведения прямо сейчас.

–  Давно бы так, - кивнул сэр Чарльз, немного остыв.
– Говорите.

–  При миссис Эшби часто видят некоего француза по имени Этьен Ле Бретон. Насколько мне известно, ранее этот Ле Бретон состоял на службе Франции. Примерно в том же качестве, что и я на службе Англии, - Хиггинс едва удержался от соблазна произнести это с явным сарказмом.
– Если вы начнёте действовать в этом направлении, думаю, вас ждёт немало интересного.

–  Почему вы раньше молчали?

–  Я не был уверен в своей правоте, сэр Чарльз, - Хиггинс позволил себе едкую усмешку.

–  Это вам урок на будущее, Хиггинс, - нахмурился посол.

–  Нам обоим, сэр Чарльз. Нам обоим…

–  Ну, блин… - Галка боялась смеяться в голос, чтобы не разбудить Жано, спавшего в соседней комнате.
– Ты уверен, Этьен?

–  Абсолютно, - Бретонец хитро усмехался.
– Подкинул пару монет вашему конюху - как его там, Гастон, что ли?
– научил, кому и что нужно говорить. Он потёрся несколько дней по трактирам, а там уже на него вышел слуга сэра Чарльза.

–  Ты представляешь, что сейчас думает наш лондонский гость?
– мадам генерал тихо кисла от беззвучного смеха.

–  Вас так волнует его личное мнение, капитан?

–  Ни в малейшей степени, - уже более серьёзно ответила Галка.
– Главное, чтобы он поступил именно так, как мы задумывали. Но… Всегда остаётся шанс на непредвиденное.

–  Полноте, капитан, - Этьен вообще редко улыбался, но сейчас у него был для этого хороший повод.
– Неожиданностей не будет. Англичанин только думает, будто свободен. На деле он, во многом вполне адекватный и умный человек, в интересующем нас аспекте - покорный раб своих заблуждений.