Закат в Лиссабоне

Считавшаяся в Средние века ведущей европейской державой Швеция потеряла почти все свои владения в Европе, и после поражения в битве при Полтаве ее экспансия на Восток была остановлена. Постепенно Швеция превратилась в обычную европейскую страну с таким же вечным нейтралитетом и с гражданами, обладающими всем известным спокойным и мирным нравом. Времена викингов прошли навсегда. Вместо них появились «шведская модель социализма» и даже «шведская семья», как символ свободы и раскрепощенности.

Революция в Нидерландах в конце шестнадцатого века сделала эту небольшую страну одной из европейских держав, способных даже к соперничеству с Англией из-за господства на море. Но уже через несколько веков Нидерланды становятся вассальными владениями Наполеона, а затем превращаются в скромное государство, которое более всего известно тюльпанами, свободными нравами и трудолюбием своих граждан, отвоевывающих у моря каждый сантиметр суши.

Однако некоторые страны в силу своего географического, исторического и культурного наследия так и не смогли смириться с отведенной им незначительной ролью в Европе. Даже проигравшая две мировые войны и расчлененная Германия не превращалась во второстепенную державу, несмотря на все усилия победителей. Даже потерявшая мировую империю и сжавшаяся до границ одного государства Великобритания не стала страной, оторванной от Европы и вытесненной из мировой политики. Даже уступившая первенство английскому языку, постепенно вытеснившему французский с первой позиции в мире, Франция не захотела ни в чем другом уступать своей извечной соседке на другой стороне Ла-Манша. Не довольствуясь лишь неоспоримым лидерством в мировой моде, эта обладающая бесценным культурным и историческим наследием страна тоже не согласилась оставаться рядовым европейским государством без амбиций. Совсем другое дело — Португалия. Потеряв все свои завоевания и превратившись в маленькую бедную страну на краю Европы, она обрекла своих жителей лишь на острые переживания по поводу несправедливостей судьбы. Воспоминания с прежнем величии, когда небольшая метрополия владела почти половиной земного шара, продолжали жить в сознании каждого поколения португальцев. Ведь именно португалец Васко да Гама открыл европейцам новый путь в Азию, обогнув Африку, и именно португалец Магеллан, пусть даже и на испанских кораблях, совершил первое в истории человечества кругосветное путешествие. И хотя в Севилье, куда пришел единственно уцелевший от этой экспедиции корабль, стоит памятник капитану дель Кано, португальцы всегда помнили, что этот подвиг совершил их земляк.

Автобус остановился на стоянке перед отелем, и делегаты начали выходить, весело обсуждая предстоящий ужин. Кобден покинул салон одним из первых. Дронго, выйдя сам, снова помог спуститься женщинам, постаравшись при этом встать так, чтобы его макушка не была видна сверху. Зулмира, спускаясь, взглянула на него и насмешливо спросила:

— Как вам понравился ваш спутник?

— Он очаровательный и приятный человек, — попытался улыбнуться Дронго.

Боль в голове стала просто нестерпимой. «Кажется, последствия удара будут еще долго сказываться», — подумал он и протянул руку шедшей следом Эстелле. Тонкие прохладные пальцы коснулись руки Дронго. Эстелла сочувствующе подмигнула ему, она виделa, как ее подруга все время смеется над Дронго. Втроем они направились в сторону отеля. Дронго пришлось улыбаться, отвечая на вопросы. Но тут к ним подошла Луиза и обратилась к обеим женщинам на португальском языке. После чего они поспешили в отель впереди всех прибывших. Россетти громко разглагольствовал, что этот отель часть итальянской истории. Дронго шел не спеша, намеренно отставая основной группы, заметив, что Кобден уже давно вошел в отель. А еще он заметил, то за ним самим внимательно наблюдает Чжан Цзинь. Но голова разболелась до такой степени, что Дронго было не до китайца, один раз он даже пошатнулся. К нему подошел «Пьеро».

— Как вы себя чувствуете? — спросил он, с тревогой глядя на Дронго. — Мне кажется, вам лучше вернуться к себе.

— Иногда и мне так кажется, — пробормотал, морщась от боли Дронго. — Что там с нашим вьетнамцем?

— Его пока не нашли. Нет в номере.

— Если мы его упустили, это будет моя последняя операция в жизни. Мне больше не доверят ловить даже мышей, — заметил Дронго.

— А меня в лучшем случае переведут читать лекции нашим студентам, — в тон ему заявил напарник, — если вообще оставят в разведке. Никто не поверит, что, имея в своих руках столь важного свидетеля, я позволил его убить и не узнал, кто стрелял. Да еще дал им шанс едва не убить вас. Меня наверняка выгонят из органов даже без пенсии.

— «Приятная» перспектива, — согласился Дронго. — Тогда выходит, что вся операция группы «Сервала» была придумана только для того, чтобы ударить меня по голове. Вы в это верите?

— Не очень.

— И я не верю. Их было двое, акция явно спланирована. Они должны были меня похитить и узнать нужные сведения. Пистолет с глушителем ясно указывает, что они сделали бы со мной после этого.

— И мы вспугнули «Сервала», — закончил «Пьеро». Он обернулся. Следом за ними, отставая на несколько шагов, двигался Чжан Цзинь. Было заметно, что он пытается вслушиваться в их разговор, хотя они говорили на русском.

— Он понимает, — не разжимая губ, произнес «Пьеро» и поспешил уйти вперед.

Не следовало допускать, чтобы кто-то слышал, что он говорит по-русски. Трудно было бы объяснить, откуда южноамериканский врач Рауль Бельграно так хорошо знает русский язык. А вот Дронго мог не скрывать своего знания. В конце концов, в Баку даже после обретения независимости не закрывали школ и университетов на русском языке. Единственной страной, транслирующей три российских телевизионных канала в полном объеме и экспортирующей все основные российские издания, оказалась его родина. В Азербайджане русский язык традиционно считался вторым основным, и здесь невозможно было найти человека, не умеющего говорить на этом языке. Дронго замедлил шаг и позволил китайцу поравняться с ним.

— Вы из Китая? — спросил он на английском.

— Да, — вежливо кивнул Чжан Цзинь, — но представляю Гонконг. Правда, сейчас мы все жители одного государства.

— У вас были проблемы с атипичной пневмонией?

— В Гонконге вообще нет никаких проблем, — улыбнулся Чжан Цзинь, — они нача- лись на юге страны и затем перекинулись в Пекин. Но сейчас все в порядке. Мы справи- лись с этой эпидемией.

— Она даже не перекинулась в Россию, — согласился Дронго, — хотя у вас с ней такая протяженная граница. Вы говорите по-русски?

Чжан Цзинь испытующе взглянул на него. «Пьеро» шел почти перед ними. Остальные делегаты были далеко впереди — они уже входили в здание отеля.

— Немного, — ответил по-русски китаец.

— Я не сомневался, что вы знаете русский язык, — сказал Дронго, — такой специалист, как вы, наверняка знает не только китайский и английский, но и другие языки.

— А такой специалист, как вы, их не знает? — парировал Чжан Цзинь.

Они остановились, пристально глядя друг на друга. Чжан Цзинь был высокого роста, почти метр восемьдесят.

— Трудно не узнать известного эксперта Дронго, даже если он приезжает в Лиссабон под своей настоящей фамилией, — заявил Чжан Цзинь, глядя в глаза своему собеседнику.

— И особенно легко это сделать представителю китайской разведки, выдающему себя за врача из Гонконга? — уточнил Дронго.

— Да, — не смутившись, согласился Чжан Цзинь. — Я понимал, что вы рано или поздно все поймете. Человек, который только что с вами разговаривал, очевидно, ваш помощник или напарник. Вы говорили с ним на русском языке, хотя сеньор Бельграно приехал из далекой от России страны. Или он выучил русский за день общения с вами?

Изощренный подтекст был понятен обоим. В другое время Дронго с удовольствием пообщался бы с китайцем, но теперь у него слишком сильно болела голова.

— Он, наверное, самоучка, — пошутил Дронго, — как и вы. Учит языки на ходу, пытаясь подслушать чужие разговоры.

— Я был на стадионе, — со значением произнес Чжан Цзинь.

— Кроме вас, там было еще человек сорок. И что?

— Я видел убитого, — продолжал китаец, Дронго внимательно смотрел на собеседника, но трудно прочесть что-либо в бесстрастных глазах восточного человека.

— Не понимаю, о чем вы говорите. — Дронго повернулся, чтобы уйти.

— Я видел убитого, — упрямо повторил Чжан Цзинь. — Его убили за минуту до моего появления в коридоре. И я слышал, как вы уходили со своим напарником. Зачем вы это сделали?

Дронго обернулся и покачал головой:

— Если вы знаете мою биографию, то должны были понять, что к такому убийству я не мог иметь никакого отношения. Это вообще не мой метод.

— Я не говорил, что стреляли именно вы, — возразил Чжан Цзинь. — Но у вашего друга походка кошки. Мягко ступая, он может выпустить свои когти. Мы пока не узнали, кто именно приехал на конгресс под именем Рауля Бельграно, но скоро узнаем. И тогда может выясниться, что вместе с вами в Лиссабон приехал профессиональный «ликвидатор».