Закат в Лиссабоне

«Надеюсь, он не станет перекрашиваться в негра, — думал Дронго, выходя из ванной и вытираясь большим банным полотенцем. — Хотя Майкл Джексон, кажется, сумел поменять пигментацию своей кожи. Но одно дело эксцентричный миллионер из шоу-бизнеса, а другое — такой солидный человек, как Кахаров. Над ним же начнут смеяться. А это самое худшее, что может случиться с профессионалом. Террорист, не вызывающий уважения у своих богатых заказчиков, неизбежно теряет заказы и, как правило, средства к существованию. Ведь ничего другого он делать не умеет. И ничему другому в своем возрасте уже не научится».

Одевшись, Дронго взял папку с материалами, выданную ему, как участнику конгресса, и начал изучать состав делегатов. По именам понять что-либо было трудно. Не указывался даже год рождения того или иного делегата. Что уж говорить о внешности… Нет, эти материалы ничего не могли ему дать. Дронго нахмурился и достал свой ноутбук. Нужно будет войти в Интернет и более детально изучить личные данные участников. В наши дни во всех пятизвездочных отелях уже стало традицией, что здесь можно прямо из своего номера подключиться к Интернету. Список гостей, появившийся на экране его компьютера, содержал более развернутые сведения. Дронго принялся проверять его, обращая внимание на всех мужчин старше сорока лет. Как и следовало ожидать, большую половину участников конгресса составляли мужчины. Семьдесят шесть из ста тридцати двух. Из них пятьдесят восемь человек были в возрасте от сорока лет и старше. Несколько человек Дронго исключил сразу — ученых с мировым имением, министров европейских правительств, двух лауреатов Нобелевской премии и высших руководителей ВОЗ, которые были известны всем собравшимся на встречу. Конечно, «Сервал» мог, приняв с помощью грима или пластической операции облик кого-то из европейских светил, оказаться в числе известных людей. Но в этом случае риск для него был слишком велик. Многие прибывшие в Лиссабон были давно знакомы между собой, знали семьи своих друзей, бывали друг у друга в гостях. В этой ситуации подставиться было легче легкого. Кроме того, нужно достаточно хорошо владеть тематикой предстоящего конгресса, посвященного борьбе с атипичной пневмонией. А это предполагает не поверхностные сведения для поддержания общей беседы, а глубокие познания человека, который намеревался выступать здесь с докладом.

Таким образом, из пятидесяти восьми человек осталось только тридцать шесть делегатов из стран Азии, Африки и Латинской Америки. Был тут и прибывший из Аргентины врач, представлявший Доминику, — сорокадвухлетний профессор Рауль Бельграно. Прочитав это имя, Дронго усмехнулся и вычеркнул Бельграно из списка. Затем он удалил и свою фамилию, оставив только тридцать четыре кандидата, среди которых мог оказаться «Сервал».

Закончив работу, он привычно уничтожил все лишнее, кроме своего списка, пометив имена в нем своим личным шифром. Чтобы войти в его ноутбук, нужно было знать сложный пароль из нескольких букв и цифр. В случае, если бы неведомый взломщик сумел каким-либо образом обойти пароль и включить компьютер, вся информация, содержащаяся в памяти ноутбука, была бы мгновенно стерта. Но даже если что-то из текстов удалось бы восстановить, то прочесть личный шифр Дронго было бы невозможно. Никакой особой информации Дронго, разумеется, не стал бы вносить в ноутбук, который всегда находился в его номере и путешествовал с ним по миру. Список участников конгресса, который смотрел Дронго, был роздан всем прибывшим гостям, и в нем не было ничего необычного. А отмеченные фамилии хранились на другом файле, где нужные Дронго участники конгресса обозначались специальным шифром. Получалось, что, кроме самого Дронго, никто не смог бы прочесть, а прочитав, понять, что именно отмечал хозяин компьютера. И тем не менее, покидая номер, он каждый раз убирал свой портативный ноутбук в чемодан, который, в свою очередь, закрывал на замок с известным только ему кодом, чтобы максимально осложнить задачу возможному взломщику.

Переодевшись в легкий светлый костюм, Дронго повязал галстук и вышел из номера. «Нужно будет изменить свои привычки», — подумал Дронго. Пришел час отказаться от «Фаренгейта», пристрастие к которому стало слишком известным и который часто выдавал его своим характерным ароматом. Отказаться от обуви и ремней «Балли», на которые сразу обращали внимание женщины. И от костюмов от Валентино. Костюмы от Ив Сен-Лорана, которые он когда-то любил, Дронго уже давно не покупал. Компания Сен-Лорана, переживая не лучшие времена, продавала свою марку различным исполнителям, а их продукция не всегда была образцом того качества, к которому уже привыкли покупатели. Постепенно фирменная марка «Ив Сен-Лоран» превращалась в такой же ширпотреб, в какой превратились костюмы от Пьера Кардена, также разрешавшего использовать свой фирменный логотип слишком многим производителям. 

Спустившись вниз, в просторный холл, Дронго решил уточнить, как организовано питание делегатов. Нельзя слишком выделяться и обедать в тех ресторанах Лиссабона, которые он знал по своим прежним командировкам в Португалию. Для всех участников конгресса его визит в Лиссабон должен выглядеть как первый: он никогда раньше не бывал в Португалии и не знает, где можно хорошо поужинать. Не говоря уже о том, что обычный участник встречи врачей не может тратить свои деньги на подобные развлечения. Хотя, ради справедливости, надо отметить что стоимость ужина в Португалии обычно составляет не больше пятнадцати—двадцати долларов, а знаменитая поговорка «Хорошо поесть, это не значит — дорого заплатить» родилась именно в Лиссабоне. Дронго подошел к портье и выяснил, что сегодняшний ужин будет в баре «Фернандо» на последнем этаже отеля. Он повернулся, собираясь отойти, и увидел в другом конце а молодую женщину. Сказать, что она была красивой, — значит не сказать ничего. Дронго замер. 

Есть женщины, глядя на которых сразу поминаешь о первородном грехе. Есть женщины, одно присутствие которых успокаивает и смягчает нравы. А есть такие, при взгляде на которых в воображении возникают самые невероятные сексуальные фантазии.

Рассматривая молодую женщину в окружении нескольких участников конгресса, Дронго сначала предположил, что это переводчица. Но она говорила слишком уверенно и громко для вспомогательного работника, а стоявшие рядом с ней очень внимательно ее слушали. «Наверное, она из штаба по организации конгресса». Дронго решил подойти ближе. 

Женщина была высокого роста. Нос с небольшой горбинкой, миндалевидные глаза, чувственный рот с пухлыми губами, темные блестящие волосы, довольно большая грудь. На вид ей было около тридцати. Элегантное темно-серое платье выгодно подчеркивало ее фигуру.

Если бы незнакомка говорила на местном наречии, у него не было бы никаких шансов. Португальского языка он не знал. Но молодая женщина говорила по-английски, и он вслушивался, пытаясь по акценту определить, из какой страны она могла приехать. Но ее английский был безупречен. Дронго сделал еще несколько шагов. Да, именно при взгляде на такую женщину мужчины и вспоминают о своих порочных наклонностях.

Молодая женщина обернулась на Дронго, чуть дольше положенного задержала на нем взгляд и затем, отвернувшись, продолжила говорить. Еще немного приблизившись, он услышал, о чем шла беседа. Они обсуждали, когда начнутся заседания и кто будет выступать от группы африканских стран.

«Неужели она приехала из какой-то африканской страны?» — в недоумении подумал Дронго.

Молодая женщина закончила говорить. Ее слушатели — несколько делегатов, в основном темнокожих, — разошлись. И только когда женщина снова взглянула на Дронго. Он обычно не носил регистрационные карточки, которые прикрепляются к лацкану пиджака. У незнакомки такая карточка была. Дронго попытался прочитать имя и страну ее владелицы и сделал еще шаг по направлению к ней.

— У меня такое ощущение, что мы с вами уже встречались, — сказала женщина.

Дронго усмехнулся.

— Обычно так начинают знакомство мужчины, — пояснил он. — Возможно, мы виделись на предыдущих конференциях, хотя я в них участвовал только в качестве гостя. — Он сказал это намеренно. С одной стороны, гостей не регистрировали на официальных сайтах, а с другой — такое сообщение было гарантией его возможного алиби.

Но женщина улыбнулась и покачала головой, не приняв его подсказки.

— Нет, — сказала она, — я никогда не бывала раньше на подобных мероприятиях. Этот конгресс для меня первый.

— И вы впервые в Лиссабоне? — улыбнулся Дронго.

— Нет, — снова не приняла его подсказки женщина, — я хорошо знаю Лиссабон, бывала здесь несколько раз в детстве. У меня отец бразилец, и все его предки родом из Лиссабона.

— Вы бразильянка? — спросил Дронго.

— Нет, — в третий раз не согласилась она. — Только по отцу, и то наполовину. Его мать была из Родезии, так тогда называли нашу страну. Она происходила из идебеле, это одна из основных народностей, населявших страну еще в древности. А моя мать англичанка по отцу и голландка по матери.

— Прекрасная наследственность, — сказал Дронго. — Но я боюсь задать вам еще какой- нибудь вопрос, чтобы не услышать в четвертый раз «нет». Вас зовут…

— Зулмира Машаду, — ответила женщина, чуть улыбнувшись. — Почему вы не носите свою регистрационную карточку?

— Ношу, но в кармане. — Дронго достал карточку и протянул ее женщине.

Она прочла его имя и фамилию:

— Очень приятно. Никогда не бывала в ваших местах. Вы с Кавказа? Говорят, у вас очень красиво.

— Так же, как и у вас в Зимбабве. — Название страны он прочел на ее карточке. — Я думал, что в вашей стране уже не осталось белых. Извините меня за откровенность.