Заказанная расправа

— Нет! Только молчаливее стали. Они при нас и водителе много не говорили. А и мы не из любопытных. Мы — охрана! Другое не интересовало никого…

Почти ничего не добавила к услышанному Ирина Лапшина.

Да, она бывала у Барина и Конюха. Но в любимицах не числилась. Ее приглашали редко. С нею развлекались по очереди. Потом угощали, расплачивались и выставляли вон. Нет, не обижали. Но и гостеприимством не отличались. Принимали всегда в темной спальне, кормили на кухне бутербродами с вареной колбасой, поили пивом и водкой. Платили по таксе. Ни копейкой больше. Никогда не провожали. Никакого душевного общения между ними и ею не было. Все сводилось к одному грубому плотскому единению. Даже на кухне никто не садился с ней за один стол. Ни разу не предложили принять ванну и всегда торопили с уходом. Никогда не приглашали остаться на ночь.

— Хозяева чем-либо хвалились перед вами?

— Сосисками иль водкой? Так иные и лучше кормили.

— А как к Жене относились?

— Не знаю. Не хвалилась. Если б было чем — обязательно рассказала бы. Она не очень горела к ним идти. Зачастую, меня вместо себя впихивала.

— Когда вы были у них в последний раз?

— Давно! Еще зимой. Последней у них Мартышка отметилась. Всю ночь с Барином кувыркалась. Под утро старик раздухарился. Но быстро выдохся. А Женька смылась.

— Когда это было?

— Да где-то за неделю до деревни!

— Ирина, Евгения ничего не показывала вам? Ходят слухи о черном бриллианте, который она якобы украла у Барина…

— Брехня! Пусть нас обзывают, как хотят, сплетничают, но воровками мы никогда не были. А те, кто пускает эти слухи, пусть из гнилой задницы жрут! — заплакала девчонка и прогундосила:

— Зачем покойную ни за что обсирать? Нет на ней этой вины! Ведь, укради она, нас всех троих переловили б и размазали, а потом никого в дом не позвали б! Не только к Барину, ни к кому! Сволочь он последняя! Гондон штопаный! За что зря трепался? Чтоб он до ночи не дожил! Да и какого хрена у него украсть? В квартире, как в свинарнике! Гора бутылок и мусор до потолка. Туда, кроме нас, никто войти не осмелится. Разве это люди? Шаромыги!

— Успокойтесь! Это не Барин сказал, горожане тот слух пустили.

— Им-то что надо? Да мы чище их жен и дочек! Пусть за своими следят! Мы, хоть и клевые, но не воровки. Никого не убили и не ограбили. Живем, как можем!

— Ирина, как часто вы бывали у Барина?

— Раза три, не больше. Женька почаще. Наташка всего два раза заскакивала. Потом отказалась. Да и с ворами к тому времени снюхались. Не стало нужды со стариками кувыркаться!

Кстати! Вот у этих кое-что бывало. И золото, и камни открыто лежали. Никто их от нас не прятал. Могли хоть все сгрести! Но не тронули. И никто из тех хахалей не насрал нам на хвост, не плюнул вслед сплетнями. А уж если бы мы что украли, эти быстро сумели бы достать любую, хоть из-под земли. И опозорили б на целый город!

— Ирина, скажите, вы только дома были с ними или они возили вас за город?

— В квартире их вонючей! Больше нигде!

— Скажите, вам или вашим подругам эти мужчины подарки делали?

— Мне нет. Лишь пару раз вместо денег хотели водной рассчитаться. Я хай подняла! Сунули мне деньги, и из хаты вон. А больше ничего такого не было. А вот Женьке дарили иногда. Но дешевку, копеечное. О том даже говорить не стоит. Воры расщедрились. А Барин… Уж не знаю, за что его так прозвали?! Этот из-под себя на сковородку положит и на обед схарчит. Редкий жлоб! И Конюх такой же гнус!

Рогачев верил и не верил Лапшиной. С одной стороны, она, конечно, была права. Укради Женька сокровище, молва о том облетела бы весь город и первыми узнали бы об этом воры. Уж тогда не держали бы у себя девчонок столь долго. Да и Барин нашел бы путанок и возможность вернуть свое.

«Но у каждого правила бывают свои исключения. Могла ведь Женька не удержаться от соблазна? Спрятала камешек надежно. Попробуй докажи, что именно она его украла. Не пойманный — не вор! — невесело размышлял следователь. И решил сам проверить маршрут Барина и Конюха, тем более, что в день их отъезда из города и всю последующую неделю на всех дорогах в каждом городе и поселке прошла операция «Вихрь — антитеррор». — Еще живы журналы с записями. Ведь проверялись все машины. И новая черная «Ауди» не могла проскочить незаметно».

Вместе с инспекторами дорожно-патрульной службы следователь проверил множество записей, пока не нашел нужную. В ней, помимо марки и номера машины, фамилии владельца, было зафиксировано время ее выезда на московское шоссе.

Машина вышла проверенной, без замечаний. И ничем не запомнилась инспекторам. Такую же проверку прошла она перед въездом в Москву.

— Обратный путь давайте проверим! — попросил Рогачев инспекторов, те взмолились:

— Пощади! Хотя бы назавтра оставь! Это уже другие журналы и записи — выезжавших… Дай передохнуть! В глазах рябит.

Лишь через три дня наткнулись на отметку инспекторов:

— Вот твоя «Ауди»! Выехала из Москвы в семнадцать часов. В Москве пробыли всего три дня! Что-то спешили домой!

— Да только не доехали! — обронил Рогачев хмуро.

Теперь инспекторы перелопачивали журналы на каждом посту. Последняя запись о машине была сделана на семьдесят шестом километре. Дальше след «Ауди» потерялся.

— Не проходила? А может, не записали? Проверили и отпустили?

«Ладно на одном посту, но и дальше никаких следов. Не могли все заболеть забывчивостью, — засомневался Славик, вглядываясь в проезжающие мимо машины. — Куда же она делась? Странно. Ни «Ауди», ни хозяев. И аварий в тот день на этом участке дороги не зафиксировано».

Следователь всматривался по пути в деревушки, поселки. «Здесь машина проехала. А вон там, совсем неподалеку, ее след потерян» — глянул в сторону, где заметил поднимающиеся коттеджи. Подъехал ближе. Иные дома уже обжиты. В окнах свет горит. Другие не имели не только крыши, даже окон. Но работа шла. Это Славик приметил сразу. Хотя не видно техники, не слышно голосов строителей.

— Чего ты тут блох давишь? А ну, шустри отсюда! — подошел к машине Рогачева хмурый человек.

Славика взбесил тон. Он вышел из машины и спросил ледяным голосом:

— Кто такой? — рука нырнула в карман за удостоверением.

Мужик расценил это движение по-своему и попятился:

— Кто — кто? Я стройки охраняю от налета. Сколько тут мотается вас — не счесть. А наутро в домах ни дверей, ни рам! Бруса сколько сперли! Сантехнику с корнем выдирают. Ни у кого на лбу не пропечатано, кто зачем сюда нарисовался. Вот так же притормозят на минуту, глядь, оконного блока уже нет. Может, и ты из тех. Почем мне знать?

— Я ведь на служебной машине! — возмутился следователь.

— Нынче только на таких и воруют! — отозвался мужик непримиримо.

— Кто ж тут строится?

— Знамо дело, богатеи! Иль не видишь? Все всплошняк новые русские! Нас — старых со своей земли в жопу выпихнули! — скульнул жалобно.

Славик посмотрел на асфальтированную дорогу, свернувшую с магистрали к коттеджам. Она, обогнув их, нырнула в рощу и, раздвинув ее, убежала за озеро в лес.

— А куда ведет эта дорога? Там тоже есть поселок? — спросил следователь человека.