Заклинатель боли

Она была невероятно красива. Густые каштановые волосы, уложенные в высокую прическу, идеальный овал лица, чуть вздернутый нос. Улыбка так и застыла на полных губах, а в миндалевидных глазах читался интерес.

Я настолько растерялся, что не смог ответить. Лишь покачал головой.

— Правда? — незнакомка склонила голову набок и прищурилась. — Но ты ведь не знаешь, что будет, если дотронуться до обелиска. Вдруг тебя попросту испепелит. Или ты превратишься в страшного кровожадного монстра.

В ответ я лишь грустно усмехнулся. Затем разлепил пересохшие губы и все же произнес:

— Пускай.

Такого ответа от меня явно не ожидали. Незнакомка чуть нахмурилась, подошла ближе, и я уловил исходящий от нее аромат цветущего жасмина. Взгляд против воли скользнул ниже — по изящным плечам, высокой налитой груди, стесненной ярким шелковым лифом, плоскому животу с поблескивающим в пупке украшением. Ноги девушки были скрыты пестрыми шароварами, но я не сомневался: они тоже идеальные.

— Тебе не дорога собственная жизнь? — спросила красавица. — Почему?

— Есть причины.

— Вот как? Интересно. Ты очень необычный. Впрочем, иначе ты бы не увидел всего этого, — она обвела рукой преобразившийся двор. Затем подошла вплотную, коснувшись моего плеча своей роскошной грудью. Меня тут же прошиб пот, а девушка почти прижалась губами к моему уху и зашептала: — В тебе есть сила, я чувствую ее. Но она почти угасла. Огонек теплится едва-едва, и ты сам его не замечаешь. Что произошло?

Я вновь посмотрел в ее удивительные глаза.

— Расскажи, — прошептала красавица. — Я ведь вижу: что-то мучает тебя. Грызет, терзает. И ты живешь с этим уже много лет.

Тут она была права на сто процентов. Каждый день я вспоминал момент катастрофы. Злость на себя и отчаяние давно превратились в тяжкий груз, который только рос и тянул меня вниз.

— Расскажи, — повторила незнакомка. — Тебе станет легче. Я обещаю.

Рассказать? Что ж, не исключено, это и впрямь поможет.

Я заставил себя разжать челюсти и начал говорить:

— В этом я виноват сам. Слишком спешил и едва не погубил себя. Хотя… — я задумчиво прищурился, — все же погубил. Спас эту убогую оболочку, но потерял дар.

— Но что именно с тобой случилось? Ты выглядишь, как мальчишка, однако на самом деле являешься кем-то другим.

Я усмехнулся.

— На самом деле мне уже сорок один год. И я заклинатель боли. Точнее был им, когда-то.

— Заклинатель боли? Что это значит?

— Очень редкий магический дар. Он позволял мне заглядывать внутрь человека и находить изъяны в его организме. Застарелые раны и переломы, воспаления, инфекции, опухоли, язвы — для меня это были своего рода ключи. Я воздействовал на них своей силой, и человек стремительно менялся. Превращался в монстра, полностью подчиненного моей воле. Кадавра.

— Звучит впечатляюще. И даже немного страшно, — задумчиво произнесла девушка. Затем улыбнулась, приняла соблазнительную позу и томно добавила: — Хорошо, что у меня нет никаких изъянов.

— О да, — я улыбнулся в ответ, а кровь вскипела с новой силой. — Ты само совершенство.

— Знаю, — мурлыкнула незнакомка, кокетливо стрельнув глазками. Но тут же снова стала серьезной. — Прошу тебя, продолжай. Что-то подсказывает мне, что ты пострадал именно из-за своего дара.

— Да, так и есть. Я помог императору: предотвратил войну, грозившую затянуться очень надолго. А так все решилось буквально за пару часов.

— С твоей помощью?

— Верно. Самые сильные заклинатели боли способны работать одновременно с парой сотен человек. А я научился превращать в кадавров тысячи.

— Хм, интересное, наверное, было зрелище, — задумчиво произнесла девушка.

Я с удивлением посмотрел на нее. Интересное? Ну, в какой-то степени да. Я прекрасно помнил, как все было: примерно треть всех солдат и магов противника вдруг согнуло от боли, затем они начали орать, терять человеческий облик и бросаться на боевых товарищей. Это была не битва, а бойня.

— А о каком императоре идет речь? — бархатный голос красавицы отвлек меня от воспоминаний.

— Боюсь, ты его точно не знаешь, — усмехнулся я. — Он живет очень далеко отсюда. В другом мире. А может быть, императора уже и нет в живых. Слишком много человеческого гнилья собралось вокруг него. Из-за них я и оказался здесь. В теле слепого, неподвижного и умственно отсталого уродца, который каким-то чудом умудрился дожить до четырех лет.

— Слепого, неподвижного и умственно отсталого? — удивленно переспросила незнакомка. — Но как же ты тогда…

— Как я стою, разговариваю и любуюсь твоей красотой? — я вдохнул поглубже, наслаждаясь исходящим от девушки ароматом. — Опять же благодаря дару заклинателя боли. Как оказалось, он позволяет не только губить, но и исцелять. Правда, мне понадобились месяцы, чтобы научиться этому.

Договорив, я нахмурился. А в памяти всплыл ад тринадцатилетней давности, когда я тратил и тратил силу в тщетных попытках исправить в своем новом теле хоть что-то. Мое исковерканное нутро пронзала дикая боль, меня рвало, я сотни раз терял сознание. Но приходя в себя, пробовал снова и снова. И не сразу поверил, когда понял, что у меня начало получаться.

— О-о, — протянула красавица, внимательно разглядывая мое помрачневшее лицо. — Мне кажется, тебе пришлось очень нелегко.

— Ты права, — я кивнул, вспомнив, что первым делом вернул себе зрение. И обнаружил, что лежу в маленькой кровати, больше похожей на клетку, на изгаженных простынях, практически упираясь лбом в деревянные прутья. Кровать стояла в грязной комнате с большим зашторенным окном, за которым постоянно что-то гудело, шумело и грохотало. После долгих месяцев в темноте я жадно ловил взглядом каждую деталь. — Мне пришлось перекраивать собственную нервную систему, рвать и заново сращивать мышцы и связки, исправлять форму костей, приводить в порядок внутренние органы…

Девушка слушала внимательно, и на прекрасном лице читалось искреннее сочувствие.

— И ты все это время был один? — тихо спросила она.

— Нет, — я качнул головой, отмечая, что та почти перестала болеть.

Удивительно… Но, с другой стороны, вполне объяснимо: как-никак двор находился под влиянием магии. Да и собеседница моя не так проста. Надо будет узнать, кто она такая, но позже. Сейчас я впервые рассказывал все, через что прошел, и на душе действительно становилось легче. Так что я должен был закончить.