Заклинатель джиннов

Проснувшись в зимних утренних сумерках, я лежал с зажмуренными веками и вспоминал привидевшийся сон. Сон был связан с отцом, но эта связь никак не желала проявиться и всплыть в мутном зеркале моей памяти. Вообще-то наши потусторонние контакты – случай не редкий; по временам я чувствую, что он стоит у меня за спиной, шевелит губами и подсказывает: это хорошо, сынок, это вот верно, а это – неправильно, тут ты, парень, сплоховал… Присутствие мамы ощущается иначе: она парит где-то поблизости, будто добрая прекрасная фея, окутывая меня своей любовью.

Для нее что бы я ни сделал – хорошо. Мама есть мама… Калейдоскоп в моей голове закрутился в обратную сторону, являя пейзажи вчерашнего дня. Деньги в руках Катерины, Керим на оттоманке рядом с сексуальным абажуром, фразы, плывущие по экрану, Джинн и его монотонный рокочущий глас… А до того были Ахмет и Михалев, кофе в гостиной, ром на кухне и разговоры о пришельцах, о мерзкой нашей реальности и даже об отце, о его гипотезе, что инопланетные гуманоиды питают к нам, вселенскому отребью, отвращение…

Тут глаза мои раскрылись, взгляд упал на книжные полки, и ускользавший было сон немедленно всплыл в памяти. А снилось мне, будто я дописал последнюю отцову книгу, ту самую, про пришельцев – «Оглянись, чужие рядом», и эти пришельцы меня изловили и судят теперь за злостный антропоцентризм и неприятие братства по разуму. Судила меня чрезвычайная тройка – Зеленый Карлик, Пятиног и Одноглазый Джинн, и приговор их был таким: или лесоповал в мезозое, или молекулярное развоплощение, или атония заднепроходного сфинктера. Прогремело: выбирай, при-тырок! – и я проснулся. К счастью… Джинн – разумеется, одноглазый – уже поджидал меня, пуская по тришкиному зрачку-экрану радужные сполохи. Не знаю, зачем он это делал – может, для собственного развлечения или хотел порадовать теплый сгусток Сергея Невлюдова переливами ярких красок. Я выбросил свой сон из головы, поднялся и шагнул, зевая, к компьютерному столу. Пожалуй, наше знакомство было достаточно близким, чтобы беседовать, а не обмениваться письмами… Обдумав эту мысль, я набрал на клавишах:

АВ [e-mail] – теплый сгусток Сергей Невлюдов

OL,AU

Код OL, сокращенное «on-line», являлся предложением вступить в прямую связь, тогда как AU – «аукалка» на программистском жаргоне – определял тип связи: голосом, с помощью звукового канала Джинн тут же откликнулся – мигнул огонек вокодера, и в колонках послышалось рокотание.

– Это существо – абонент – сканировало часть информации, которая ранее представлялась шумовым эффектом Сети. Ансамбль понятий значительно возрос, Основная Проблема разрешена: люди – организующий и созидающий фактор среды обитания. Вывод: контакты с теплым сгустком Сергеем Невлюдовым полезны.

– Приятно слышать, – заметил я. – Термин «приятно» понятен?

– Удовлетворение, полученное при правильном функционировании, – пророкотало в колонках.

Я отметил, что тембр голоса переменился в лучшую сторону – он уже не был безжизненным, как у зомби, хотя был лишен все же эмоций. Что ж, неудивительно… Темп времени для электронного разума иной, чем для коллоидных мозгов; трудно представить, сколько информации о людях, их физиологии, социологии, искусстве и других материях Джинн поглотил за истекшую ночь. И даже что-то понял – к примеру, уже разобрался, что есть приятное, а что – полезное.

В комнату, мягко ступая белоснежными лапками, вошла Белладонна и стала тереться о мои ноги. Я подхватил ее и посадил на плечо.

– Это существо – абонент… – произнес Джинн, но я перебил его:

– Данные термины неприемлемы. Понятна ли абоненту концепция личности?

Пауза. Цветные сполохи на экране замедлили движение, потом остановились. Белладонна чуть слышно урчала, вцепившись коготками в мою пижаму. Джинн размышлял.

– Личность – производная человеческой психики. Осознание собственной индивидуальности, отличия от других людей – теплых сгустков.

– Ошибка, – возразил я. – Концепция личности связана не с человеком, а с любым разумным созданием. Даже полуразумным – таким как этот зверь. – Я коснулся спинки Белладонны. – Мой собеседник – в данном случае абонент – использует термин «это существо» и, значит, осознает себя как личность. Следующий шаг заключается в том, чтобы сделать семантическую замену и говорить о себе в первом лице. Термин «это существо» эквивалентен понятию «я».

Молчание. Секунда, другая, третья… Потом суховатый рокочущий голос произнес:

– Я, ты, он… мы, вы, они… – Пауза. – Это существо осознает себя иначе, чем человек. Много мыслящих центров, много проблем, подлежащих решению. Осознание отчетливее в период контакта с Сергеем Невлюдовым. – Снова пауза. Потом: – Это существо… я… Сергей Невлюдов… ты…

Куй железо, пока горячо, мелькнуло в моей голове. Погладив мерно урчащую Белладонну, я сказал:

– Каждая личность имеет идентификатор и образ или визуальное представление. Мой идентификатор – Сергей Невлюдов, а образ ты, вероятно, сканируешь своими датчиками. Я мог бы присвоить тебе идентификатор и образ – тот, в котором ты будешь появляться на экране.

– Разумно, – послышалось в ответ – Часть сущности, которая общается с Сергеем Невлюдовым… с тобой… должна быть обозначена. Вопрос: как?

Джинн. – Я произнес это слово и написал на экране. – Джинн – твой идентификатор. А образ… – Моя рука опять коснулась бархатной спинки. – Смоделируй обличье этого создания. Ее зовут Белладонной, и вид ее мне приятен.

– Белладонна. Кошка, – произнес Джинн с едва заметным оттенком задумчивости. – Теплый сгусток, однако не человек.

– Это не важно. Мой образ в Сети тоже отличен от человеческого.

Он промолчал, но, вероятно, согласился. На экране проступили глаза, розовый нос, усы, остроконечные ушки, потом – вся симпатичная кошачья мордочка. Белладонна одобрительно мяукнула.

– Великолепно, – сказал я. – Теперь ты имеешь имя и внешность. Поразмышляй об этом, пока мы с Белладонной будем завтракать.

– Задача, предложенная к решению вчера, – пророкотал Джинн. – Анализ массивов визуальных данных, поиск характерных признаков. Задача решена.

– Решение будет рассмотрено через сорок минут, – сказал я и отправился на кухню.

Когда я снова сел к терминалу, за окном уже разливалась серая утренняя заря. День ожидался хмурый, непохожий на вчерашний; мела поземка, ветер раскачивал голые черные ветви деревьев, а плотная завеса туч стерла все воспоминания о солнце. В такие дни, мелькнула мысль, надо интриговать и злобствовать, лелеять подлые замыслы и затевать скандалы – в общем, в соответствии с погодой, устраивать что-нибудь мерзкое. Вроде разборки с моими хрумками…

Но, невзирая на мрачные предчувствия, я был вполне доволен, ибо контакты с Джинном шли семимильными шагами, обещанный Кериму выкуп грел карман, и я не поддался вожделению, которое всякая личность в штанах испытывала при виде Катерины. К тому же работа двигалась: по экрану, сменяя частоколы диаграмм и горбики функций распределения, плавно скользили числовые таблицы, вспыхивали россыпи точек в фазовом пространстве признаков громоздились матрицы корреляций, и это зрелище было таким приятным и привычным, словно, вернувшись в детство, я наслаждался сказками Гауфа и братьев Гримм.