Заклятие Лусии де Реаль (сборник)

«И все же капитан этой посудины молодчина! – подумал Эскудеро. – Его сообразительности и хладнокровию можно только позавидовать. Даже в таком критическом положении не потерял голову: повел свое судно к тому борту галеона, который пониже, давая этим своей команде возможность без особых затруднений перебраться на “Сан Антонио”».

И только когда суда сошлись совсем близко, на расстояние каких-нибудь трех десятков ярдов, помощник капитана обратил внимание на то, что вдоль левого борта шнявы выстраиваются люди с длинными абордажными крючьями в руках, а все остальные торопливо взбираются на нижние реи, которые находились на уровне верхней палубы «Сан Антонио» и с которых легче всего будет попасть на галеон. И все эти люди были вооружены: кто – короткой абордажной саблей, кто – топором, а кто – и копьем. И чуть ли не у каждого из них торчал за поясом пистолет. Они очень мало походили на терпящих бедствие и нуждающихся в помощи. Жаль, что Эскудеро слишком поздно это заметил и понял.

«Это же пираты! – мелькнула в голове старшего помощника ужасная догадка. – И они, вне всякого сомнения, готовятся к абордажному бою. Как же я проглядел это?»

Только теперь понял старый моряк, какую он дал промашку, позволив незнакомому судну беспрепятственно сблизиться с «Сан Антонио». Спасти положение могли только быстрые и решительные действия.

Однако начал Эскудеро не с того, с чего следовало начинать. Перво-наперво надлежало приказать солдатам охраны открыть огонь из мушкетов и аркебуз по пиратам, гроздьями висевшими на реях. Из-за своей вынужденной неподвижности они представляли отличную мишень. Всем остальным испанцам надо было приготовиться к рукопашному бою и не позволить пиратам проникнуть на галеон.

Вместо этого Эскудеро приказал лейтенанту Родригесу дать по пиратскому судну залп из всех пушек левого борта. Это была очередная и на сей раз последняя ошибка помощника капитана. Хотя бы уже потому, что для того, чтобы произвести пушечный залп, необходимо было время. Залп, конечно, прогремел. Он встряхнул галеон от киля до клотиков, заставив его прилечь на какое-то мгновение на правый борт и даже зачерпнуть нижними портами немного воды.

Залп из двадцати восьми пушек был сокрушительным. Будь шнява подальше, хотя бы на расстоянии полукабельтова, она, вне всякого сомнения, разлетелась бы вдребезги. Но сейчас, когда суда сошлись почти вплотную, когда высокий и громоздкий галеон возвышался над шнявой, как Голиаф над Давидом, его ядра, пролетев над палубой пиратского судна, не причинили ему почти никакого вреда. Разве что срезали фор-стеньгу да сбили с реев двух пиратов.

Когда же пороховой дым наконец развеялся, суда уже стояли борт о борт, и с рей шнявы на палубу галеона с леденящим душу ревом, гиканьем и свистом сыпались будто горох, размахивая сверкающими на солнце абордажными саблями, пираты. В одну минуту палуба «Сан Антонио» превратилась в место жестокой схватки. Пираты, которым некуда было отступать, поскольку их судно тонуло, дрались отчаянно, дрались не на жизнь, а на смерть. Испанцам тоже было некуда отступать. И хотя их было больше, но, застигнутые врасплох, они не успели приготовиться как следует к бою и потому терпели поражение.

И все же бой был упорным и долгим, воинственные крики, подбадривающий визг, предсмертные проклятия, вопли раненых – все это слилось в один берущий за сердце гул. К нему примешивались лязг оружия и пистолетные выстрелы.

Через четверть часа все было кончено. Оставшиеся в живых защитники галеона были оттеснены к правому борту. Обезоруженные, с поникшими головами, они стояли, сбившись в тесную кучку, в покорном ожидании своей участи.

Эта девка – моя!

Лусия ничего этого не видела. Когда прогремел пушечный залп, обезумевшая от страха Хуанита выбежала на палубу и силой утащила девушку в каюту. Шум борьбы наверху сюда почти не доносился. Лишь изредка слышались отдаленные хлопки пистолетных выстрелов.

– Должна же я знать, что там происходит! Пусти меня! – рвалась на палубу Лусия. Но Хуанита была непреклонна. Она стала у двери, загородив собой выход, и решительно заявила, что Лусия сможет выйти, лишь переступив через её, Хуаниты, труп. Лусии пришлось смириться. Она села на койку и, демонстративно отвернувшись, стала смотреть в иллюминатор. Но красоты моря на сей раз не радовали. Она их не замечала.

Вскоре шум на палубе стал стихать, а затем и вовсе прекратился. Зато он тут же возник во внутренних помещениях: трюмах, кубриках и каютах, – где прятались смалодушничавшие матросы и насмерть перепуганные пассажиры. Коридоры наполнились тяжелым топотом ног чужой, вперемешку с бранью речью, хлопаньем дверей, женским визгом. Было похоже на то, что из кают вытаскивают пассажиров. Неужели судно в руках пиратов? От этой мысли Лусия сжалась в комок и больше на палубу не порывалась. Заметно побледнев, она неподвижно сидела на кровати с отрешенным видом в томительном ожидании своей участи. Она даже не прислушивалась больше к тому, что происходит на судне.

Но вот топот ног послышался у двери каюты, в которой находились Лусия и служанка. И тут же дверь задрожала от грубого нетерпеливого стука. Хуанита бросилась к Лусии и прикрыла ее своим огромным телом. Тесно прижавшись друг к другу и оцепенев от страха, женщины молчали.

Не дожидаясь, когда им откроют, пираты после нескольких толчков высадили дверь. В каюту ввалился, едва удержавшись с разгону на ногах, Фиппс. В руках он держал окровавленную саблю. Следом за Фиппсом в каюту вскочили еще несколько пиратов – потных, растрепанных, в крови.

– Э-э, да в этой клетке сразу две птички притаились! – оскалился Фиппс. – А почему бы нам не побаловаться с ними малость? А, ребята?

– Ты что, не слыхал приказ капитана? – прокаркал старый пират с всклокоченными седыми волосами на мартышечьей голове. – Тебе было сказано, что делить все будем поровну? Женщин тоже…

– Приказ, приказ… Знаю, что приказ, – скривив в брезгливой мине полиловевшее от возбуждения лицо, пробубнил Фиппс и тут же, зло ухмыльнувшись, гаркнул: – Эй вы, потаскухи! Живо наверх! Сейчас будем вас делить! Ха-ха-ха!

Лусия, немного знавшая английский, похолодела от ужаса. Ноги ее враз стали деревянными, непослушными. Подталкиваемая в спину пиратами, она, спотыкаясь, с трудом вышла из каюты и поднялась на палубу. На палубе валялись окровавленные трупы и корчились в страшных муках раненые. В одном из них Лусия узнала сеньора Эскудеро. Его лицо было неестественно белым, из шеи, раскроенной сабельным ударом, сочилась кровь, из раскрытого рта вырывались бульканье и хрипы.

При виде умирающего Эскудеро у Лусии потемнело в глазах. Она покачнулась и, чтобы не упасть, ухватилась за свисавший с реи трос. Шедший сзади Фиппс, делая вид, что хочет поддержать девушку, как бы случайно схватил ее за груди. Бросившаяся на помощь Лусии Хуанита с такой силой оттолкнула Фиппса, что тот грохнулся на палубу, высоко задрав ноги. Раздался громкий хохот. Смеялись все, даже испанцы, которым, казалось, было не до смеха. Фиппс вскочил на ноги с такой поспешностью, будто палуба под ним была раскаленной докрасна. Вне себя от ярости, он грязно выругался и, взмахнув саблей, с силой опустил ее на голову Хуаниты. Женщина, успев глухо охнуть и обхватить голову руками, замертво повалилась на палубу. Пораженная Лусия несколько секунд смотрела широко раскрытыми глазами на свою служанку, у головы которой растекалась красная лужица. Когда же очнулась, то, не говоря ни слова, влепила Фиппсу такую пощечину, что звук ее разнесся по всей палубе. И снова взрыв хохота сотряс воздух над палубой.

Ослепленный злобой Фиппс схватил девушку за руку, с силой рванул к себе и уже хотел было швырнуть ее на палубу. Но тут его пальцы наткнулись на что-то твердое под рукавом черного шелкового платья. Пират рванул за рукав. Шелк затрещал, обнажив до локтя руку. На запястье Лусии сверкнул на солнце золотой браслет филигранной работы. При виде столь дорогой вещи свиные глазки Фиппса загорелись жадным блеском. Враз забыв об оплеухе, он попробовал было снять браслет с руки. Но Лусия с криком: «Не смей этого трогать! Это не твое!» – попыталась оттолкнуть грабителя. Но силы были неравными. Вошедший в раж Фиппс грубо заломил руку девушки за спину и, обдирая кожу, принялся срывать с руки браслет.