Заклятие немоты

— Как продвигаются приготовления к свадебному торжеству? — спросил Мастер Верховой Езды своего товарища — тот любовался трюками с разинутым от восхищения ртом.

— Вовсю, сэр. Говорят, дрессированные капуцины станут гвоздем программы.

— Смотрите-ка, юный лорд Ариадес проехал весь круг.

Оба наставника и ассистент направились к выходу встречать наездника. Тут из окна мастерской мага вырвались клубы пламени, сопровождаемые громовым раскатом. Рама тотчас обуглилась. Из дверей постройки с криками выскочили двое слуг, за которыми тянулся дымный шлейф. Несчастные стали кататься по земле и бить одежду руками, пытаясь погасить огонь. Остальные поспешили к ним на помощь. Удушливый дым, поваливший из каждой щели мастерской, заволок все кругом.

— Еще один неудачный эксперимент, — мягко произнес Ариадес, видевший все с высоты. — Кажется, наш маг, кроме всего прочего, работает над улучшенной моделью подъемника. Видите осколки силдрона? — Ученик показал на темные пятнышки, которые парили над крышей постройки.

— Однажды он сбил таким манером целую стаю лесных голубей, — вставил Мастер Верховой Езды. — Пирог получился — объедение!

— Надеюсь, чары Циммута вылечат шкуры его поджаренных помощников, — заметил Второй Мастер. — Дому требуются здоровые руки для подготовки к брачной церемонии.

При упоминании о слугах взгляд Мастера невольно упал на безобразного помощника, отступившего в тень, чтобы не привлекать внимания. На лице наставника появилось брезгливое выражение.

— Хорошо, милорд, на этот раз вы справились с заданием намного лучше. Отправляйтесь вон к той платформе и спускайтесь на землю. Ты, — обратился он к найденышу, — иди следом и позаботься об эотавре.

— А это еще кто? — спросил Второй Мастер Верховой Езды. — Никогда его раньше не видел.

— Вот это Миловидище? — вмешался лорд Ариадес, все еще не отрывая глаз от разрушительных последствий магического эксперимента. — Да про него вся Башня знает, даже те, кто живет на верхних этажах! Правда, рассказы — это не то, на самом деле он гораздо отвратительнее. Я вот думаю, почему бы ему не участвовать в представлении? Настоящий балаганный уродец!

— Еще чего! Гостей три дня потом тошнить будет! — возмутился наставник. — Над больными стыдно смеяться. Кстати, я впервые встречаю такой страшный случай отравления соком ядовитого плюща.

— Я слышал, что это вроде излечимо, — сказал Второй Мастер, почесывая щетинистый подбородок.

Найденыш застыл на месте.

— Если яд попадет на палец, на следующий день его еще можно спасти, — произнес Ариадес. — А тут — сколько? — несколько лет назад разъедено все лицо… — Он покачал головой.

— И все-таки. — Турильон в задумчивости наморщил лоб. — Маги из Каэрмелора знают что-то такое… По-моему, надо выпить жабьей воды. Или наложить особую маску из трав, а потом проколоть волдыри раскаленной иглой… Никак не вспомню.

— В любом случае лечить подлое сословие — непозволительная роскошь, — отозвался Ариадес, прежде чем пнуть коня и ускакать прочь.

Такой же пинок, полученный от Второго Мастера, привел в чувство найденыша, который зачарованно стоял, глядя вслед юному лорду.

На улице было так солнечно, а здесь, в Козьих пещерах, на стенах причудливо извивались дрожащие тени. Немой юноша двигался с большой осторожностью. Козочек сейчас не было, они паслись на опушке леса под присмотром заботливых пастухов. Запах теплой шерсти и молока терпеливо дожидался их, коротая время в компании со свежим сеном и темными катышками. В самой дальней стене виднелся вход в другую пещеру, совсем маленькую и темную. Туда и направлялся найденыш, вытянув перед собой медный подсвечник. Тоненький червячок из воска мерцал тусклым, призрачным пламенем.

— Ты! — возмущенно, с присвистом выдохнул чей-то голос. — Ты что, шел за мной? Чего тебе надо? Не говори никому… тьфу ты, не показывай никому это место!

Огонек выхватил из тьмы бледное лицо хромоножки Пода. Незваный гость поставил свечу на землю и медленно опустил руку с узелком. Под смотрел на него с подозрением.

— Никому не говори, что я здесь прячусь, ладно? Не скажешь, да? Ты ведь не можешь?

Юноша покачал головой и дружелюбно протянул руку. Под отшатнулся.

— Уходи, уходи. Вдруг кто-нибудь тебя заметил.

Гость снова мотнул головой, затем ткнул в пажа указательным пальцем и приложил ладонь к уху, будто прислушиваясь. Под нервно кивнул.

— Валяй, только быстрее.

Безымянный юноша снова показал на него, потом на себя и на выход из пещеры, помахал руками, словно птица крыльями, и прикрыл рукой глаза, сделав вид, что всматривается вдаль. После этого он развязал узелок, в котором была еда: кучка сушеных фруктов, сыра и черствого хлеба.

— Сбежать отсюда? Ты что, ненормальный? Не понимаешь? В лесу нам одним не выжить, а здесь кругом лес, он тянется… я не знаю, на тысячи миль!

Глаза пажа засверкали в темных впадинах глазниц, голос сорвался на приглушенный писк.

Найденыш обеими руками описал в воздухе силуэт корабля.

— Забраться на борт? Без билета? Давай, если жить надоело, только без меня. Знаешь, что за это бывает? Иди, иди прочь! Не нужны мне ни твои бредни, ни краденая еда. Тебя поймают. И накажут.

Немой юноша вгляделся в лицо Пода, кивнул, взял свои пожитки и поплелся обратно, к солнечному свету.

«Моя болезнь излечима! Значит, однажды я убегу и буду странствовать, — поклялся он в душе. — Я не успокоюсь, пока не найду тетера главных вещей. Ян — лицо, которое не стыдно показать людям. Тэн — имя. Тетера — прошлое».

Но бежать одному, без попутчика, юноша готов не был. Он решил потерпеть еще немного.

— Вставай, вставай. Просыпайся, бездельник, теперь у тебя много сил. Тяжелая работа закаляет слуг. И делает способными к еще более тяжелой работе.

Сорочья трескотня Гретхет плюс весьма ощутимый пинок под ребра разогнали остатки утренней дремы в мгновение ока.

Найденышу давно уже запретили спать возле печки.

«Тут слишком светло, — заявила старуха. — Ты должен раздеваться в темноте. Нельзя, чтобы тебя видели. Ты очень страшный. Тебя сразу вышвырнут. Понимаешь?»

Он все понимал. И повиновался.

Теперь он проводил ночи в крохотной темной кладовке, где хранились свечи, мыло и пчелиный воск и где, кроме него, обитало множество чрезвычайно общительных пауков. При любом движении нового постояльца насекомые спускались на тонких нитях с потолка, с любопытством заглядывали ему в лицо и быстренько убирались восвояси.

Вскоре найденыш свыкся с темнотой. Он мылся по утрам в бадье, поливая себя из кувшина, одевался, стараясь при этом тщательнее упрятать под капюшон блестящую солому отрастающих волос, съедал горбушку хлеба, стыдливо именуемую «завтраком», и отправлялся работать. Вначале следовало навести порядок и подмести пол в комнате вокруг печи, натаскать воды в прачечную, развести огонь под огромными баками с бельем и выгладить влажные льняные простыни.