Заклятие немоты
Шрифт:
Потянулись долгие часы. Закатное солнце окрасило возвышенности в цвет пылающих розовых лепестков с налетом темного золота. Поздним вечером караван въехал на возвышенность, и перед путешественниками раскинулось ошеломляющее зрелище.
Глубоко в поверхность земли врезался огромный каньон, мили три в поперечнике. Противоположный склон терялся в клубах пыли и мелких песчинок. Дно каньона скрывала непроглядная тень. Слева, в полумиле от каравана, вниз по скале вилась широкая серебряная лента, переплетаясь со струйками тумана. Грохот грандиозного водопада терялся в просторах ущелья, созданного силой летящих капель. Однако, высекая эту пропасть, вода столкнулась с породой, неподвластной для разрушения: каньон усеивали десятки тысяч длинных колонн из адаманта. Их плоские
На крутом склоне массивной впадины была вырублена извилистая тропа, по которой и начал опасливо спускаться караван. При ближайшем рассмотрении оказалось, что у вершин колонн теснятся постройки — угловатые дома из булыжников и клея, соединенные друг с другом при помощи подвесных мостиков. Беспорядочное переплетение тонких веревок напоминало замысловатую паутину.
Здесь, среди отвесных утесов, ветер бушевал с особой яростью. Каньон как бы вбирал в себя заунывно свистящие потоки, а затем с силой выбрасывал их к небу. В воздушных струях реяли, взмывая и кидаясь вниз, некие темные создания. Они походили не на птиц, а скорее на гигантских летучих мышей, между острыми треугольными крыльями которых качались человекообразные существа. Некоторые из тварей перетаскивали из дома в дом вещи или детенышей на веревочных шкивах.
— Смотри, это кланнойны, — сказала одна из женщин своему ребенку, — карликовый народец с перепончатыми крыльями. Не бойся, они ничего нам не сделают.
Путешественники разбили лагерь на берегу реки. Вокруг разожгли костры и выставили стражу. В низине тьма наступала мгновенно. Ночью серебряные струи потока пели особенно громко.
Имриен узнала из чужих разговоров, что кланнойны питаются горной порослью и крылатыми насекомыми, которых в сумеречном воздухе кружило столько, что хоть отбавляй. Мошкара ловилась в сети, растянутые между колоннами, или сама залетала в рот парящему в воздухе существу. Создания пили обычно дождевую воду или росу, а то и прямо из лужиц на верхушках колонн. Еще перепончатокрылые ни разу в жизни не опускались на дно каньона, боясь неявных тварей, обитающих там. Больше об удивительном народце не было известно ничего. Он имел свою собственную культуру и язык, никогда не связывался с людьми и мирно обитал в своей обособленной от остального мира стране — Эфирии.
Пока Имриен и Муирна грелись у костра, перед ними неожиданно возник Диармид. Он вежливо справился, все ли у них благополучно, и так же стремительно скрылся из виду. Молодой эрт ел, отдыхал и работал вместе с остальными стражниками. Появлялся он редко, но и тогда скупился на слова.
Утром караван снялся со стоянки. До наступления темноты путешественники пересекли Эфирию и с трудом поднялись по узкой дорожке с необычайно крутыми поворотами. Путь вывел их в густую, мрачную чашу.
— Говорят, мы не достигнем Каэрмелорской дороги до ночи, — возмущалась одна из женщин. — Встанем лагерем в нижних окраинах Тириендора. Не нравится мне эта лесная глушь за мили от главного пути. Уж лучше вернулись бы в Эфирию. Пусть не так удобно, зато гораздо спокойнее!
И в самом деле, лес внушал тревогу и чувство незащищенности. Кони и собаки беспокойно рвались вперед. Жалобно хныкали дети. Внезапно все обратили взгляды к северу и на миг обернулись назад. Имриен, которую вдруг безумно потянуло в ту сторону, поняла: она не одинока. Словно люди стали водорослями в могучем потоке, стремительно бегущем на север. Воздух гудел, как натянутая струна, готовая лопнуть.
— Поляны Тириендора наводят на мысли о нежити, — пробормотал кто-то.
Один из путешественников затянул было песню, но сбился с ритма, запнулся и беспомощно умолк.
Для ночевки караван остановился посреди дороги. Над головами трепетали темные, наполовину лишившиеся листвы ветки вязов. Путешественники распрягли коней, подсунули под колеса тормозные клинья и разложили костры. Убедившись в сохранности защитного снаряжения, принялись устраиваться на ночлег.
Около полуночи
тишину взорвали странные удары, что раздались из чащи недалеко от лагеря. Внезапно с другой стороны из леса выскочил черный, как смоль, лохматый пес ростом с теленка. Он встал у черты между светом и мраком и уставился на стражников огромными пылающими, точно угли, глазами.Люди онемели, будто превратились в ходячие трупы. Их собственные собаки рычали, ощетинившись, однако напасть не осмеливались. Кто-то из охраны очнулся и бросился за магом. Когда тот появился, тварь повернулась и мягко потрусила в лес.
Маг принялся разъезжать вокруг на серой лошади, напевая заклинания. Надутый петух, пристроившийся на его перчатке, с важным видом хлопал крыльями. Стражники сбивчиво засвистели, отчего ночь стала еще тоскливее.
За час до рассвета, в то время, что эрты прозвали ухта, не на шутку разыгралась бродячая буря. Караван получил приказ остановиться и стоять до тех пор, пока шанг не закончится. Шальной ветер вызвал сотни ярких вспышек, но ни одной живой картинки.
— Здесь не ступала нога смертного, иначе мы увидели бы отпечатки, — заметил какой-то путешественник. — Откуда же взялась дорога?
— Это очень древний окольный путь, — возразил товарищ, — его проложили еще до появления бродячих бурь. Тогда умели строить на века.
Наконец перезвон затих вдали, угас последний всполох, и люди воспрянули духом. Солнце восходило. Все знали об этом, и даже сизая листва, что застила небо, не могла унять общей радости. К полудню караван выбрался на главную дорогу, теперь она была свободна и неизменно шла под уклон. Все чаще встречались мосты.
После обеда на солнце наползли мертвенно-бледные тучи с северо-востока. Деревья сплетали свои кроны над Каэрмелорской дорогой. Тени сгущались. Предчувствие беды, возникшее у людей еще ночью, обострилось до предела.
Муирна, что ехала рядом с Имриен на откидном задке повозки, поправила на спине ремень с колчаном, достала стрелу и натянула тетиву лука. Эртийка метала быстрые взгляды по сторонам.
— Я сама видела, как у дороги что-то мелькнуло. В следующий раз не уйдет.
Страдания и горечь потерь как будто закалили путешественницу. Робость покинула Муирну без следа, а вместе с нею — и неприязнь к Имриен. За долгие дни заточения огненноволосая красавица многое осмыслила. Она поняла, что несчастная, проявившая столько доброты к ней и ее семье, не виновата ни в своем недуге, ни в том, что маг поглумился над бессловесной жертвой. В благодарность эртийка удостоила талифскую пришелицу искренней дружбой. Что касается самой Имриен, она уважала подругу и преклонялась перед ее искусством скакать верхом и метко стрелять.
«Смотри!» — указала вдруг Имриен.
— Что?.. А, вижу. Опять ушел. Как резво они бегают. — Девушка сощурилась. — Проклятые мелкие скирдас!
Мимо прогарцевал Диармид.
— Будь осторожна, Муирна! — крикнул он. Сестра помахала ему: мол, сами знаем.
— Подозрительно, что твари так нахально высовывают носы среди бела дня, — размышляла она вслух, провожая взглядом старшего брата. — Их время — ночь. Одно из двух: или нежить спугнули, или ее здесь очень много. Хотя почему одно из двух? Может быть, и то, и другое. Ладно, не важно. Охранники уверяют, что мы выберемся из этой глуши до прихода ночи…
Не успела она договорить, как впереди что-то произошло. Заскрежетало дерево, испуганно заржали кони, раздался страшный лязг железа. Часть охраны тут же поскакала назад на случай коварной засады, другие остались на местах и приготовились сражаться. И вот по каравану пронеслось:
— Вторая повозка попала колесом в колею. Ось сломана. Объехать невозможно.
Искалеченная телега пришла в негодность. На то, чтобы распределить поклажу по другим подводам и расчистить путь, понадобилось время. В результате с наступлением темноты караван все еще брел по лесу. Вокруг мерцали блуждающие зеленоватые огоньки. Зрение то и дело подводило коней, они шарахались с дороги прямо на деревья, невидимые во мраке.