Заклятие предков

— Сюда, дяденька! — Малец всхлипнул еще раз, побежал по протоке. Середин, пнув пятками гнедую, поскакал следом. — Сюда…

Протока оказалась извилистой — первый поворот почти под прямым углом, сразу за ним еще один в обратную сторону и… И ведун со всех сил натянул поводья, увидев двух конных ратников в полном вооружении: со щитами и рогатинами в руках, в темных кольчугах поверх толстых тулупов, со свисающими на боках мечами. Вот только на головах вместо остроконечных шлемов сидели подбитые лисой шапки. Да оно и понятно — не по здешним холодам с железом на голове шиковать.

— Скидывай сумки, офеня, — приказал тот, который находился ближе. — И с лошади слазь.

— Вы меня, чего, за торговца мелкого приняли? — усмехнулся Середин, оглянулся. Так и есть — из-за кустарника, отрезая дорогу к Печоре, выбегали еще два разбойника с обнаженными мечами.

— А нам без разницы, — пожал плечами бородач. — Слазь, коли лишних мук не хочешь.

Впрочем, прочие разбойники тоже были бородаты, в низко надвинутых шапках, из-под которых выглядывали только глаза. Просто конные броню имели, а пешие — нет.

В этот миг на небе разошлись тучи, и точно в лицо ведуна ударил солнечный луч. Ослепительно яркий, как объятия Кроноса, жаркий, как губы женщины, острый, как клинок сабли. И Олегу стало смешно. Его, потомка Первого бога, его, чьи мышцы разрываются от невероятной силы, его, чья воля прочнее камня, его, чье знание не имеет границ, — пытаются ограбить какие-то пигмеи! Плечи развернулись сами собой, по телу прокатилась волна жара.

Ведун расстегнул налатник, скинул его, отбросил на чалого мерина, снял и перекинул на сумки потрепанную за время долгих приключений косуху. Отцепил от задней луки поводья заводного коня.

— А и верно, молодец, — довольно кивнул душегуб. — Чего плакать да молить понапрасну? Теперича сам слазь…

Но вместо этого Олег поддернул вверх щит, перехватывая в левую руку теплую, ребристую поперечную рукоять, рванул из ножен саблю и дал шпоры гнедой, посылая ее вперед. Тать задорно-удивленно крякнул, опустил рогатину и направил своего скакуна навстречу, ободряя его короткими:

— Хок, хок, хок…

Ратник, похоже, воином был опытным, рогатину держал твердо, метясь ею поверх ушей лошади в грудь жертвы. Он отлично знал, что против копья никакой меч не поможет. И он был абсолютно прав — но если бы все оказалось так просто…

В последний миг, когда холодок от длинной широкой рогатины уже дохнул ведуну в грудь, Олег резко наклонился вправо, чуть не до стремени, прикрываясь сверху щитом — вдруг опустить копье успеет? — и, проносясь впритирку с врагом, с силой черканул клинком сабли его лошади по горлу. Выпрямился, сразу поворачивая гнедую ко второму ратнику. Тот и сдвинуться с места не успел — только быстро выставил рогатину. Середин принял ее на щит, одновременно поднимая его вверх — так, чтобы наконечник скользнул над деревянным диском, и толкнул саблю снизу в густую курчавую голову. Грабитель так и не заметил, откуда явилась смерть — клинок, шелестнув по железным кольцам, попал ему под подбородок, пробил тонкое небо, носовые пазухи и вошел в мозг.

— Надо же, не свалился! — даже удивился ведун, поворачивая гнедую.

Второй из конных врагов еще только падал с седла, первый отчаянно ругался, колотя кулаком в снег, — неожиданно рухнувший скакун придавил ему ногу. Оставшиеся бородачи изумленно хлопали глазами, глядя на своих поверженных подельников.

— Великий Кронос, как давно я не дрался! Геть! — Серединым овладел неожиданный приступ веселья, и он, вскинув саблю над головой, с громким хохотом помчался на оставшихся грабителей.

— А-а-а! — Один из татей вдруг отбросил меч и кинулся наутек. Второй попятился, тяжело задышав, развернулся и ринулся вслед за товарищем.

— И-и-ех… — Клинок со свистом рассек воздух, легко впившись в мягкое человеческое тело слева от шеи. Разбойник упал, а Середин качнулся в другую сторону и с силой толкнул вперед щит, нанося второму удар железной окантовкой под шапку, над самым воротником. — Х-ха!

Ведун придержал коня, спешился, подошел к душегубам. Тот, которому досталось по шее щитом, лежал, неестественно повернув голову, высунув язык и выпучив глаза. Второй еще дышал, но, судя по количеству растекающейся вокруг крови, это было ненадолго. Середин подобрал брошенный грабителем тяжелый обоюдоострый меч, направился к последнему врагу.

— Ну, давай, режь, — оскалился тот.

— Здорово вы придумали: меня на эту протоку заманить, — дружелюбно улыбнулся ведун и со всей силы ударил душегуба навершием рукояти в лоб. — Буду я еще мараться…

Сняв с мертвой лошади поводья, он накрепко связал татю руки за спиной, а потом, для надежности, еще и локти стянул его же поясом. Потом взялся за седло, поднатужился, поднимая мертвую тушу и… И ничего не получилось. Ведун по-прежнему ощущал, как его мышцы переполняет невероятная мощь, чувствовал, что способен своротить горы одной рукой — но в реальности оставался таким же обычным человеком, как и раньше. Получалось, Кронос давал не силу — он оделял только ощущением силы!

— Ощущение не ощущение, — пробормотал Олег, оглядываясь по сторонам, — а четверым подонкам все равно хватило. Да так, что двое от одного вида крышей протекли. Ага, попробую рогатину…

Подсунув под мертвую лошадь ратовище копья, Середин приподнял тушу, выбил из-под нее ногу пленника.

Потом расстегнул подпруги и таким же образом снял седло. Все остальное получилось значительно проще. Небрежно обхлопав безжизненные тела, он срезал два кошеля, потом перекинул мертвецов через спину трофейной лошади, сверху закрепил седло. Живого бандита с четким отпечатком шестигранного навершия на лбу привязал вместе с сумками и рогатинами на спину чалому.

— Вот так и поехали…

Ведун поднялся в седло. Разумеется, вести с собой столь тяжело нагруженный караван было неудобно, однако Олегу не улыбалось с захваченной лошадью в поводу внезапно встретить того, кто знал ее хозяина. Доказывай потом, что это не ты резал и грабил. А так — тушки предъявил, и алиби налицо. К тому же идти оставалось явно недалеко. Грабители, как известно, обитают только там, где есть кого грабить. А значит — поблизости находится человеческое жилье.

И действительно, часа через полтора ведун наткнулся на заваленную лапником и присыпанную снегом лунку — обычная рыбацкая уловка, чтобы прорубь каждый раз не долбить. Никаких следов возле снасти не имелось. Либо хозяин давно не появлялся, либо за ночь пурга все начисто замела.

— Ничего, — покачал головой ведун. — Раз уж из леса дорогу нашли, тут тем более не пропадем.

Санный след обнаружился метров через сто — кто-то совсем недавно вывернул из уходящей влево протоки и направился вверх по реке. Потом еще один след вышел из-под сосен. Как ни странно, но из леса везли не дрова или сухие зимние хлысты, а сено — его клочки валялись с интервалом в каждые десять-двадцать метров.

Послышался яростный лай — откуда-то с левого берега, но издалека. Поворачивать Середин не стал. На Руси все крупные города стоят на реках, а потому съезжать с Печоры ради поисков какого-нибудь мелкого хутора смысла не имело.