Заклятый друг

– Я бумагу принес, – достал рулон из рюкзака и протянул его брюнету. – Держи.

– Большое тебе человеческое спасибо, – ехидно произнес Никита, нахмурившись. – А теперь вали на хрен: видеть тебя не хочу. Вон отсюда!

Ну что ж, подобную реакцию можно считать очень даже сдержанной. Хотя не факт, что, когда ему будет лучше, он мне не припомнит.

– Я жду тебя в тачке. Оставь здесь все, как есть. Я накосячил, мне с дерьмом и разбираться. Если не придешь через пять минут, вызову скорую, – твердо пообещал и побрел на улицу.

Отведенное время быстро вышло. Я волновался: грыз ногти и не сводил глаз с калитки. Наконец она отворилась, и в проеме показался Филатов. Нетвердой походкой он приблизился к автомобилю, открыл переднюю дверь и плюхнулся на пассажирское сидение.

– Пожалуйста, пей, пока едем, – я протянул ему бутылку с водой.

– Господи, Котов, что ты еще придумал? – он оттолкнул мою кисть подальше от себя. – Ты же понимаешь, как мне стремно сейчас брать что-то из твоих рук?

– Понимаю. Но тебе надо промыть желудок. Не беспокойся, здесь просто подсоленная вода. Доедем до дома, а там уже два пальца в рот… – я положил бутылку ему на колени, завел мотор и нажал на педаль газа.

Краем глаза заметил, как он отвинтил крышку и начал пить. Отлично. Пока не буду говорить, что провоцировать рвоту придется ни один раз: нечего человека заранее расстраивать.

Примерно через пять минут мы заехали в гараж. Ник пытался прогнать меня из туалетной комнаты, но потерпел неудачу: в данный момент силы были явно не равны.

– Хорошо. Но надо повторить, – заявил я брюнету после того, как он проблевался первый раз.

– Издеваешься? – Никита сидел в обнимку с унитазом, мученически морщась, и после моих слов посмотрел на меня снизу вверх слезящимися глазами полными ужаса.

– Нет. Мы будем повторять этот процесс многократно, пока в рвотных массах не останется лишь чистая вода, – заявил я тоном, не терпящим возражений. – Сиди и пей, я сейчас еще водички принесу.

Звонок жены застал меня на кухне.

– Киря, что с Никитой? Он к телефону не подходит, – неожиданно завизжала трубка голосом Верунчика. – Нам приехать?

– Не переживай: просто понос. У нас все под контролем. Приезжать не надо. Я скажу ему, что ты звонила, так что он тебя наберет позже, – ответил Вере и, убедившись, что она меня услышала, сбросил вызов.

– Ну, как успехи? – спросил, заходя к Нику, который снова восседал на “троне”.

– Пью, видишь же, – отмахнулся от меня парень, как от назойливой мухи.

– Молодец. Продолжай в том же духе. Я сейчас пойду на кухне уберусь, чтобы девчонок случайно не травануть… Ах да, дай мне ключи от вашего дома: там тоже надо порядок навести, – я вытянул ладонь, в которую Ник без лишних разговоров вложил связку. – В общем, ты кричи, если что. Кстати, позвони Верунчику, она тебя потеряла, – выдав ценные указания, удалился.

Не знаю, чем занималась нанятая Верой бригада горе-ремонтников: на объекте я вообще никого не заметил. Значит, придется брать все в свои руки, иначе оккупанты никогда не покинут мою территорию, тем более что я обещал устранить следы говноапокалипсиса. Был у меня телефончик одной компании, оказывающей полный комплекс услуг по ремонту водопровода и систем водоснабжения. Брали они неприлично дорого, но и работали быстро и на совесть. Скрепя сердце договорился о срочном выезде мастеров.

Выбросил остатки каши и салата, вылил заварку, усердно отдраил посуду дважды: сначала с моющим средством, а затем с содой. Пора проверить болезного.

Никита снова сидел на полу. Выглядел он совсем измученным. Испытывал ли я угрызения совести, глядя на его плачевный вид? Безусловно. Раскаивался ли в своем легкомыслии? Однозначно. Вот только несмотря на то, что сейчас я всеми силами пытаюсь ему помочь, он все равно остается моим врагом, и об этом нельзя забывать.

– Ник, пошли в гостиную, – я подал ему руку, за которую он схватился, поднимаясь. – Желудок ты очистил, теперь нужно принять сорбент.

Филатов послушно поплелся за мной. В комнате я дал ему энтеросгель и уложил на бок на диване. Сходил за одеялом и, накрыв заснувшего парня, приоткрыл форточку для проветривания.

Сидел рядом с ним, следя за его состоянием несколько часов, пока он не проснулся и не побежал в очередной раз к “белому другу”.

Встретился с бригадиром; проводил его на объект; поставил перед ним задачу; обговорил сроки, виды работ и цену. Составили смету, которую я утвердил после скрупулезного изучения. В конечном итоге подписали договор подряда на проведение работ по ремонту водопровода.

Быстрым шагом я возвращался домой, чтобы проверить Никиту. Да, это будет определенно бесконечно длинный день.

Глава 6

Я работал на планшете, сидя в кресле рядом с Никитой. Он продолжал курсировать по маршруту горшок-диван. Последние десять минут он тяжко вздыхал и беспокойно ворочался. Видимо, его деятельной натуре стало невыносимо скучно, поэтому он решил поговорить со мной.

– Скажи мне, Кирилл Андреевич, как на духу, партизанская война закончилась? У нас ведь перемирие, верно? – брюнет устроился поудобнее, подложив руку под голову, чтобы видеть мое лицо.

– Перемирие? – я скептически хмыкнул. – Не обольщайтесь, Никита Сергеевич. Не стоит путать гуманитарную помощь с прекращением боевых действий.

Филатов недовольно скривился и предостерегающе выпалил:

– Не боишься, что мирное население узнает о карательной операции? Да-да, не смотри на меня так, я говорю о девочках. Что будешь делать, если они получат секретное донесение? – издевательски осклабился он.

– Стучи-стучи, дятел, – съязвил, сощурившись. – Только ведь и я молчать не стану. Уверен, что хочешь, чтобы дамы узнали о тебе всю правду? – одарил его взглядом, преисполненным пренебрежения и превосходства, с удовольствием наблюдая, как сползает улыбка с его насмешливой физиономии.

На некоторое время Ник заткнулся, явно обдумывая мои слова. Но блаженная тишина не продлилась долго.

– Кир, когда же ты уже повзрослеешь? – с претензией в голосе начал он свою обличительную отповедь. – Неужели ты не понимаешь, что месть в первую очередь разрушает и губит тебя самого? Людям свойственно совершать ошибки. Нужно уметь прощать и отпускать обиды. Пока в твоем сердце живет злость, ты топчешься на месте и не можешь двигаться дальше. Неужели ненависть ко мне сильнее, чем простое человеческое желание быть счастливым?