Заколдованная луна
Шрифт:
Она никогда в жизни не расскажет об этом, ему – нет!
Может быть… Абелю Гарду?
Она с удивлением обнаружила, что ей этого хотелось. Не выдавать Петруса, это было бы слишком противно, но получить у Абеля утешение и услышать от него успокаивающие слова.
Как странно!
У двери своего дома она остановилась, чтобы отдышаться. Пригладила волосы, одежду, почистила туфли носовым платком. Ей удалось отчистить длинное грязное пятно на чулке.
Ну, ладно. Теперь можно заходить.
Она успела снять с себя одежду и немного умыться, прежде чем
– Криста! Где же ты была?
– Иду, папа.
Взгляд в кухонное зеркальце. Пара взмахов гребешком. Ну, теперь она выглядит нормально.
– Что ты так долго делала на кухне?
– Я поскользнулась у ворот и испачкалась. Сейчас все в порядке. А как ты провел время?
– Один, как всегда, – ответил он со сдержанным вздохом. – Пытался почитать немного, но глаза не выдерживают.
– Может, тебе стоит заказать новые очки?
– Нет, мы не можем выбрасывать деньги на такие излишества. Да и не нужны мне новые очки, все равно пользоваться ими долго не придется.
Опять он за свое! Но его излюбленное средство давления на ее совесть уже не действовало.
– Что такое, Криста, у тебя чашка в руках дрожит?
Она как раз собиралась унести его чашку, не следовало ей этого делать, это разоблачило ее.
– Да нет, просто немного нервничаю, что потеряла равновесие там – у ворот, – сказала она. – Тебе что-то еще надо? А то я пойду лягу.
О, только не проси еще что-то для тебя сделать, я слишком взбудоражена, неужели я не смогу сейчас уйти?
Но Франк захотел выслушать ее отчет о вечере, посвященном Севальдсену. А Криста почти забыла о нем.
– Он не пришел, – ответила она и попыталась заставить свои руки не дрожать.
– Не пришел? И почему же?
Она не в силах была долго объяснять. Не могла рассказать, что Ларса Севальдсена арестовали за воровство, иначе ей пришлось бы несколько часов выслушивать его рассуждения… обильно сдобренные злорадством.
– Наверное, простудился, – пробормотала она.
Наконец ей позволили уйти. Она легла с трудом в кровать, сильно дрожа.
Уже в постели она лежала, трясясь от холода. Как же она осмелится теперь ходить на ферму? Как же она сможет встретиться с Петрусом?
Сама мысль об этом внушала ей ужас.
Но на следующий вечер она позабыла про это, потому что в приходе произошли весьма драматические события.
Криста закончила свой день с сыновьями Абеля. Она шла домой, думая о маленьких ручках Адама, которыми он обнимал ее за шею, о то, что Эфраим почему-то куксился, думала о штопке чулок под критическим взором тетки и о том, как приятно был удивлен Абель Гард, когда они столкнулись у ворот.
– Редкая встреча, – улыбнулся он. – Когда я прихожу домой, ты обычно уже уходишь.
– Я немного задержалась, – пробормотала она взволнованно, ей было почему-то неудобно посмотреть ему в глаза. Теперь ей казалось очень трудным рассказать о нападении.
– Ты так быстро убежала вчера с собрания.
– Да, хотела забежать к Ингеборг, навестить
ее.Глаза его потемнели.
– Да, я слышал о ней. Неприятная история!
Она сказала с вызовом, потому что почувствовала в его голосе осуждение:
– Да уж, ей, конечно же, не особенно весело!
Абель принял намек к сведению.
– Ну да, парень, разумеется, виноват, но тебе не следовало…
– А кто туда пойдет? – перебила она. – Община не слишком-то старается облегчить ее положение.
Он понял, что разговор принимает не тот оборот.
– Криста, а не могла бы ты в один из вечеров задержаться у нас чуть подольше? Ведь мы даже поговорить друг с другом не успеваем!
Было видно, что она колеблется, и он поспешил добавить:
– Мне так много хотелось бы с тобой обсудить, о мальчиках.
– Хорошо, спрошу у Франка, сможет ли он без меня обойтись.
– Почему ты так часто называешь его Франком? – мягко спросил Абель. – Ведь он же твой отец!
Она взглянула на Абеля, не зная, может ли она довериться ему и рассказать обо всем, что было у нее на душе. Ну да ладно? Это может подождать. Именно сейчас она не в состоянии думать о чем-то серьезном, у нее был такой напряженный день.
– Не знаю, – только и ответила она.
Он выглядел настолько удрученным, что Кристе пришлось сказать то, о чем она на самом деле совсем не хотела ему говорить.
– Не знаю… смогу ли я продолжать работать в твоем доме, Абель.
– Но почему? – спросил он потрясение. – Мальчики же так тебя любят, все стало лучше с того дня, как ты у нас появилась.
Она действительно страдала. И не могла найти ответ.
– Тебе плохо у нас? – спросил он, понизив голос.
– Да нет, но… Ну хорошо, Абель, ты должен об этом знать. Люди уже болтают.
Он потерял дар речи. А потом спросил покорно:
– Болтают? О нас?
– Да, – ответила она, опустив голову, ей ужасно неприятен был весь этот разговор.
– Но ведь я никогда…
– Знаю, – поспешила сказать она. – Но ты сам знаешь, какими бывают люди.
Она увидела, как он вдруг растерялся, и тут же пожалела, что вообще затеяла этот разговор.
– Не беспокойся об этом, Абель, – быстро сказала она.
– Нет, я буду беспокоиться, – вспылив, сказал он. – И из-за тебя. Ты слишком хороша для того, чтобы подвергаться подобному. И из-за себя самого, потому что мне от этого гораздо хуже.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уже не смогу общаться с тобой так же непринужденно, как раньше. Не смогу поговорить с тобой, узнать, хорошо ли тебе в моем доме, если буду знать, что сплетницы все это переврут! Мне о стольком надо с тобой поговорить! А теперь все пропало!
– Не надо так думать! Во всяком случае, я по-прежнему буду сидеть с твоими мальчиками. Спокойной ночи, Абель!
Ему ничего не оставалось, кроме как сказать «спокойной ночи», хотя сердце его ныло от тоски и желания задержать ее. Криста сама не подозревала об этом, но в ней появилась какая-то новая зрелость, которая затрагивала и лучшее, и худшее в мужчинах.