Заколдованное золото (сборник)
Шрифт:
— О, — воскликнул м-р Чейз и глубоко вздохнул. — О, боже! Не ожидал я от тебя этого, Гэсси. Никогда бы я не подумал, что ты можешь сыграть такую низкую штуку. Я поражен.
— Значит ты ошибался во мне, — ответил тот.
— Не хочешь уплатить мне двадцать фунтов, вот в чем все дело, — сказал м-р Чейз, нахмурив брови. — Но, голубчик мой, это тебе не удастся. Я не вчера родился. Давай деньги, пока я не рассердился. Я требую от тебя двадцать фунтов и не выйду из этой комнаты, пока не получу их.
Потеряв от бешенства дар речи, м-р Тик ударил его. В тот же миг с треском упал опрокинутый стол, и м-р Чейз, схватив приятеля в свои мощные объятия,
Вверху раздался слабый крик, по лестнице послышались быстрые шаги, и миссис Тик вбежала в комнату, набросив на плечи красный платок. М-р Чейз выпустил м-ра Тика и открыл было рот, но передумал и бросился в коридор, а оттуда, сдернув с вешалки свою шляпу, выскочил на улицу, крепко хлопнув за собой дверью.
На следующий день он прислал за своими вещами, но с м-ром Тиком встретились они лишь месяц спустя. Руки м-ра Чейза сжались в кулаки, губы дрогнули, но м-р Тик с трогательной улыбкой протянул ему руку, которую м-р Чейз и пожал, после некоторого колебания. М-р Тик, все еще держа своего друга за руку, повел его в ближайшую харчевню.
— Ошибка была моя, Альф, — сказал он, покачав головой, — но все — таки я не был виноват. Всякий ошибся бы на моем месте.
— Ты узнал, кто взял деньги? — спросил м-р Чейз, — подозрительно рассматривая его.
М-р Тик проглотил слюну и кивнул головой.
— Я вчера встретил Берта Адамса, — медленно сказал он, — пришлось поставить три пинты, но все же в конце концов удалось выпытать все. Деньги взяла моя старуха.
М-р Чейз с шумом опустил кружку.
— Что! — воскликнул он задыхаясь.
— Она взяла их. На следующий день после того, как застала тебя в камине, — грустно продолжал м-р Тик. — А теперь она эти деньги положила в какой-то банк, и теперь уж мне не увидеть ни одного пенни. Если б ты был женатый человек, Альф, ты бы лучше понял эту историю. Ты бы тогда ничему не удивлялся.
СВЯТОЙ БРАТЕЦ
— Джордж, — сказал после вечернего чая капитан "Волны", сидевший со штурманом на палубе, откуда они наблюдали реку, — в этот рейс с нами поедет мой приятель, один из наших новых членов, брат Хэччинс.
— Надо полагать, из вашего Братства? — холодно осведомился штурман.
— Из Братства, — подтвердил капитан. — Он вам понравится, Джордж, это был один из самых крупных негодяев, каких видел свет.
— Однако… я не совсем понимаю, что вы этим хотите сказать, — спросил штурман, бросив на капитана возмущенный взгляд.
— Жизнь его чрезвычайно интересна, — продолжал капитан, — он перебывал в половине английских тюрем. Слушать его речи так же поучительно, как читать книги. И не сыскать человека веселее, чем он.
— И будет он устраивать здесь молитвы перед завтраком, как тот старый негодяй с толстой шеей и бледной физиономией, который плавал с нами прошлое лето и украл мои сапоги? — спросил штурман.
— Он их вовсе не украл, Джордж, — сказал капитан. — Если бы вы видели, как он плакал, когда я намекнул ему на ваши несправедливые подозрения, вас бы замучили угрызения совести. Он рассказал это на собрании, и все помолились за вас.
— Вы и ваше Братство — просто дураки, — сказал штурман с презрением. — Вас всегда надувают. Стоит
только прийти к вам человеку и сказать, что он обрел благодать, как вы ему тотчас же доставляете приятный, легкий и спокойный заработок, а он начинает разгуливать с голубой ленточкой [1] и красным носом. Не уговаривайте меня, не поможет. Вы спрашиваете, почему я не примкнул к вам? Да потому, что я не хочу потерять свой здравый смысл.1
Голубая ленточка — значок Армии Голубой Ленты (с 1883 г. именуемой Gospel Temperance Union) О-во это — американского происхождения.
Прим. перев.
— Придет день, Джордж, когда вы будете думать иначе, — сказал капитан, вставая. — Я искренно желаю вам пережить какое-нибудь большое горе или страдание, что-нибудь, что было бы свыше ваших сил. Только оно может вас спасти.
— Тот толстяк, который украл мои сапоги, наверное желает мне того же самого, — сказал штурман.
— Да, — торжественно произнес капитан, — он так и сказал.
Штурман встал, кипя от злобы; он гневно постучал трубкой о борт шхуны, раза два, три, топая, прошелся по палубе, но, точно убедившись, что ему здесь не обрести обычного спокойствия, сошел на берег.
Когда он вернулся, было уже темно. В каюте горел огонь; капитан сидел в очках и читал вслух какому-то худощавому, бледному, одетому во все черное человеку, старый номер "Евангелического Журнала".
— Это мой помощник, — сказал капитан, оторвав глаза от книги.
— Что, он нашего толка? — спросил незнакомец.
Капитан грустно покачал головой.
— Значит, пока еще нет, — уверенно сказал гость.
— Слишком много ваших пришлось мне повидать на своем веку, — резко проговорил штурман, — а чем больше я их вижу, тем меньше они мне нравятся. Только взгляну на них, и сейчас же свирепею.
— О, это ведь не вы говорите, вашими устами глаголет дьявол, — авторитетным тоном сказал м-р Хэччинс.
— Вы его, должно быть, довольно хорошо знаете, — спокойно возразил штурман.
— Я провел с ним тридцать лет моей жизни, — торжественно изрек м-р Хэччинс, — но потом он опротивел мне.
— Думаю, что и ему порядком надоело, — сказал штурман, — с меня бы вполне хватило и тридцати дней.
Он пошел в свою каюту, чтоб дать м-ру Хэччинсу время придумать подходящее возражение. Вернувшись с полной бутылкой виски и стаканом, он вытащил аппетитно чмокнувшую пробку, налил себе стакан крепкой смеси и зажег трубку. М-р Хэччинс глубоко вздохнул, бросил на капитана полный упрека взгляд и покачал головой по направлению бутылки.
— Вы ведь знаете, Джордж, что мне неприятно, когда вы приносите сюда эту мерзость, — сказал капитан.
— Это не для меня, — невинным тоном возразил штурман, — а для дьявола. Он говорит, что ему тошно стало при виде его старого приятеля Хэччинса.
Штурман взглянул на незнакомца и к великому своему удивлению заметил, что тот борется с сильным желанием рассмеяться. Губы его напряглись, быстрые глазки налились слезами, но он овладел собой и, поднявшись на ноги, разразился яркой речью о пользе трезвости. Он сказал, что виски не только грех, но и совершенно ненужная вещь, и, косо поглядывая на штурмана, заявил, что две капли кислоты в воде прекрасно его заменяют.