Заколдованный замок

Маркиз ничего не ответил и только улыбаясь покрутил усы. Минуту спустя он насмешливо заметил:

– Сейчас видно, что ты дольше меня носишь супружское иго! Ты так основательно изучил все тайны супружеской жизни.

– Обстоятельства заставили! Как было не сделаться смелым при некотором благоразумии, когда так жестоко приходится расплачиваться за всякие пустяки. Достаточно носового платка с подозрительной меткой, забытого в кармане, перчаток, случайно попавших в чемодан, или записки, выроненной на глазах законной супруги - и гроза готова!

– Увы! Ты глубоко прав. В конце концов, я думаю, наши жены скорей ненавидят нас, чем любят.

– Во всяком случае, они без сожаления отворачиваются от нас и с удовольствием изменяют нам, чтобы отплатить той же монетой. Знаешь ты, что мне ответила жена, когда после одной сцены и обоюдных упреков (это было шесть месяцев спустя после нашей свадьбы) я сказал ей, что наши любовные интриги мимолетны, законным же женам мы принадлежим до самой смерти, а потому и требуем от них верности? "Я знаю, - нетерпеливо ответила она, - что вы делаетесь домоседами, когда ноги перестают вам служить. Когда ваша песня спета и ни одной женщине вы уже больше не нужны, вы являетесь к домашнему очагу, со своими ревматизмами, подагрою и брюзжанием. Тогда жена должна ухаживать за вами. Поэтому не справедливо ли, чтобы она немного развлеклась прежде, чем примет на себя такую высокую миссию?"

– Добрейшая госпожа Бертран не совсем не права! Поэтому, если кто имел счастье напасть на ангела, признающего только вторую часть женской миссии, тот всячески должен стараться удержать его при себе, - со смехом ответил маркиз.

На этом оба друга расстались в отличнейшем настроении духа.

Вечером Беранже приказал подать ужин в свою комнату и заперся на ключ. Сестру милосердия он отослал, сказав ей, что не нуждается в ее услугах. Он хотел остаться один и ждал Мушку, в которую был влюблен больше, чем когда-нибудь.

Но пробило десять часов, потом одиннадцать, а никто не являлся. Невыносимое беспокойство стало мучить Беранже. Сердце его что-то сдавило, а по коже пробегала ледяная дрожь, сменяясь по временам сильным жаром. С тяжелой головой молодой человек вышел на террасу, надеясь, что прохладный ночной воздух освежит его, но нервное возбуждение было так велико, что каждый шум ветра, малейший скрип песка под ногами запоздавшего слуги заставляли его вздрагивать. Маркиз с лихорадочным нетерпением напрягал слух, стараясь уловить шум легких шагов или шелест шелкового платья куртизанки.

Наконец, он бросился в кресло и закрыл глаза, думая немного заснуть, чтобы убить время, но возбуждение его было так велико, что он дрожал всем телом и только впал в род тяжелой дремоты.

Прикосновение чего-то холодного заставило вздрогнуть маркиза и он быстро выпрямился. Над ним склонилась Мушка, одетая в то же платье и закутанная в черную вуаль. Прикосновение ее холодных пальцев и вывело его из забытья.

– Наконец-то ты пришла!
– вскричал Беранже, пылко прижимая ее к груди.
– Знаешь, Мушка, ни когда еще я не любил тебя так, как теперь!

Куртизанка улыбнулась и глаза ее вспыхнули странным огнем.

– О! Я тоже никогда еще не любила тебя так. Ты, ты - моя жизнь!

Она прижалась своими холодными, пурпурными губами к Беранже, и тот снова почувствовал, как будто жизненная сила исходит из него.

Маркиз встал и с трудом перешел с Мушкой в свою комнату. Ледяная дрожь пробегала по его спине, и он жаждал тепла и света комнаты.

При свете лампы Беранже снова был поражен страшной синеватой бледностью Мушки. Он стал угощать ее пирогом и холодной дичью, но та не хотела есть и только омочила губы в вине.

– Послушай, дорогая моя! Ты больна, у тебя такой нехороший вид. Что с тобой? Может быть, ты нуждаешься? Погоди, я сейчас дам тебе денег.

Маркиз открыл бумажник и хотел вынуть банковый билет, но Мушка остановила его руку. Странная улыбка блуждала на ее губах.

– Нет, нет! Мне не нужно денег. У меня есть все, что мне нужно, а остальное дает мне твоя любовь.

Страшно пораженный маркиз положил бумажник обратно в карман и почти, с недоверием посмотрел на свою собеседницу. Впервые жадная и ненасытная Мушка отказывалась от денег. Что же такое с нею случилось, что вызвало такую перемену в ней?

Как и накануне, Мушка ушла на рассвете, обещая опять прийти. Беранже был разбит и истощен и чувствовал себя еще больше влюбленным в нее. Ему казалось, что он даже несколько часов не сможет прожить без этой женщины, что она нужна ему, как воздух. Он чувствовал, что какие-то узы связывают его с Мушкой и что даже его дыхание связано с ней.

Прошло десять дней. Беранже видимо худел и бледнел. Лицо его приняло мертвенно бледный оттенок, а глаза то лихорадочно горели, то мутились и как-то гасли. Доктор ничего не мог понять в этих странных симптомах, а маркиз ни словом не обмолвился, что он так угасал вследствие ночных оргий. Таким образом, он находился совершенно во власти своей ужасной любовницы. Он спал большую часть дня и только к вечеру, казалось, оживал в каком-то лихорадочном волнении.

Между тем в доме стали носиться странные слухи. Ежедневные таинственные ужины возбудили подозрения среди прислуги. За маркизом стали следить, но не могли узнать, кто посещает его, хотя из его комнаты доносился шепот двух голосов.

Однажды в кухню пришла явно расстроенная Сузанна.

– Теперь я знаю, кто бывает каждый вечер у господина маркиза! Это никто другой, как его любовница. Неужели этот человек потерял всякий стыд, что принимает такую негодяйку в спальне дорогой госпожи!

– Вы, должно быть, ошиблись, Сузанна! Одно верно: особа, которая бывает у маркиза, очень хитра. Как она проходит к нему - это совершенно непонятно.

– Да, - продолжал лакей, - мы с Жаком стерегли ее и у террасы, и у садовой калитки, и в прихожей, и все-таки ничего не узнали. Никто не проходит; затем, трах - она у него, и они болтают.

– Все это правда. Но только это не может быть Мушка, так как она подохла, - сказал грум.

– Что вы говорите, Жак! Только что я слышала собственными ушами, как маркиз сказал: "моя обожаемая Мушка!" Нет! Этот бессовестный человек со своей бесстыжей Мушкой устраивают чистый скандал!
– вскричала экономка, плюнув с гневом.

На минуту воцарилось общее молчание. Все с беспокойством переглянулись.

– В таком случае, это сам дьявол!
– вскричал Жак.
– Мушка несомненно исчезла. Сегодня утром Роза, служанка Казимиры, подтвердила мне, что о ней нет никаких известий, и что господин Ренуар, умирая, признался священнику, что он сбросил цыганку с балкона в пропасть, а оттуда еще никто не возвращался живым.

– Великой Боже!
– вскричала кухарка.
– Но в таком случае пастух Андре не соврал мне!

– Что же он говорил?- спросили все в один голос.