Заколдуй меня (сборник)

Кэри смотрел на море. Казалось, он был немного раздражен, так и не получив ответа на свой вопрос.

— Разве ты не рад меня видеть?

Зено вспомнил стойкий запах кадильницы и лака; высокие окна, полумрак исповедальни, занавески, скрывающие акт покаяния от посторонних глаз.

— Облегчите мою душу, Святой Отец, я согрешил. Прошла неделя с тех пор, как я последний раз исповедывался.

Каждую неделю он приходил сюда, чтобы выложить все. Как ее зовут. Чем они занимались. О чем разговаривали.

Лори.

И отец Кэри наставлял его:

— Эта женщина замужем. Ты совершаешь смертный грех.

Но оба понимали, что не это главное. Не так важно, чем они с Лори занимались. Важно, о чем они говорили, — вот от этого бремени он и хотел освободиться на исповеди. От всего, что она ему говорила. От всех тайн.

Зено вспомнил, как он уходил из церкви, сбросив с себя это бремя, очистившись от своего знания, от тайн. Вспомнил ощущение легкости, пустоты внутри.

Он снова спросил:

— Почему вы здесь?

— Твои друзья просили меня приехать, — объяснил Кэри. — Они подумали, что тебе захочется с кем-то поговорить.

— Валлас Эллвуд, — догадался Зено.

Кэри ничего не ответил.

— Ник погиб от несчастного случая: мы подрались.

— Разве я когда-нибудь судил тебя? — спросил Кэри.

«Никогда, — подумал Кэри. — Никогда ты этого не делал». Закрыв глаза, он представлял разделявшую их перегородку, слышал отдаленное пение хора, ощущал полумрак, в котором поверяется самое сокровенное.

— Да, я рад, что ты здесь. Я нуждаюсь в тебе. Но узнал это только сейчас. Ты должен выслушать меня. Помоги мне кое в чем разобраться.

Я встретил одну женщину, — стал рассказывать Зено. Ее зовут Карла. В тот день я нашел ее на...

— Нет, — прервал его Кэри, — подожди минуту. Это должно быть по-другому.

Он переместился так, чтобы Зено не видел его, и теперь они сидели спина к спине. Плечи их соприкасались. Зено медленно откинулся назад, запрокинув голову и оперевшись на исповедника. Глаза его оставались открытыми, он видел чистое серо-голубое небо и чаек, круживших в воздухе. Потом он сомкнул веки, и перед ним возникла перегородка, за ней мелькали какие-то неясные тени и звучал голос человека, который способен простить его.

— Вот теперь, — произнес Кэри, — начни все заново.

— Простите меня, Святой Отец, я согрешил. Прошло двадцать лет, с тех пор как я последний раз был на исповеди.

Глава 12

Они оставили «пежо» Софи на стоянке рядом с «Паллингзом» и целых восемь часов разъезжали по сельским районам — это оказалось пустой тратой времени. Луиза Говард была очень словоохотлива, но зациклилась на одной теме. Потускневшие глаза смотрели отрешенно, словно внутрь самой себя.

Она без конца твердила:

— Нет, самое ужасное не в том, что он умер. Я хочу сказать, все люди смертны. Он был в неплохой форме. Время от времени посещал спортивный зал. Компания оплачивала медицинскую страховку — у них были регулярные осмотры и тому подобное; правда, все мы знаем — иногда люди умирают совершенно неожиданно от какой-то неизлечимой болезни. Но чтобы такое... чтобы его убили... — Основания ногтей были свинцового цвета в тех местах, где она содрала тонкую пленку.

— А вы друзья Ника?

— Мы знали его когда-то, — ответил Паскью. И добавил, как будто это давало ему какие-то права: — Я адвокат.

— Слишком поздно, — как-то не к месту обронила Луиза и нахмурилась, досадуя на саму себя за эту нелепую фразу. — Зачем вы приехали? Ведь его давно похоронили.

Софи воспользовалась возможностью вставить словечко:

— Мы ошиблись. Простите нас. Мы надеялись...

— Слишком поздно. Мы похоронили то, что от него осталось, сразу после расследования. — При воспоминании об этом женщина содрогнулась. — Погиб бы он в аварии — это еще можно было бы вынести. Или если бы он разбился, упав с высоты, или заразился опасной болезнью. Но быть убитым — дичь какая-то! Он отправился в деловую поездку, связанную с бизнесом, а очутился в совершенно другом месте.

О письме она ничего не знала. Ни о каких встречах тоже. Софи немного рассказала ей об их дружбе с Ником. Упомянула других общих друзей: Чарли Сингера, Сью Харт, Люка Маллена, Марианну Новак, Лори Косгров. Но выражение лица Луизы при этом нисколько не изменилось. Она ничего не знала ни о ком из них.

Она проводила их до двери:

— Не знаю, что теперь будет с его завещанием. С его страховкой. Мне ведь надо растить ребенка. Ник убит, и это может изменить дело.

Паскью успокоил ее:

— Не изменит. Причина смерти не имеет никакого значения.

Луиза посмотрела на него так, будто только сейчас поняла причину их визита. И снова посетовала:

— Если бы он умер своей смертью, как все люди.

* * *

— Где ты живешь? — спросил Паскью. Он ничего о ней не знал. Не только где она живет.

— В Лондоне, — ответила Софи.

— До Лондона отсюда два часа езды. До Лонгрока — шесть. Ты хочешь вернуться домой?

— Нет, не хочу. А ты тоже живешь в Лондоне?

— Да.

— Так почему бы тебе не вернуться домой? Вместе поедем!

В машине они разговаривали, и Софи то и дело поглядывала на него — это одно из преимуществ пассажира, в то время как водитель постоянно должен смотреть на дорогу. Она заметила, что профиль у него грубоватый — в анфас лицо его казалось более привлекательным. Зеленые глаза, волосы с проседью, абсолютно прямые и слишком длинные. Он каждый раз откидывал их ладонью со лба, а они упрямо падали обратно. На скуле — маленький серповидный шрам, похожий на турецкий полумесяц. Это она впервые разглядывала его так внимательно.

«Как глупо было подумать, что ты автор писем! Но почему мне пришло это в голову? В сущности, у нас не было лидера. Это не входило в правила игры. Но все равно нам нужен был источник энергии. И им стал ты. Люк вынашивал безумные планы, но довести дело до конца мог только ты. Чарли носил в себе тайны и грусть, а ты — устремления».

Она спросила:

— А помнишь, как ты хотел взорвать поезд?

— Это было несерьезно.

— Еще как серьезно! Ты все продумал: время, маршрут, каждую мелочь. Даже детонаторы раздобыл.