Заколдуй меня

И вдруг его осенило. Ведь голос мог принадлежать человеку, которого он никогда не видел. И если это действительно так, то все гораздо страшнее и загадочнее, чем он предполагал.

Он шел, пряча лицо от ветра и морских брызг, вглядываясь в номера домов.

Его отель под номером одиннадцать. Вот дом двадцать пять — прачечная. Далее бар, без таблички, но по счету — дом тридцать три. Еще немного — и он выйдет за черту города. Следующая улица вела к лесу. Дома кончились, виден стал и конец дамбы, за которой круто поднималась скала, закрывая вид на море. Остался позади последний фонарь. Линия огней оборвалась. От скалы дорога уходила в темноту.

«Ах ты, ублюдок! Что за игру ты затеял со мной?»

Ник замедлил шаг, размышляя, не повернуть ли назад. Но заметил неумело выведенные цифры на двойных воротах лодочной станции — две закорючки и два вертикальных мазка — кажется, кто-то нанес их непомерно большой для подобной цели малярной кистью. Несомненно, это был последний номер по Дьюэр-стрит.

Он вошел во двор, но вместо дома увидел с дюжину лодок и два сарая. С улицы проникал слабый свет. Ник двинулся в глубину двора, проходя между громоздившимися со всех сторон лодками.

— Эй! — позвал он.

Послышался какой-то шипящий звук. Потом с удаленной от улицы стороны двора появился светящийся шар, похожий на огонь Святого Элмо. Он покачивался из стороны в сторону. Маленький маяк, фонарь, освещающий путь.

— Эй?..

Вслед за ним появился еще один — тоже покачиваясь и слегка потрескивая, словно нес в себе заряд энергии. Пока Ник наблюдал за ними, шары приобрели синий оттенок. Каждый из них описал в воздухе параболу невысоко над землей, оставляя позади себя неяркий бело-синий след.

Потом их стало три. И они заиграли изумрудным светом, на их бледное холодное сияние больно было смотреть; три светящихся зеленых шара, неторопливо петляющих в воздухе, перемещаясь вверх-вниз, влево-вправо, находясь в беспрестанном движении, то и дело меняясь местами — когда один падал, другой взмывал вверх, оказываясь в зените.

Шары все набирали скорость, словно вышли на орбиты, на которых их энергия возрастала. Каждый шар отмечал свой путь светящейся линией, обрисовывающей арки и купола, и вместе они образовали собор сочного зеленого цвета.

— Что это?! — воскликнул Ник. — Чего ты хочешь?

Шары покраснели; причудливые арки и шпили вспыхнули пламенем, словно от прикосновения дьявольского перста.

Потом вдруг они озарились ослепительно белым светом, и в этом сиянии, вращаясь, сверкнуло сталью оружие, избранное для мести самим Господом, сверкнуло и исчезло в темноте.

— Что тебе...

Раздался свистящий звук, словно кто-то с шумом втянул в себя воздух, и Ник получил сильный удар по руке, хотя поблизости никого не было. Взглянул на руку — в бицепс ему вонзился тонкий нож.

— Ай!.. — Он отпрянул назад, всматриваясь в темноту. Приподнял руку и взялся за рукоятку ножа, пытаясь раскачать застрявшее в теле лезвие. Его обожгло болью.

Он отступил еще на шаг, налетев спиной на корму легкой гоночной яхты. Белое свечение было настолько ярким, что в глазах у Ника до сих пор стояли огненные полосы, вычерченные шарами в воздухе. А собор, словно чудесное видение, посетившее святого, все так же пылал, зависнув над землей.

* * *

Зено с ловкостью жонглера одной рукой поймал шары и побросал на землю те, что больше не излучали сияния.

«Ну вот и повеселились...» — подумал он.

С Марианной Новак тоже было не скучно. Мать часто говорила ему: «Что бы ты ни делал, постарайся получить от этого удовольствие».

По правде говоря, Марианне он тоже слегка поморочил голову. В первый вечер позвонил ей и назначил встречу в маленьком ресторанчике, в двух кварталах от моря. Ступеньки вели в погребок, увешанный рыболовными сетями и поплавками. Достаточно безвкусно обставленный, но немноголюдный в это время года и с хорошей кухней. Он заставил ее просидеть там час, а потом прислал записку, в которой ссылался на непредвиденные обстоятельства, задержавшие его.

На следующий день он попросил прийти в то же самое место, в то же самое время, к тому же столику. Через полтора часа к ней подошла девушка с одной алой розой и зарифмованным посланием:

«Чем сидеть с таким видом печальным, лучше в номер ты набрала: три ноль девять, ноль шесть ноль два».

Передавая цветок, девушка широко улыбнулась, и, когда наклонилась, стала видна чуть тронутая веснушками впадина между грудей.

Марианна позвонила и долго выслушивала его извинения. Потом сказала:

— Я приехала только ради тебя.

— Не совсем так, — возразил он, — скорее из любопытства, не так ли?

— Извини за резкость, но похоже, ты просто дурачишь меня!

— Да нет же. Я ездил на встречу за город. И надеялся вернуться к назначенному времени.

— Что тебе нужно?

— Увидеться с тобой.

Последовала долгая пауза — Марианна не стала спрашивать, зачем ему нужна эта встреча. Но Зено ответил на непрозвучавший вопрос:

— Причину ты знаешь сама.

— И что дальше? Завтра я снова приду сюда, сяду за тот же столик, или мне разрешается самой выбрать?

— Нет. — В голосе одновременно звучали извиняющиеся и нетерпеливые нотки. — Давай забудем про ресторан. Завтра я рано вернусь и вполне успею что-нибудь приготовить. Ты любишь рыбу?

— Да.

— Приходи ко мне. Отведаешь свежей рыбы. — И он дал ей адрес.

Прежде чем он повесил трубку, она сказала:

— А я сначала не узнала тебя.

На следующий день вечером она пришла к нему — он не переставал улыбаться, снова просил прощения, подливал шампанское, щедро отвешивал комплименты, а после обеда показал фокус, который она увидела в первый и последний раз.

Он подсмотрел, как она приходила в ресторанчик. Конечно же он был там. И видел, как она возвращалась обратно. Во второй вечер он даже вошел внутрь и наблюдал, как она комкает салфетки, коротая время за несколькими бокалами «шабли». Он морочил ей голову? Возможно. Хотя и не задавался такой целью. Это, скорее, была уловка, призванная замедлить ход событий. Оттянуть момент встречи. Не ради развлечения, нет. Просто оба они — его старые друзья. Не виделись много лет. И не хочется торопиться со «здравствуй» и «прощай».