Закон Арены

Троица развернулась и покинула помещение.

– О как! – сказал Климентий. – Типа, благородно, конечно. Но, думаю, от хрена уши увидит та мать, о которой они говорили. Некрасиво, на мой взгляд, распоряжаться хабаром, который ты честно заработал.

– Да пусть подавятся, – сказал я, поднимаясь с лавки. – Спасибо, хоть рюкзак с автоматом не отобрали. Ладно, пойду я, пожалуй.

Климентий посмотрел на меня, потом снова полез в сундук и достал оттуда еще три пачки американских патронов.

– Держи, – сказал он. – Больше нету, последние. Они тебе точно пригодятся, помяни мое слово. Считай, что это в счет твоего хабара, который мои коллеги зажали.

Я отказываться не стал. Патроны в Зоне обычно не дефицит, но если вдруг окажется, что их нет, а ближайший торговец далеко, то считай, что отбегался ты по зараженным землям в поисках пресловутого счастья.

– Бывай, сталкер, – сказал Климентий. – Может, еще свидимся.

– И тебе не хворать, – отозвался я.

И ушел, не очень представляя, куда иду и зачем.

На КПП «Вектора» меня пропустили без проблем и даже не стали стрелять в спину. Типа, слово держат и все такое. Хотя с вышки чей-то мерзкий голос проорал мне вслед:

– У тебя еще пять минут, Снайпер. А потом не обессудь. На тебя у многих в группировке зуб имеется, и командиры их тормозить не будут.

Понятно, что ж тут непонятного. Официально, типа, на Арене Зона с тебя спросила, уходи и больше не попадайся. Выглядит красиво и даже отчасти благородно, и те, кто об этом узнает в сталкерских барах, оценят. А неофициально никто не будет запрещать родственникам и друзьям тех, кого я отправил в Край вечной войны, отомстить убийце.

И точно.

Не успел я отойти на километр от «Вектора», как за моей спиной раздался рокот мотоциклетных моторов. Месть убийце, конечно, повод, но для многих не настолько серьезный, чтоб самому подставляться под пули. А вот награду за мою голову, по ходу, никто не отменял – соответственно, понятно было, что вольные дальше в благородство играть не будут. «Лицо» сохранили, отпустив победителя Арены. А что там дальше с ним будет вне территории группировки – это уже проблемы того победителя.

Однако славу я в Зоне заработал нехорошую, которую только что подтвердил на Арене. Думаю, потому не вся группировка вольных ломанулась на охоту за моей головой. Но человек двадцать самых отважных и безбашенных – точно.

И это был трындец.

Потому что с одним автоматом против двух десятков стрелков воевать, конечно, можно. Но даже при наличии офигенной личной удачи остаться в живых во время такой перестрелки было нереально – кто-нибудь да заденет, а остальные раненого добьют.

Ну, в общем-то, я ничего не имел против. На душе было крайне погано, а мужику после такого, чтоб не свихнуться, путь только один: уходить в глубокий вираж. В отрыв, чтоб эмоции напрочь забили башню, выдавив из нее тоску смертную.

А вот в какой именно вираж – то каждый выбирает по себе.

Мне ближе было то, что сулило для меня приближающееся большое пыльное облако, внутри которого надрывно ревели мотоциклетные движки без глушителей.

Смертельный танец, где есть ты – и твои противники.

Ничего личного, только обмен пулями.

И лишь от тебя зависит, один ты пойдешь сегодня по Серой дороге в Край вечной войны или же в сопровождении тех, кого сумел забрать с собой в качестве твоих провожатых.

К счастью, местность для последней схватки была подходящая.

Я слышал, что в этих местах еще до Чернобыльской аварии находилось село под названием Зорька, по непонятной причине покинутое жителями. Типа, люди в Стечанку переехали. А почему вдруг все сорвались с насиженного места и ломанулись туда, где им вряд ли были рады, – загадка…

Сохранились от села лишь жалкие остатки бревенчатых и кирпичных стен, заросшие полудохлой желтой травой и рыжим мхом, – хотя некоторые сталкеры, проходившие этими местами, говорили, что видели здесь очень неплохо сохранившиеся дома. Но мало ли чего люди набрешут, чтобы внимание к себе привлечь.

Сейчас по правую сторону от дороги виднелись лишь полусгнившие бревна, почерневшие от времени, да травяные холмики, из которых местами выглядывали остатки кирпичных стен. Так себе укрытие, конечно, но всяко лучше, чем ничего.

Под эдакое поганое настроение мелькнула было дурная мысль просто остановиться и подождать, пока из пыльного облака прилетит спасительная очередь. Но это был бы не я, если б позволил себе самоубиться без боя. Если Край вечной войны существует – ну, или Вальхалла, например, – такую легенду Зоны оттуда, пожалуй, пинками выгонят за подобное предсмертное поведение.

И правы будут.

Потому я сдернул с плеча американский автомат и ломанулся в сторону руин, оставшихся от села с коровьим названием Зорька.

Вовремя, кстати.

Мотоциклисты меня заметили и принялись, особо не снижая скорости, лупить по одиночной ростовой фигуре беспорядочными очередями.

Правда, опоздали маленько.

На пару секунд буквально…

Их свинцовый водопад обрушился уже не на меня, а на обломок кирпичной трубы, за который я нырнул рыбкой, чувствительно напоровшись брюхом на какую-то железяку, торчащую из земли. Не было б бронепластины, защищавшей живот, пожалуй, пропорол бы себя от пупка до позвоночника. А так лишь дыхание перебило слегка, что не помешало мне отползти за укрытие, спрятавшись понадежнее.

Снаружи же вольные веселились вовсю. Стреляли от души, поливая руины Зорьки пулевым дождем, орали, ревели движками мотоциклов. Ну а чего бы не отрываться, если жертва, считай, сама себя в капкан загнала? Осталось только смелости набраться, поливая свинцом руины, подобраться поближе и закидать гранатами место предполагаемой дислокации жертвы.

Но со смелостью, видимо, было не очень – больно уж репутация у меня неприятная. Настолько паскудная репутация, что и в двадцать рыл немного стремно соваться туда, где засел этот сталкер, укокошить которого все как-то ни у кого не получается.

Я представлял примерно, что там происходит сейчас.

Все друг друга подбадривают воплями и ревом стальных коней – и при этом каждый на соседа смотрит. Ждет, когда тот, подняв мотоцикл на дыбы, рванет вперед, на штурм развалин села…

Но как-то никто не спешил становиться героем. Конечно, самым отважным всегда достаются самые жирные плюсы – но порой среди них попадаются и березовые. Те, что над сталкерскими могилами ставят, украшая их дырявыми советскими противогазами…

А тут вдобавок я, отдышавшись, подкинул вольным пищу для размышлений.