Закон «Бритвы»

Челюсти сколопендры клацнули вхолостую. А я, недолго думая, подскочил сбоку и от души резанул «Бритвой» по нижней части башки мутанта. Судя по тому, что Виктору удалось отсечь несколько щупальцев, пусть тварь и регенерирует мгновенно, от расчлененки ее это не спасает.

«Бритва» сработала как всегда безупречно. Нижняя челюсть сколопендры упала на кучу еще шевелящихся щупальцев. А потом Виктор отрубил верхнюю челюсть.

Тварь жутко завыла, завертелась на месте, но Японца это не сбило с толку. Он метался вокруг чудовища, точно демон смерти, и рубил, рубил, рубил… А у сколопендры с регенерацией становилось все хуже и хуже – видимо, эта способность напрямую зависит от общего хорошего состояния организма.

Короче говоря, через несколько минут на чахлой, серой траве Зоны валялась груда дымящихся обрубков, часть из которых лихорадочно сучила многочисленными маленькими ножками, словно пытаясь убежать от неминуемой смерти…

– Все, блин, – сказал Меченый, который в процессе нашей битвы с чудовищем скромно стоял в сторонке. – Лихо вы ее разделали.

– А ты где в это время был? – холодно поинтересовался Японец.

– Тут, – пожал плечами сталкер. – А ты чего хотел? Я честно стрельнул в нее пару раз, так этой твари пули пофигу. Все равно что в нее стрелять, что в болото, результат один. И какой смысл патроны тратить? К тому же вы и без меня прекрасно справились…

И тут я почувствовал жуткую слабость. Оно и неудивительно, когда у тебя рука напоминает мясной фарш, и из нее кровь не сочится, а реально льет, смешиваясь с желтой кровью убитой твари. Перевязаться бы, да сил нет. От слова «вообще».

Я не сел, а рухнул на траву, усилием воли скорректировав падение и шлепнувшись так, чтоб спиной опереться на корявый ствол дуба-мутанта. Услышал и ощутил треск рвущейся ткани на спине, так как кора дерева была неровной и шипастой, как «шуба» тюремной стены. Думаю, она и кожу меж лопаток поцарапала изрядно, но я уже не чувствовал боли – когда организм вот-вот вырубится, боль отходит на второй план.

– Охренеть, – сказал Меченый, подходя ближе и с неподдельным интересом рассматривая мою руку. – Да из него уже литра полтора вытекло, хлещет, как из водопроводной трубы.

– Обе артерии порваны, локтевая и лучевая, – проговорил Японец, сноровисто накладывая мне выше локтя жгут из ремня, практически мгновенно снятого с ножен меча.

– Фигня, – хмыкнул Меченый, становясь на одно колено. – И похуже раны видали. Сейчас как новенький будет.

Краем глаза я увидел в его руке шприц-тюбик нестандартно большого размера. Я даже сказать ничего не успел, как ощутил укол в бедро, причем даже в моем состоянии, близком к отключке, боль от укола я прочувствовал в полной мере. И увидел, как четырехглавая мышца бедра выше колена неестественно сократилась, будто спина животного, получившего в нервный узел разрывную пулю.

И практически тут же меня начало не по-детски крючить. Словно я в «мясорубку» попал, и проклятая аномалия бодро принялась ломать мне кости и выкручивать мышцы…

– Что ты ему вколол? – услышал я встревоженный голос Савельева.

– Как что? Регенерон-три, – самодовольно усмехнулся сталкер. – Сейчас проколбасит его как следует минут пять, зато все раны затянутся, и похудеет заодно на пару кило. Не препарат, а одна польза. Правда, стоит он как десять таких мечей, которыми ты играешься…

– Ты только что убил его, – мертвым голосом проговорил Виктор. – У него в шее позвонок из артефакта, который разрушится меньше чем через сутки. А регенерон в десятки раз ускоряет личное время, оттого и выздоровление происходит так быстро.

Все это я слышал, как в тумане. И видел, как мое тело сокращается, выгибаясь под немыслимыми углами, словно кукла, которую неумелый оператор дергает за ниточки, привязанные к конечностям.

Видел.

Но ничего не чувствовал…

Мое тело больше не принадлежало мне. Оно вновь стало лишь бесполезным придатком к голове, которая могла теперь только есть, пить, выть от безысходности и скрипеть зубами в бессильной ненависти к самому себе, который все понимал последние часы и в тупости своей на что-то надеялся. Ну что мне стоило пустить самому себе пулю в лоб, пока я еще был в состоянии?! Теперь же придется унижаться, просить это сделать кого-то другого. Виктор вряд ли согласится, а вот Меченый, пожалуй, не откажет…

Наконец мое тело перестало биться в конвульсиях, и я смог говорить. Даже рот успел открыть – но сказать мне не дали.

– Твою ж маму, – сказал Меченый, доставая пистолет из кобуры. – Ну, прости, сталкер, что-то я тупанул слегка – надо было, конечно, поинтересоваться, нет ли у тебя какой-нибудь аллергии на продвинутые лекарства. Можешь не просить, я все понимаю. Думаю, ты бы сделал для меня то же самое, случись такое со мной.

Он поднял было пистолет, но Японец резко, незаметно и вроде бы несильно ударил по стволу, отчего огнестрел вылетел из руки сталкера и смачно шлепнулся на землю, сырую от моей крови.

– Не понял, – окрысился было Меченый, но Савельев пожал плечами:

– Ты слишком быстро принимаешь решения и стреляешь, поэтому по-другому было никак.

– Думаешь, мечом отрубить голову от тела-тряпочки будет эпичнее? – ехидно поинтересовался сталкер.

Японец не ответил. Он просто как стоял – так и опустился на землю, словно ноги у него стали ватными и в конечной точке опускания сами собой сложились в положение, немыслимое даже для меня, немало времени посвятившего рукопашному бою, – когда обе стопы лежат на бедрах.

– Смотри на меня, – произнес Виктор, не мигая уставившись на меня – и я удивился, насколько черными и бездонными стали его глаза. – Смотри на меня…

Его взгляд притягивал. Меня будто начало засасывать в бездну, беспросветную, как обитель Сестры, которую другие люди называют Смертью… И не было сил сопротивляться этой равнодушной и безграничной мощи – да и бесполезно это, все равно что убегать от стремительно приближающегося торнадо. Только состояло оно не из песка и ветра, скрученного в смертоносную спираль, а из слов, в которые мое сознание погружалось, словно в болото…

– Ты слаб. Ты потерял силу Меченосца. Ты не видишь смысла жизни, и оттого жизнь отвернулась от тебя. Ты потерял веру в свое Предназначение, и потому Мироздание больше не покровительствует тебе. Ты не нужен Вселенной, человек, не ценящий великий дар, доставшийся по наследству, и потому неудачи рано или поздно убьют тебя. Мироздание всегда сбрасывает с доски слабые фигуры, потерявшие веру в себя…

Я не слышал этих слов. Я был ими, словами, в которых я горел, словно в неистовом огне, извиваясь от немыслимой боли, – потому что правда всегда жжет больнее, чем самое жестокое пламя…

– Но Мироздание всегда дает последний шанс даже тем, кто не способен ни осознать его, ни, даже осознав, воспользоваться им. Даже когда кажется, что все кончено, что больше не на что надеяться, – это лишь иллюзия, в которую с радостью верят те, кто слаб. И погибают они не от внешних обстоятельств, а от собственной слабости. Воспользуйся своим шансом, Меченосец. Вспомни, кто ты есть.

И я вспомнил.

И о Мироздании, неизвестно с какой радости отметившем меня своим вниманием, и теперь это клеймо жжет меня постоянно, словно никак не заживающая гнойная рана.