Закон Фукусимы

Но я не мог вот так сразу уйти.

Куча мыслей и вопросов метались в голове, словно стая птиц в клетке. Надо ли похоронить то, что осталось от Виктора? Но как и куда хоронить серую пыль, когда вокруг сплошной камень? А меч? С собой его таскать точно не вариант, но и выбросить как-то нехорошо, все-таки оружие друга, в котором, если верить Савельеву, теперь заключено его ками. А если все-таки взять с собой, то, блин, как его крепить этим шнуром, намотанным на ножны?! У Виктора ловко получалось: пара секунд – и меч уже привязан к спине. У меня так точно никогда не выйдет. Может, рюкзак какой-то длинный для него найти или чехол с лямками для переноски?

Внезапно я почувствовал, что мои руки сходятся против моей воли! Я привык крепко удерживать любое оружие, а сейчас ничего не мог поделать – «Бритва» и черный меч Виктора притягивались друг к другу, словно два мощных магнита!

Причем с мечом творилось нечто странное…

Он словно плыл в мареве, образовавшемся вокруг него. Стремительно терял форму, превращаясь в нечто похожее на длинную кляксу, размытую в пространстве. И сейчас эта черная, вязкая полужидкость, изогнувшись, тянулась к моему ножу, от которого исходило яркое, кровавое, грозное сияние цвета назревшего Выброса, который вот-вот пронесется над Зоной…

Происходившее выглядело довольно жутко. Я попытался разжать пальцы, бросить предметы, которые начали вести себя пугающе странно.

Но не тут-то было!

Мои руки меня не слушались. Сквозь мое тело проносились и трещали молнии, которые я прекрасно слышал и от которых мои мышцы дергались, будто в конвульсиях. То ледяные, то огненные волны прокатывались по моим рукам, и казалось мне, что два смертоносных предмета сейчас будто знакомятся, обмениваясь потусторонними энергиями, и я в этом процессе участвую в качестве куска провода между двумя не принадлежавшими этому миру субстанциями, по которому пустили электрический ток, не спрашивая его согласия. Ну конечно, кто в своем уме будет разговаривать с проводом? Его просто используют, вот и все.

А потом я увидел, как черная полужидкость, некогда бывшая мечом Виктора, перетекает в «Бритву», точно в сосуд, – и тут ж почувствовал, как увеличивается вес моего ножа. При этом его размеры оставались прежними, лишь цвет сияния менялся. Он становился темнее, постепенно становясь похожим на свет космической черной дыры, которая втягивает в себя все – космическую пыль, метеориты, кометы, пространство, время… Разумеется, я никогда не видел черной дыры, но представлял себе ее именно такой – равнодушной убийцей, в которой не было, да и не могло быть ничего светлого…

Наконец это прекратилось. Мои руки, дрожавшие от напряжения, упали вниз. Причем в левой больше не было ничего. Зато в правой по ощущениям находился не нож, а как минимум топор.

Я опустил взгляд.

Это была та же самая «Бритва».

По форме…

И только.

Сейчас я словно держал в руке боевой нож, откованный из обжигающе-студеного космического мрака. Его даже держать было больно, жуткий холод жег кожу. А еще его абсолютная, непроницаемая чернота притягивала взгляд. Хотелось смотреть и смотреть на «Бритву», причем на самый кончик клинка. Я поймал себя на том, что непроизвольно моя рука поднимается вверх, и при этом острие ножа направлено мне в глаз.

– Твою ж Зону… – выдохнул я, с усилием отводя взгляд от моего ножа, который теперь казался чужим настолько, что мне остро захотелось его выбросить.

Однако мое желание не совпадало с желанием «Бритвы». Ее привычки никуда не делись. Я аж невольно застонал, почувствовав, как ледяная рукоять пробивает кожу ладони и начинает втягиваться в мою руку. Если раньше было похоже, что в твою верхнюю конечность, раздвигая мясо и кости, влезает кусок металла, то сейчас к этому незабываемому ощущению прибавился адский холод, к которому, как я понимаю, мне теперь предстояло привыкать.

– Т-т-твою ж Зону, – повторил я, чувствуя, что замерзает не только кисть и предплечье, но и плечо, и шея… Холод распространялся выше, еще немного и, того и гляди, в ледяную статую превращусь…

Но до этого не дошло. Видимо, поняв, что ходячие ножны того и гляди дуба дадут от эдакой быстрой заморозки, «Бритва» перестала распространять свои ледяные эманации на мою тушку и, проникнув в предплечье полностью, морозить его прекратила. Правда, легче она после этого не стала – собственный вес ножа плюс тяжесть меча, интегрировавшегося в мой нож, никуда не делись.

Я посмотрел, как стремительно затягивается на моей ладони бескровная рана, оставшаяся после проникновения «Бритвы», сжал руку в кулак, разжал…

Нормально, на функционал конечности новая ипостась моего ножа отрицательно не повлияла. Ладно. То, что рука стала весить вдвое против обычного, – перетерплю, а потом, глядишь, и привыкну. Деваться-то некуда. Теперь, помимо ками древнего японского воина, мне придется таскать в себе ками Виктора Савельева, а также его меч, который за многие века перемочил кучу народа. Сюрреализм какой-то. Если начать все это вдумчиво осознавать, то реально можно свихнуться. Поэтому ну его на фиг. Меньше думаешь – лучше спишь.

* * *

Хоронить Савельева не пришлось – пока я переживал по поводу его смерти, принудительная вентиляция разогнала почти всю мелкую пыль, оставшуюся от тела. Мне осталось лишь постоять немного над местом гибели Виктора, отмеченном кучкой смятой черной одежды, мысленно попрощаться с ним – и направиться в арсенал. Переживания переживаниями, но, думаю, сюда скоро нагрянет местная полиция (или что тут у них вместо нее?), понявшая, что паучье стадо не очень хорошо справилось с проблемой. Точнее – ровно наполовину.

Исходя из этого, долго задерживаться в арсенале не стоило. А хотелось, так как выбор оружия тут был внушительный. Но я уже успел прикинуть, что именно мне нужно, потому искал именно это.

И нашел довольно быстро.

Я уже успел оценить, что обычные автоматы с пистолетным патроном местным мутантам практически по барабану. Кстати, тема общая с Чернобыльской Зоной, где рулят пулеметы, старые автоматы АК калибра 7,62 и охотничьи ружья с их колоссальной убойной силой. Однако таскать с собой по коридорам подземелья тяжелый и громоздкий пулемет – так себе занятие: устанешь быстро. Автоматов Калашникова в этом арсенале просто не было. Зато я приметил интересную штуку, которая вполне подходила для разборок с местными экстремально живучими мутантами.

Это было охотничье помповое ружье с коротким стволом и коробчатым двухрядным магазином на двадцать патронов, который был потолще однорядного, но при этом значительно короче для такой емкости. Вкупе с тактической пистолетной рукоятью, снабженной системой гашения отдачи, ружье производило впечатление мощного агрегата, предназначенного именно для борьбы со всякими тварями в подземельях и узких коридорах.

Конечно, вес охотничьего боеприпаса серьезно проигрывает легким автоматным патронам, которых по этой причине можно взять с собой побольше. Но, с другой стороны, если современный промежуточный патрон разработан не столько для убийства, сколько для выведения из строя противника, то охотничья экспансивная пуля – это именно орудие летального предназначения, оставляющее в биологической цели широченный раневой канал, в подавляющем большинстве случаев несовместимый с жизнью. И там, где автоматные пули будут безуспешно ковырять бронежилет противника, охотничье ружье на короткой дистанции если не пробьет, то вомнет броник в тушку врага, ломая ребра и разрывая внутренние органы. И с толстенным кожистым либо хитиновым панцирем мутанта тоже справится, проверено не раз в различных Зонах Розы Миров.