Закон Меченого

— Проходи.

Внутри холма что-то загудело, и солидный кусок почвы, поросший травой, провалился внутрь сантиметров на пятнадцать, а после величаво отъехал в сторону.

Вот оно как… Стало быть, не холм, а подземный бункер типа норы Сидоровича, только больше в несколько раз.

Насколько подземелье было больше, я смог оценить, лишь когда, подталкиваемый сзади глушителем моего же ВСК-94, спустился вниз по крутым ступеням. Коридор слабо подсвечивался тусклыми лампами под потолком, изрядно засиженными жирными псевдомухами, потому мне пришлось сильно постараться, чтобы со связанными сзади руками не грохнуться и не скатиться вниз с ускорением. Ступени были осклизлыми от сырости и какого-то жира, пролитого на них совсем недавно, что позволило мне заранее сделать выводы о соблюдении жителями подземелья элементарных санитарных норм.

Наконец спуск закончился, и я невольно подивился открывшейся передо мной картине.

Это был город. Или, скорее, небольшой поселок, который местные жители нагородили из подручных материалов на месте заброшенной подземной лаборатории. Подземелье впечатляло размерами — его потолок терялся в непроглядной черноте, из которой свисали какие-то ржавые конструкции, грозя рухнуть на головы аборигенам.

Но аборигенов это нисколько не волновало. Они сновали между зданиями, которыми хаотично была застроена огромная территория подземного города. Изначально лаборатория строилась более-менее упорядочение — середину подземелья площадью с пару футбольных полей занимали два солидных трехэтажных блока производственных зданий, возле которых строились остальные менее габаритные бетонные коробки, о предназначении которых можно было только гадать. Однако вокруг этих неплохо сохранившихся строений ютились разнокалиберные хибары, собранные из подручных материалов, вследствие чего подземелье больше напоминало рассадник бомжей, нежели заброшенный храм науки и технического прогресса.

Хибары собирались из того, что попадалось под руку, — борта самосвалов, двери от кабин грузовиков, куски фанеры, листы шифера, а также иной трудноопознаваемый мусор, скрепленный кое-как, лишь бы не сразу развалилось. Скорее всего, эти изыски архитектурной мысли строились лишь для того, чтобы обозначить свою территорию. Нормальное поведение для людей, лишенных дома, семьи и будущего. И поскольку я уже понял, куда попал, для меня это было неудивительно.

Халк вел меня по «улице» — если так можно было назвать узкий проход между строениями. По пути нам попастись вооруженные люди в дешевой, замызганной одежде, скорее всего, оптом закупленной в Китае по бросовой цене и доставленной сюда контрабандой. Теперь понятно, почему бандюки в Зоне поголовно шастают в одинаковых кроссовках, спортивных костюмах, толстовках и кожанках, которым цена двадцать баксов в базарный день. А еще не понятно, откуда те бандиты берутся в таких количествах на Свалке и прилегающих окрестностях, — сколько их ни отстреливают организованные и хорошо вооруженные группировки, а они все равно не переводятся, продолжая из года в год трепать нервы и карманы сталкеров всех мастей.

Вонь в городе бандитов стояла жуткая — похоже, вентиляция в подземелье давно накрылась, и все здесь пропиталось тяжелым камерным духом, замешанным на дыму дешевых сигарет, ароматах нестиранной одежды, миазмах гниющих испражнений и запахом давно не мытых человеческих тел.

— Чуханы, мля, задолбали шланговать, — негромко проворчал Халк за моей спиной — Параши за собой не вынесут, где клопов давят, там и хезают.

Привычка разговаривать самому с собой, свойственная многим сталкерам-одиночкам, когда-нибудь могла стоить жизни охотнику за головами. Может, он и принадлежал к какой-то местной крутой братве, но Зона есть Зона, и за базар ответить можно и не по понятиям, а просто поймав пулю в затылок ни пойми от кого. За язык, что среди бандитов, что среди сталкеров, обычно отвечает вся голова целиком…

Но Халк класть хотел на то, что думают о нем представители низших слоев группировки.

— Тут в норах этих голимые торпеды кучкуются, — доверительно пояснил он мне, когда мы подошли к бетонным строениям. — От них и вонизм, и непонятки, и весь хипеж беспонтовый. Я б на месте большака давно эту шайку разогнал и нормальных пацанов к делу подтянул.

«Угу, — подумал я. — Так прям нормальные пацаны и кинулись в китайских кроссовках по „Холодцам“, носиться с обрезами да с ПМами против „калашей“». Но промолчал. Понятно, что охотнику-одиночке особо потрепаться не с кем, вот он и разоткровенничался один на один. А на людях, небось, другой расклад будет. Совсем другой.

Над единственным подъездом ближайшего трехэтажного здания была приколочена вывеска «Шалман „Веселый Кандеха“» с неплохо прорисованной под ней комбинацией из простреленной черепушки и перекрещенных костей. Ну что ж, тот, кто придумывал название притону, был парень с фантазией. Аллюзии в сторону «Веселого Роджера» плюс имя собственное, производное от блатного глагола «кандехать», тонко намекали на то, что член группировки, рискнувший ее покинуть, имеет все шансы заиметь в черепе аккуратное пулевое отверстие с расходящимися от него ломаными ниточками трещин.

Из незастекленных окон «Веселого Кандехи» вместе с клубами сигаретного дыма, рассекаемыми смачными плевками, неслась залихватская музыка. Из одного окна вылетела бутылка и, совершив в воздухе пару оборотов, разбилась о бетонный пол.

— Братва гуляет, — пояснил Халк. — Бизон с царевой дачи лапти сплел и обратно в «Кандеху» прикандехал.

Мне было как-то все равно, кто именно из местной пайки сбежал из зоны на Большой земле, чтобы вернуться в Зону. По мне, так в первом случае поспокойнее будет. Просто охотнику за головами срочно требовалось присесть кому-то на уши, так пусть чешет, мне не жалко.

Хммм… Среда, что ли, действует? Мозг, уловив знакомые слова, автоматически переключился на «блатмузыку». Правду, что ли, говорят, что из зоны можно «откинуться», можно «сорваться», но уйти — никогда. Причем неважно, с какой буквы та зона пишется, — с заглавной или со строчной. Вот и курсируют большинство сталкеров меж двумя зонами, даже не помышляя о том, чтобы осесть на свободе и зажить нормальной жизнью. Не отпускают ни зона, ни Зона. Кто хоть раз побывал хотя бы в одной из них, по-любому оставит за колючей проволокой частичку своей души…

Повинуясь тычку глушителем в область поясницы, я перешагнул порог «шалмана». Надо бы сказать, чтобы охотник за головами понежнее обращался с высокоточным оружием. Хотя оружие теперь не мое и может даже и к лучшему, если бандит по дурке свернет глушак об мою спину. Глядишь, быстрее его пристрелят другие охотники за малогабаритными снайперскими комплексами.

— Приблуды сдал, — прозвучал равнодушный голос справа.

— Без проблем, Припас, — осклабился Халк. — Правила знаю.

За дверью имелся предбанник приличных размеров с длинным двухтумбовым столом, за которым сидел крупный небритый мужик с посеченной шрамами рожей, который неторопливо снаряжал патронами магазин «Пустынного орла», лежащего перед ним, — судя по грязным тряпкам и паре масленок, габаритный бандит по прозвищу Припас только что закончил чистку пистолета.

Вдоль стен за столом тянулись пирамиды и стеллажи, заполненные всяким-разным оружием, начиная от СВД и заканчивая ПМами и ножами, небрежно сваленными в кучу позади небритого мужика. К слову сказать, СВД была в единственном экземпляре, в основном в пирамидах стояли крупнокалиберные ружья и сильно потертые «калаши».

Охотник за головами выложил на стол мой ВСК-94, «Стечкина», свою американскую пневматику, а также вытащил из-за пазухи обрез ружья ИЖ-81 с пистолетной рукоятью — оптимальный выбор для тех, кто хочет заиметь себе пятизарядный двенадцатый калибр размером со старинный кремневый пистолет.

— Приправы тоже, — сказал мужик, вгоняя снаряженный магазин в рукоять огромного пистолета, из которого впору слонов валить.

— Припас, хорош тебе беспредельничать! — возмутился Халк.

— Новый прогон большака, уж не обессудь, — пожал плечами Припас, засовывая в кобуру на поясе «Пустынного орла» и доставая из кармана большой никелированный кастет, которому, наверно, и был обязан своим прозвищем. На его волосатых пальцах блестящий «припас» смотрелся более чем убедительно.

— Блин, в натуре, голимый беспредел творится, — проворчал охотник за головами, отстегивая и выкладывая на стол большой нож в кожаных ножнах.