Закон МКАД

Я рванул правую ногу, прибитую к деревянному подножию, вверх, будто кого-то коленом в пах бил – и рухнул вниз, на землю, пропитанную моей кровью…

Свободный.

И корчащийся от нереальной боли…

– Камай-нанги!

Надо мной склонился ворм с круглыми от ужаса глазами.

– Так нельзя, Камай-нанги! Твоя должна вознестись на Вечный серый небо!

– Ступай туда сам, – прохрипел я.

С наружной стороны моей правой ладони все еще торчал стальной штырь. Им я и долбанул наотмашь, метя в ухо волосатого охранника.

Послышался хруст. Надо же, попал… Иногда и мне везет.

Ворм начал заваливаться на бок и потащил за собой меня. Штырь проломил ему височную кость и застрял в черепе. Напоследок трупоед дернулся несколько раз в агонии – и выдрал железяку из моей кисти, окончательно ее изуродовав. Последнее, что я увидел перед тем, как отключиться от болевого шока, был кусочек моего мяса, болтающийся на окровавленном конце штыря, и невидящие глаза ворма, смотрящие в его Вечное серое небо.

– Я не стану есть мой хозяин!

– А я б на твоем месте сожрал, чего добру пропадать?

– Да хорош вам языками чесать! Я пульс на шее нащупал!

– Оh, my god!

– Да ну! Чо, реально?

– Точно говорю. Нитевидный, но он есть.

…Голоса плавали где-то очень далеко, словно отзвуки далекого эха в предутреннем тумане. И самое надежное в таких случаях, если, конечно, не хочешь плутать в зыбкой серой взвеси целую вечность, – это идти на единственный ориентир…

– Смотри, он вроде как глаза открывает.

– Фигею с него. На нем же живого места нет…

– Хозяин будет жить?

– Судя по его ранам – очень вряд ли.

…Голоса стали ближе. И вместе с ними пришла боль…

– Черт, он сейчас снова вырубится! Держи аптечку! Там, кажись, морфин был.

…Боль немного отпустила – но лишь немного. Ровно настолько, чтобы я смог чудом удержаться над черной пропастью беспамятства и с трудом открыть глаза…

Их было трое. Робот, тревожно вглядывавшийся мне в лицо глазами-камерами на подвижных приводах, стаббер Ион, заросший колючей щетиной, и ворм с экстремально волосатой мордой даже для трупоеда.

– Охренеть, – сказал Шерстяной. – Я бы точно сдох, если б в меня столько гвоздей навтыкали.

– Не… дождетесь… – прохрипел я.

– Ты б заткнулся, да, – хмуро сказал Ион, доставая что-то из кармана. И бросил через плечо: – Спирт есть?

– А как же, – засуетился Шерстяной, кладя на землю автомат и скидывая с плеч огромный рюкзак. – Щас найдем, была фляжка…

– Спирт есть, – сказал Колян.

В его брюхе что-то загудело. Оттуда выехал маленький лифт, в котором стояла знакомая фиговина, похожая на распиленную надвое гильзу от тридцатимиллиметровой автоматической пушки. Колян ловко подцепил импровизированный стакан гибким манипулятором и протянул Иону. Стаббер кивнул и вытряхнул в предложенную емкость содержимое автоматной гильзы, похожее на черный порошок.

– Ну, Снайпер, как говорится, долг платежом красен, – сказал он, приподнимая мою голову и поднося к моим губам стакан Коляна. – Только залпом. Если глотками – не войдет, сблюешь тут же. Давай.

Мне было уже все равно. От осторожного движения Иона боль в разлохмаченных конечностях проснулась с удвоенной силой. Сознание вновь начало заволакивать темным туманом, и обжигающая жидкость, хлынувшая мне в горло, вряд ли могла его остановить.

Однако – остановила…

Это было похоже на поток жидкой лавы, которая в считаные мгновения заполнила мое тело. Чужая, агрессивная, неимоверно жаркая субстанция бурлила сейчас внутри меня, пожирая пищевод, желудок, кишки, разливаясь по венам и артериям, сжигая кости и мышечные волокна.

– Держите его! – заорал Ион. – Он сейчас сам себя еще больше искалечит!

Действительно, чужое – не мое – тело сейчас жило своей жизнью, отдельно от моего сознания. Я будто со стороны наблюдал, как неведомая сила корежит мою плоть, как под кожей вздуваются и опадают бугры, словно кто-то живой и сильный пытается вырваться наружу из моего тела… и как из изуродованной, разлохмаченной левой руки, будто из тюбика с зубной пастой, лезет что-то розовое…

Что происходит с правой рукой и ногами, я не видел. На них навалились Колян и Шерстяной, а Ион тщетно пытался справиться с левой. Наконец он тоже просто всем телом прижал ее к земле.

– Осторожнее, насекомый, раздавишь, – простонал Шерстяной, ногу которого заодно слегка придавил своей железной тушей Колян.

– Ничего, я контролировать усилие, – произнес робот, раскорячившись надо мной и пружиня всеми своими паучьими ногами.

Прошла минута, вторая…

Внезапно я почувствовал, что неведомая сила, бесновавшаяся внутри меня, куда-то исчезла. Меня перестало крючить и подбрасывать… и я вдруг реально ощутил себя трупом. Сознание есть какое-никакое, а тело – мертвое. Как мокрая от пота тряпка, выжатая неведомой уборщицей и брошенная возле подножия Т-образного креста.

– Все, – выдавил из себя Шерстяной. – Слезай с меня, банка консервная.

– Я видеть, что всё, – флегматично отозвался Колян, выпрямляя полусогнутые ноги. – Мой все видеть без помощи волосатый обезьян.

– Кто обезьян?! – взвился ворм. – Я обезьян? Я тебе сейчас лефендры-то отполирую…

– Тормози, – выдохнул Ион, отпуская мою руку и вытирая рукавом пот со лба. – Нам сейчас валить надо отсюда, да побыстрее. Солнце всходит. Судя по рассказу Коляна, через полчаса трупоеды будут здесь. А Снайпер пока ходить не сможет. По крайней мере сегодня.

– Следы надо замести, – глубокомысленно заметил Шерстяной. – Труп охранника в болоте утопить. Да только, боюсь, всплывет он по закону подлости.

– Нет, он не всплывать, – сказал Колян, щелкнув манипулятором и пружинисто переместившись к телу убитого мной ворма. – Два минут – и никакой улик.

– Проглот железный, – проворчал Шерстяной. – Ладно, дайте мне пять минут – и трупоеды будут точно уверены, что на холме ничего не случилось, а Снайпер просто вознесся на небеса.

Мутант вскочил, потер отдавленную Коляном ногу, после чего принялся сноровисто заметать следы моего падения с крестовины и короткого боя с охранником. Внутри Коляна загудело с двойной силой. С той стороны, где валялся труп, послышались звуки, похожие на те, что издает шнековая мясорубка, работающая в турборежиме. Я отвернулся, чтобы не видеть, что там происходит. И удивился. Ибо отвернулся я сам, без чьей-либо помощи.

– Не верится, да? – усмехнулся Ион. – Помнишь ту черную крысособаку, что ты убил на мосту? Тогда я и двое моих товарищей сцедили ее кровь в пустые автоматные гильзы. Одну я отдал тебе. А вторую забрал у тех парней. Им она точно уже не понадобилась бы – когда взрывом снесено полчерепа и оторваны обе ноги, ничья кровь уже не поможет.

– Что с базой? – спросил я, уже догадываясь об ответе.

– Базы «Северо-Запад» больше нет, – ответил Ион. – После твоего радиопризыва к ее стенам пришли многие. Очень многие. Несколько кланов черных маркитантов в полном составе, два отряда киборгов и, конечно, шереметьевские. Причем, что удивительно, не передрались между собой, а договорились – и обложили крепость по всем правилам осады. Мы продержались два дня и две ночи, отбивая один штурм за другим. А на третью ночь собрали все необходимое, кто сколько смог унести, открыли ворота – и пошли на прорыв.