Закон подлости

— Но как же это? — растерянно спросил полковник Асаад. — Он не мог пройти мимо моих людей.

Или вы, господин генерал, подозреваете меня?.. — В своем приступе служебного рвения полковник был сейчас готов на все, чтобы доказать свою лояльность.

— Нет, полковник, — тихо ответил Камаль Абдель. — Советник и не проходил мимо ваших людей. Он воспользовался одним из подземных туннелей, ведущих из бункера. И теперь он может находиться в любой точке в радиусе двадцати километров от Дворца… Полковник Асаад растерянно посмотрел на генерала. Даже начальник дворцовой охраны не контролировал все подземные коммуникации. Только ограниченное число приближенных к президенту лиц знало о существовании и расположении тайных ходов.

Камаль Абдель был готов рвать и метать. Его, всемогущего начальника армейской разведки, обвели вокруг пальца, как молоденького лейтенанта из провинции.

— Посмотрим, Джабр, кто кого… — пробормотал генерал и подошел к телефону.

Набрав номер штаба, он начал отдавать распоряжения:

— Немедленно усилить контроль за всеми дорогами и рекой. Задерживать всех подозрительных. Искать чемодан серебристого цвета. Чемодан не вскрывать до приезда моих специалистов.

Немедленно установить местонахождение советника Джабра Мохаммеда аль-Темими. По обнаружении взять под наблюдение. Немедленно доставить ко мне референта советника Юсефа Али. И последнее. Любыми способами задержать русского журналиста Леонида Захарова и тоже доставить ко мне. Обо всей поступающей информации докладывать каждый час. Если будут результаты — докладывать немедленно…

7

Еще один человек в Багдаде провел эту ночь не сомкнув глаз. В своем номере в отеле «Хилтон» Коперник прикончил уже вторую пачку «Кэмела» и решительно достал третью. В номере слоями стелился сизый дым. На журнальном столике стояло пять грязных кофейных чашек, и Коперник подумывал о том, чтобы заварить себе шестую.

Надо сказать, что внешность русского журналиста претерпела значительные перемены. Из блондина он чудесным образом превратился в жгучего брюнета. Его лицо украсили пышные усы а-ля Саддам Хусейн, шею — золотая цепь с полумесяцем.

Одет Коперник был в брюки и рубашку цвета «хаки» и вообще выглядел заправским арабом.

Время тянулось медленно. От выкуренных сигарет и выпитого кофе во рту творилось черт-те что, в голове тихо шумело. Коперник автоматически закурил очередную сигарету и тут же с отвращением затушил ее в пепельнице. И в этот момент зазвонил наконец телефон.

— Я слушаю, — хриплым голосом сказал Коперник, сняв трубку.

— Мохаммеда мне, — отреагировала трубка по-арабски.

— Вы не правильно набрали номер, — по-арабски же отозвался Коперник.

— Странно, я уже говорил с Мохаммедом по этому номеру, — ответил голос, и в трубке послышались короткие гудки.

Коперник положил трубку на рычаг и с облегчением вздохнул. Этот звонок означал, что операция по передаче контейнера Аджамалу Гхошу прошла успешно. Это также означало и то, что его, Коперника, миссия здесь, в Ираке, закончена.

Теперь оставалось лишь уповать на милость Аллаха и профессионализм Гхоша.

Коперник уже ничем не мог ему помочь. Настало время позаботиться и о себе. Он прекрасно знал, что Камаль Абдель аль-Вади никогда не простит предательства.

Судя по всему, начальник армейской разведки уже должен знать о пропаже контейнера. Значит, жди гостей.

Собственно, Копернику не надо было готовиться к отходу — у него все уже было готово. Внешность он изменил. Документами на имя некоего Абдаллы Назема запасся. Окинув взглядом номер, Коперник взял приготовленную заранее спортивную сумку и отнес ее к входной двери. Потом заглянул в ванную, где достал из-под раковины пластиковую бутылку. Отвернув крышку, плеснул из нее на кровать, на которой были свалены все его вещи, облил ковер и стены. По комнате распространился резкий запах бензина.

Опустошив бутылку, Коперник чиркнул спичкой и бросил ее на пол. Занялось моментально. С глухим хлопком пламя мгновенно охватило весь номер. Убедившись, что горит замечательно, Коперник подхватил сумку и вышел в коридор. Уже спускаясь по лестнице, он услышал, как по всему отелю сработала пожарная сигнализация. Где-то раздались встревоженные крики, захлопали двери, раздались быстрые шаги.

Когда к «Хилтону» подлетели три армейских джипа с десантниками из личной охраны генерала аль-Вади, то они застали следующую картину. Из парадного выхода прямо на улицу неслись полуодетые, мокрые от включившейся системы пожаротушения люди. Здание отеля оглашало окрестности звонкими трелями звонков и пронзительным воем сирены. Из окон восьмого этажа валил густой дым и вырывались языки пламени.

Офицер, возглавлявший группу захвата, приказал солдатам следовать за собой и вошел, расталкивая людей, в холл отеля. Портье за стойкой нервно кричал в телефонную трубку что-то про пожар и панику. Офицер решительно опустил руку на рычаг телефона и спросил:

— Мистер Захаров. Русский журналист. Где он? Портье взглянул на офицера как на сумасшедшего и повел взглядом по мечущимся постояльцам, как бы говоря: «Вы что, не видите, у нас пожар…» Но, обратив внимание на звание и род войск офицера, а главное — на сурового вида десантников с оружием в руках, портье решил проявить терпение, к которому призывал Магомет, и ответил:

— Мистер Захаров проживал в 813-м номере. Но вряд ли вы его там застанете.

Весь этаж уже в огне… — Понятно, — промычал офицер. О том, что Захарова они упустили, ему стало ясно уже с первого взгляда на превратившийся в разворошенный муравейник отель.

Русский поступил как настоящий профессионал: зная, что за ним установлен круглосуточный контроль, он решил уйти громко.

Так навсегда покинул Багдад русский журналист Леонид Захаров для одних и русский шпион Коперник для других. Более его здесь никто не видел. Зато спустя час после начала пожара в «Хилтоне» на одном из многочисленных суденышек, стоявших вдоль берега Тигра, появился новый матрос Абдалла Назем. Вскоре это суденышко снялось с якоря и не спеша отправилось вниз по течению в устье Евфрата.

Еще через три дня к борту российского большого противолодочного корабля «Маршал Гречко» подошла замызганная рыбацкая фелюга. По сброшенному штормтрапу на борт русского корабля резво поднялся человек, который тут же с улыбкой представился старпому:

— Я Коперник. Мне нужно как можно быстрее попасть в Дубай…

Глава шестая. Предательство

1

Поздно ночью или, точнее сказать, уже рано утром, примерно в то время, когда Док и Артист на втором этаже дома участкового Нелужи вспоминали свой разговор с Леонидом Заславским, подполковника Старыгу разбудил срочный телефонный звонок. Старыга был командиром воинской части № 21360, располагавшейся на окраине Двоегорска, части давно никому не нужной, решение о расформировании которой уже год как должны были принять, а потому не представлявшей из себя совершенно никакого стратегического значения, поскольку принадлежала к строительным войскам. Бетонные плиты, некогда бывшие забором части, покосились, проржавевшая колючая проволока свисала до земли, единственное, что здесь подтверждало принадлежность к вооруженным силам, — редкие солдатики, подметающие плац летом или разгребающие на плацу снег зимой.

Подполковник Старыга командовал частью уже почти десять лет, а потому давно наладил свой быт и был вполне доволен жизнью. Жил он в Двоегорске, в своем собственном доме, соседствовавшем с домом участкового Сан Саныча Нелужи, вел кое-какое хозяйство и ездил на работу в часть на собственном «Москвиче». Женат Старыга, правда, не был. Он жил, как говорили при советском строе, в гражданском браке с одной полненькой татарочкой лет сорока, с которой познакомился здесь же, в Двоегорске, и был этой частью своей судьбы вполне удовлетворен. Одним словом, жизнь подполковника Старыги давно, по его собственным словам, «устаканилась», он спокойно ждал своей заслуженной пенсии, и только проверки, которые сваливались время от времени ему на голову, портили настроение. Правда, происходили они не часто и, как правило, больше пугали, чем приносили проблем, — особых злоупотреблений Старыга не допускал, а больше с него и взять-то было нечего. Ну, бывало, правда, иногда что-нибудь безобидное, вроде просьбы прапорщику Хохлову пополнить запас свежей рыбы, после чего, как обычно, начиналось: «Сержант Майкин!» — «Я!» — «У вас в деле написано, что вы имеете разряд по гребле?» — «Так точно!» — «Собирайтесь. Поедете со мной». — «Куда, товарищ прапорщик?» — «На рыбалку». Ну и дальше оба отправлялись на озеро Шора, где прапорщик Хохлов глушил рыбу, а разрядник Майкин отправлялся за ней на маленькой резиновой лодочке, гребя половником. Ну разве же это злоупотребление? Даже смешно.