Закон полена

– Дед Касым, не стреляй, это я, Игнат. Помнишь, ты мне в детстве ногу зашивал, когда я серпом порезался.

Касым осторожно открыл дверь и впустил мужика, заросшего бородой. Мужик снял шапку, белозубо улыбнулся и поклонился Радмиру.

– Ну, барин, стало быть, с возвращением.

Елизавета

Известие о расстройстве брака и пропаже Александра произвело на Лизу эффект гильотины, с ржавым скрипом отрубившей прошлую жизнь, со всеми ее надеждами и чаяниями, холодным зазубренным лезвием. Ее Сашенька, такой родной и нежный, пропал, узнав, что им не быть вместе. Челядь показала, что барин, получив письмо, в нервном расстройстве приказали седлать коня и взямши пистоли с саблей умчались, никому ничего не сказав. Предположив, что он решил убить соперника, к тому по горячим следам отправили гонцов, но Сашеньку там не нашли, и передав приглашение в руки Радмиру, вернулись ни с чем. Доехал ли он туда, и вообще туда ли собирался, можно было только гадать. Может, он стал жертвой диких зверей, а, может, лихих людей.

Все эти мысли не давали ей покоя. В бредовом ночном забытьи она видела кошмары, пугавшие своей жуткой реальностью. В оцепенении, доходя до крайнего ужаса, просыпалась в ночи, пугая криком немую девочку Варюню, которую из жалости взяла к себе в прислуги.

На фоне переживаний здоровье начало сдавать, и прибывшая из столицы графиня Д. привезла с собой доктора. Осмотрев Лизу, доктор пожал плечами и промямлил, что недуг у барышни не телесный, а душевный, и лекарство от сего недуга одно – время. Весь привычный мир трещал по швам, так плохо не было даже когда безвременно ушли ее родители. Но тогда рядом был ее кузен – барон Н., который разделил с ней всю боль утраты и был надежной опорой несмотря на то, что они были еще детьми. Лиза отправила к нему гонца, ожидая приезда барона со дня на день, и молила ангелов, чтобы он успел раньше новоиспеченного жениха.

Графиня, зашедшая с утра справиться о ее самочувствии, в подготовительном молчании задумчиво пила китайский чай с медом и травами. Собираясь с мыслями, она смотрела на огонь в камине, который Лиза приказала разжечь, несмотря на теплую погоду. Лиза чувствовала, что графиня любит ее всем сердцем, нерастраченной материнской любовью бездетной женщины, и понимала, что та разрывается между этой любовью и словом, данным ее родителям. Обе осознавали, что должны сказать и каков будет ответ. Таким образом, весь этот разговор превращался в не более чем вежливый ритуал, тяготивший обеих.

– Вам отвратителен конкретно он? – наконец произнесла графиня. Она старалась говорить ласково, но без излишней сентиментальности, которая, по ее убеждению, могла спровоцировать истерику, и была злом, поскольку затмевала разум.

– Стоит ли понимать, что некто другой, кроме Радмира, вас устроит больше? – графиня подбирала слова, но была по своему обыкновению строга и непреклонна. – Может быть, будучи ангелом, вы сами выбрали такую судьбу? Александра до сих пор не нашли, и найдут ли…

– Он жив.

Лиза знала это, сердце не лгало, не умело лгать. Невидимая струна связывала их, и пока струна звучала, на другом конце была жизнь. Эта струна не была верой, она была знанием.

– Когда я взяла над вами опекунство, то поклялась вашим родителями, что устрою вашу судьбу согласно их воле. Никто тогда не мог предположить…

Лиза перебила, не дав графине договорить.

– Дети от этого брака, если он состоится, никогда не будут мной любимы.

– Этого никто не знает. Думать, что Бог разговаривает только голосом сердца, игнорируя интеллект и инстинкт, самая частая ошибка. Мы привыкли утешать себя тем, что никто никому в любви не советчик, но с годами понимаешь, что все влюбляются одинаково и страдают одинаково, а любят по-разному, и учишься любить, не страдая. Не очень популярный способ жить.

Конец ознакомительного фрагмента.