Закон притяжения
Шрифт:
Я снова обернулась к Фабиано:
– Ну что, святой отец, я прошла очищение огнем? Или вам еще какие чудеса продемонстрировать?
Крест снова оказался между нами. По какому-то наитию я пустила в него небольшую огненную струю. Жар выжег многолетние наслоения грязи на нем, явив миру обновленный светло-серебристый цвет. Толстяк выронил его, не выдержав температуры нагревшегося металла. Я подняла крест, любуясь на прекрасное творение неизвестного ремесленника.
Они даже ЕГО умудрились заляпать своими грязными ручищами. Кому же отдать обновленный крест? Не этому же… кровопийце в самом деле!
Последние
Спасибо, братец! До встречи…
Я выбрала совсем молодого монаха, который выглядел не испуганным, а восхищенным. Его реакция на происходящее меня несказанно порадовала. Значит, мир этот не совсем потерян, раз живут в нем люди, способные мыслить и оценивать ситуацию самостоятельно.
– Возьми, теперь он твой, – подала ему на раскрытой ладони крест.
Парень протянул руку, не решаясь взять его. Фабиано зашипел, но промолчал. Я сунула монашку крест и собиралась уже распрощаться с этой горячей компанией, когда крепостные ворота распахнулись, и в них на полном скаку влетели два всадника.
– Какого дьявола, Фабиано, вы сжигаете ведьму без моего решения?! – гаркнул командным голосом первый, осаживая коня прямо перед замершим толстяком.
Но меня больше интересовал второй.
На вороном коне с непроницаемой равнодушной миной восседал ОН…
Глава 12
– Как ты тут очутился?
– Просто ловил попутку, и вот он я.
– Ну да. В пижаме?
– Я торопился.
– Господин маркиз, эта ведьма призналась в своих злодеяниях и показала свою ведьмовскую силу, избежав огня! – виновато затараторил Фабиано.
– Погодите, погодите, – на ходу обуваясь, возмутилась я. – Если огонь очистительный и должен был спасти мою душу, то теперь с меня должны быть сняты все обвинения! Все видели, что я горела!
– Ты горела дьявольским огнем! – В присутствии маркиза толстый монах стал вести себя по-другому: с одной стороны, подобострастно к феодалу, с другой – еще более уничижительно ко мне. – Это Сатана спас тебя!
– Что ж, по-вашему, получается? – ехидно усмехнулась я, ухватившись за ошибку, которую монах пока не осознал. – Что меня, находящуюся в СВЯТОЙ обители, где все стены пропитаны вашими молитвами, где земля дышит истиной верой, – толстяк согласно кивал головой, слушая мои слова, – где такое количество мужчин, посвятивших себя служению Богу, спас от неминуемой смерти пробравшийся сюда, невзирая на святость этого места, дьявол? – Фабиано замер, обдумывая мою тираду. – И не было для него преград, как вы ни старались?
Я загнала его в элементарную логическую ловушку. Пусть теперь объяснит маркизу и своим братьям-монахам, что же здесь произошло. То ли дьявол так благоволил мне, что сунулся в святую обитель, то ли Бог очистил мою душу, оставив тело в неприкосновенности. Ежу понятно, что оба варианта монаху были неугодны.
Фабиано молчал, обдумывая ответ и мрачнея на глазах. Маркиз, напротив, смотрел на меня с интересом, стараясь скрыть за кривой ухмылкой довольную улыбку. У него вообще было очень примечательное лицо. Если можно так выразиться, на нем лежала печать высшего образования.
И признаков вырождения не наблюдалось. Правда, местных аристократов я видела мало, но внешность маркиза неуловимыми чертами не вписывалась в коллективный портрет среднестатистического жителя этого мира. Особенно глаза. Умные, хитрые, беспощадные… и бесстрашные. Да, именно отсутствие страха в его лице меня и насторожило. Сам же всадник явно забавлялся этой ситуацией.Чего радуется, спрашивается? Надеется, что настоящую ведьму поймал? Ну поймал. И что дальше? И почему у Вольфа такое недовольное выражение лица? Сидит на своем коне и даже не желает подъехать ко мне поближе, уж не говоря о том, чтобы кинуться и задушить в своих объятиях.
Я бросила на него несколько вопросительных взглядов, разбившихся о его каменное равнодушие.
Понимаю, демонстрировать горячие чувства к ведьме не совсем благоразумно, но мог бы смотреть на меня хотя бы заинтересованно, как маркиз!
– Она очистилась, – прервал мои раздумья молодой голос. Все обернулись к юному монашку, протягивающему на ладони сверкающий крест. – Очистилась сама и очистила крест…
– Не лезь, Кристиано! – зашипел на него толстяк. – Она ведьма!
– Все видели, – не унимался паренек, – что огонь, зажженный от лампады, не тронул ее! Бог ее простил!
– Уведите его! – потребовал Фабиано у братьев. – Он не в себе!
– Так что вы решили, святой отец, – надменный голос маркиза заставил монаха вздрогнуть, – оправдана эта женщина или нет? От вашего решения зависит ее судьба.
Лицо Фабиано озарилось такой гаденькой улыбкой, что, будь я чуть впечатлительней, испугалась бы за свою жизнь. Я уже не сомневалась в его ответе, но и у меня в запасе был один козырь. Он думает, что победил в этом раунде, радуется своему решению, которое должно меня погубить… Что же, пусть выскажется!
– Она избежала смерти при помощи дьявольской силы! – возвестил свое решение толстый монах, самодовольно потирая руки.
Половина монахов с ним согласилась. Другая половина, что меня удивило, была на моей стороне. Мне стало жаль их, но они взрослые люди и сами должны разобраться с тем, кто прав, а кто виноват.
– Вы арестованы! – сообщил мне маркиз.
– Как скажете, – равнодушно посмотрела на феодала и оглянулась на Фабиано, кардинально меняя выражение лица. Ехидный оскал вкупе с пляшущими в глазах молниями заставил его занервничать. – Значит, СВЯТОЙ отец… хы, дьявола я оставляю вам…
Не думала, что мужчины умеют так дружно охать.
– Связать ее! – приказал маркиз.
– Что?! Опять?! – завопила я искренне. Если меня снова будут безжалостно стягивать веревками, то я гарантирую им эпидемию диареи!
К моему удивлению, связывать меня вызвался Вольф. Заранее, что ли, приготовился, коли веревка была у него прикреплена к седлу?
Муж подошел ко мне с тем же каменным выражением лица и довольно грубо повернул к себе спиной, выворачивая назад мои руки.
– Терпи, – коснулось затылка его дыхание. – Помнишь, где портал? – Я легонько кивнула, соединяя это движение с возмущенным передергиванием плечами и шипением. – Забудь.
Забыла… Что мне, трудно изобразить амнезию? Только вот поведение Вольфа насторожило. Чего он опасается? От чего пытается предостеречь? Какие неприятности нам угрожают?